Благоуханье роз - Картленд Барбара - Страница 23

• Предыдущая
• 23/27
• Следующая

Краем уха он слышал шаги уходящих по коридору русских, но все же продолжал целовать Николь.

Он всем телом ощущал ее тело, и кровь все сильнее стучала у него в висках.

Она пробудила в нем ни с чем не сравнимые чувства, он желал ее каждым нервом, каждой клеточкой.

Сверхчеловеческим усилием воли он оторвался от ее губ.

Пустая каюта вернула его к действительности, и он сказал:

— Они ушли!

Николь не отвечала.

Она смотрела на него, и в глазах ее, казалось, сияли звезды.

Маркиз выбрался из постели.

Наклонившись, он выудил из-под кровати свою рубашку и туфли.

Голосом, непохожим на обычный его голос, он произнес:

— Я могу лишь поблагодарить вас, Николь, за то, что вы избавили меня от приобретения весьма неприятного опыта.

— Вы… вы… уверены, что они… ушли? — с трудом выдавила из себя Николь.

— Ушли! — заверил ее маркиз. — Теперь вам лучше уснуть. Больше не будет ничего драматичного — во всяком случае, сегодня ночью!

Он вышел из каюты и закрыл за собой дверь.

— Он… поцеловал меня, — шепнула Николь лунному свету. — Он меня поцеловал… И… я… люблю… его!

До самого рассвета Николь не могла успокоиться. Она лежала без сна и прислушивалась.

Она ужасно боялась, что в последний момент что-то пойдет не так и маркиза все-таки заберут.

Тем не менее, Николь могла догадаться, что, оставив ее, он послал за Довкинсом.

А потом заработал мотор, и Николь вздохнула с большим облегчением.

Но она все равно продолжала прислушиваться, опасаясь, что русские спрятались где-то на яхте и могут попытаться убить маркиза.

Николь всегда ненавидела русских за то, что они сделали с Наташей и всей ее семьей, и сейчас, узнав, что маркиз на свой лад сражается с ними, она очень боялась.

Сегодня ей удалось его спасти — но кто поручится, что она сможет успешно повторить этот фокус?

Ей отчаянно хотелось постучаться к нему в каюту и убедиться, что он там.

А потом на коленях просить его поскорее вернуться в Англию.

Почему он должен рисковать своей жизнью?

Англия не участвует в этой войне, и она его не касается.

Только под утро Николь наконец удалось заснуть.

Когда она проснулась, в иллюминаторы лился солнечный свет. Двигатели молчали, и тишина заставила ее вскочить с кровати и поглядеть, где находится яхта.

С первого взгляда Николь поняла, что они стоят в гавани Константинополя. Она оделась и побежала в салон. Там она не обнаружила никого, за исключением Довкинса, который радостно сказал ей:

— Доброе утро, мисс! Веселая была ночка!

Николь поняла, что он знает о том, что случилось, и спросила:

— Как эти люди… попали на яхту?

— Их было шестеро, — ответил Довкинс, — и двое наших вахтенных не смогли справиться с ними.

— Но… они все… ушли? — пробормотала Николь.

— Мы оставили их с носом! Его светлость говорит, что это лишь благодаря вам! — с усмешкой ответил Довкинс.

Николь затаила дыхание.

— А он теперь… в безопасности? Что, если турки?..

— Его светлость в полном порядке, — перебил Довкинс. — Он послал за вооруженной охраной, так что можете не волноваться.

Говоря это, он подал ей завтрак и налил из кофейника кофе.

Николь хотелось задать ему тысячу вопросов, но она понимала, что неприлично расспрашивать слуг маркиза.

Несмотря на то что сказал Довкинс, она так переживала, что не могла есть, и очень скоро, встав из-за стола, вышла на палубу.

Глядя на Минареты и купол мечети, возвышающиеся над гаванью, Николь молилась о том, чтобы с маркизом ничего не случилось.

Любовь к нему захлестнула ее как прилив.

Маркизу тоже не спалось после столь напряженных событий.

Кроме того, он был чрезвычайно встревожен тем, что услышал на берегу.

Он отправился в британское посольство и был немедленно принят послом.

Маркиз вкратце рассказал послу обо всем, что ему удалось выяснить, и тот подтвердил его выводы.

Из хорошо охраняемой комнаты маркиз отправил телеграмму непосредственно премьер-министру.

В свое время между Лондоном и Бомбеем был проложен подводный кабель, который выходил на поверхность только на территориях, принадлежащих Британии. Он уже давно не действовал, но другой, аналогичный и проложенный через Европу к Константинополю, был все еще в действии, и маркиз воспользовался именно им.

Посол заверил маркиза, что, по его сведениям, русские пока не могут подключиться к этому кабелю.

Шифрованное сообщение, отправленное премьер-министру, гласило:

СИТУАЦИЯ ОПАСНАЯ. ЕСЛИ АНГЛИЯ ЖЕСТКО НЕ ВЫРАЗИТ СВОЙ ПРОТЕСТ, РУССКИЕ ВОЗЬМУТ КОНСТАНТИНОПОЛЬ. НЕОБХОДИМО ДЕЙСТВОВАТЬ СРОЧНО.

Маркиз надеялся, что лорд Биконсфилд употребит все свое влияние, чтобы с помощью королевы заставить кабинет министров принять все необходимые меры.

Поблагодарив посла, он вернулся на яхту.

На палубе его ждала Николь, и по ее глазам маркиз понял, что она рада видеть его целым и невредимым.

Тем не менее, он сделал вид, будто ничего не произошло, пожелал ей доброго утра и пошел к капитану.

Заработали двигатели.

«Морской конек» с невероятной скоростью устремился к Мраморному морю.

Маркиз оставался на мостике, пока не подошло время завтрака.

Николь сгорала от нетерпения узнать у него, что случилось.

Он понимал ее чувства, но не спешил отвечать на ее вопросы, и она решила, что неприлично вызывать человека на откровенность, когда он того не желает.

Только когда стюарды вышли из салона, маркиз сказал:

— Интересно, откуда вы знаете русский язык и почему не говорили мне об этом раньше?

Николь улыбнулась.

— Вы меня не спрашивали, а поскольку я ненавижу русских, то не горжусь тем, что выучила их язык.

— А почему вы их ненавидите? — поинтересовался маркиз.

Николь рассказала ему о Наташе и о том, как ее семью сослали в Сибирь.

— И о Третьем отделении вы тоже узнали от вашей подруги? — спросил маркиз.

Его невероятно поразило то, что Николь сказала русским солдатам.

Даже в страшном сне он не ожидал услышать такое от скромной английской девушки.

Третье отделение представляло собой тайную полицию, которая подчинялась только царю.

Наташа рассказала Николь, что оно было сформировано Николаем I, который поставил во главе его своего друга графа Бенкендорфа.

Маркиз знал, что так оно и было.

— И именно Третье отделение, — продолжала Николь, — заставило царя сослать отца Наташи, и я подозреваю, что они же настояли на том, чтобы он вызвал его в Россию.

— Представляю, как вы были расстроены, — сочувственно сказал маркиз. — И все же я не поверил своим ушам, когда услышал, как находчиво вы спроваживаете этих людей.

— Я уверена, что это… покойный папенька подсказал мне… как поступить, — ответила Николь. — Я очень… очень испугалась, что, если они… заберут вас, я… никогда больше… вас не увижу.

— И это огорчило бы вас? — спросил маркиз.

Николь хотела сказать, что любит его и если бы он умер, она тоже хотела бы умереть. Но она знала, что так говорить неприлично.

«Он… никогда не должен… узнать, что я… его полюбила!» — сказала она себе.

Маркиз не стал задавать ей больше вопросов, и они заговорили о другом. Скоро он оставил ее и вернулся на мостик.

После обеда маркиз дал понять, что не настроен беседовать.

Вместо этого он взял книгу и погрузился в чтение.

Николь с горечью подумала, что она ему надоела.

И яхта шла на всех парах, потому что маркиз стремился как можно скорее вернуться в Англию.

Было мучительно сидеть рядом с ним и молчать, поэтому Николь легла спать рано.

Она очень устала, но, когда засыпала, по щекам ее текли слезы.

С каждым днем Николь чувствовала себя все более несчастной.

Она была рядом с маркизом, могла его видеть.

• Предыдущая
• 23/27
• Следующая