Бегство от страсти - Картленд Барбара - Страница 8

• Предыдущая
• 8/42
• Следующая

— Выпейте, — произнес женский голос.

К ее губам поднесли стакан, и капли холодной, почти ледяной воды освежили ее пересохшее горло. Зрение прояснилось, голова перестала кружиться, и слабость миновала.

— Извините, — пробормотала она, — это все жара.

— Вы пришли от Мари? — спросил мягкий голос, и, подняв глаза, Флер увидела перед собой доброе лицо пожилой женщины.

Всем своим существом Флер ощутила эту доброту и нежность натруженных рук, все еще поддерживающих ее, как будто она могла упасть со стула.

— Извините, — повторила Флер. — Мне теперь лучше. Да, я пришла от Мари. Она прислала меня к вам. Сказала, что вы мне поможете.

Пожилая женщина и стоявший в стороне мужчина переглянулись. Флер не могла понять, что означает этот взгляд, не могла уяснить его значение.

«Сказать им правду? — мысленно спросила она себя. — Рискнуть?»

И поскольку выбора у нее все равно не было, Флер взглянула на них и проговорила с отчаянием в голосе:

— Мари сказала, что вам можно доверять и что здесь я буду в безопасности.

— Откуда нам знать, что вы говорите правду? — угрюмо осведомился мужчина.

Флер пристально смотрела на него.

— Мари не дала мне письма, сказав, что вы — если вы действительно ее брат Жак — не умеете читать. Она также сказала, что, когда убили вашего сына, ей написал об этом священник. Она рассказала мне, как добраться сюда, и… — Флер на минуту замолчала и, собравшись с духом, продолжала: — она достала мне документы, в которых сказано, что я ваша племянница Жанна Бувье. Вот они.

Она порылась в кармане и достала бумаги, прошедшие за последние два дня через столько рук. Наклонившись, Флер положила их на стол. Они выглядели мятыми и грязными. Вокруг голубой печати, сделавшей ее путешествие возможным, бумага совсем обтрепалась и завернулась в завитки.

— У меня есть деньги, — продолжала Флер, — мне их дала Мари. Я могу заплатить, если вы дадите мне приют.

Женщина заговорила первой.

— Все верно, Жак. Она от Мари. Ну конечно! Откуда бы ей иначе знать о Франсуа и что священник написал за нас. Вас прислала Мари. — Она повернулась к Флер и пристально всмотрелась ей в лицо. — Вы клянетесь? Вы нас не обманете?

— Разумеется, нет, — поспешила разуверить ее Флер. — Мне нужна помощь. Послушайте, я ничего не стану скрывать, я скажу вам правду. Я англичанка.

Женщина вздрогнула и взглянула на мужа.

— Англичанка! — воскликнула она и тут же понизила голос до шепота. — Закрой дверь, Жак.

Мужчина медленно подошел к двери, запер ее и закрыл на засов. Потом он вернулся на прежнее место и застыл, неподвижный и непреклонный.

— Но почему вы здесь? Зачем приехали к нам? — спросила женщина.

Флер рассказала им все: как она приехала во Францию за несколько дней до начала войны, чтобы выйти замуж за Люсьена де Сарду; как его убили; как она осталась с его матерью и не смогла уехать из-за оккупации.

Она рассказала, как была добра к ней Мари все эти месяцы, когда они жили вместе — три женщины в полной изоляции, не представляя, что происходит в мире; рассказала о смерти графини, о появлении monsieur Пьера и о своем бегстве.

— А теперь чего вы хотите? — спросил мужчина. По его тону Флер поняла, что враждебность исчезла. Голос звучал равнодушно, но уже не грубо.

— Я хочу вернуться в Англию, домой. Ответ удивил ее саму. Она впервые высказала эту мысль так ясно и отчетливо, но еще раньше помимо ее сознания море манило и притягивало ее.

Всего лишь несколько миль отделяли ее от свободы, неужели это невозможно и неосуществимо?

— Посмотрим.

Мужчина повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел. Флер слышала, как удалялись его шаги. Она вопросительно взглянула на женщину.

— Все в порядке, — сказала она успокаивающе.

— Вы хотите сказать, я могу остаться?

— Конечно. Ведь вас прислала Мари. Пойдемте. Возьмите ваши вещи, я провожу вас в вашу комнату.

Она взяла саквояж. Флер с корзиной в руках последовала за ней по деревянной лестнице на второй этаж.

Они вошли в низенькую комнату. Потолочные балки причудливой формы сходились над маленьким окном с ромбовидными стеклами. Половину комнаты занимала огромная деревянная кровать, а на грубо сколоченном умывальном столике стояли глиняная миска и кувшин.

Комнатка была безукоризненно чистой, в ней ощущался слабый сладковатый запах сена и какой-то неизвестной Флер душистой травы. Девушка выглянула из окна и вскрикнула от изумления. Комната выходила на задний двор, и отсюда было видно, что дом гораздо больше, чем можно было подумать, судя по переднему фасаду.

Помещение, в которое она вошла через парадную дверь, являлось самой маленькой частью здания. Сзади к нему примыкали два обширных крыла, обрамлявшие двор, где кипела жизнь: в утоптанной соломе рылись цыплята, возился с собакой маленький мальчик, в сарае, в дальнем конце двора, шла дойка коров.

— Никогда бы не подумала, что у вас такой большой дом!

— Это он спереди кажется маленьким, — согласилась мадам Бувье. — Оно и к лучшему. На задний двор не так-то легко попасть — это дает нам время, если зайдет кто чужой.

Флер заметила, что неподалеку от сарая, где доили коров, мальчик постарше, забравшийся на забор, все время осматривался по сторонам, чтобы предупредить всех работающих во дворе в случае появления посторонних.

— Как вы добры, что приютили меня, — горячо сказала Флер. — Я понимаю, что это значит для вас, что может случиться, если меня здесь обнаружат.

Мадам Бувье кивнула.

— Приходится об этом думать, ведь у нас семья, но мой муж — настоящий патриот. У него сердце разрывается, когда он видит, как эти sales Boches обдирают нас, чтобы кормить своих.

— Я не должна была к вам обращаться, — сказала Флер, — но Мари была уверена, что вы мне поможете. Мне так стыдно. Мне следовало бы уйти и попытаться спастись каким-нибудь другим способом.

— Это нелегко, — возразила мадам Бувье. — На прошлой неделе открылось, что кто-то в деревне прятал раненого летчика, и всех расстреляли — и семью, и одного из их друзей, который тоже знал, кого они прячут.

Флер содрогнулась.

— Я не имела права просить у вас помощи, — начала она снова.

— Вы должны быть осторожны, вот и все. Вы умны, mademoiselle, и смогли бы многих провести.

Флер посмотрелась в висевшее на стене маленькое зеркало и засмеялась.

— Как же ужасно я выгляжу, — воскликнула она. — Но благодаря этому платью я оказалась здесь. Его мне одолжила Мари.

Мадам Бувье подошла поближе и пощупала платье.

— Я так и подумала, что оно мне знакомо, — сказала она. — Это парадное платье Мари. Она купила его, когда была помолвлена.

— Но что случилось? — спросила Флер. — Она говорила, что это часть ее приданого, но так и не объяснила, почему все-таки не вышла замуж.

Она вам не сказала? — удивилась золовка Мари. — Бедняжка! Ей, видимо, неловко говорить об этом. Она была помолвлена несколько лет, еще до того, как я вышла за Жака и поселилась здесь.

Мари — старшая сестра Жака, но все ее сестры повыходили замуж раньше, хотя она и первая обручилась. Отец ее жениха был старым другом семьи Бувье. О свадьбе договорились еще в детстве.

Но возникли разные трудности. Жених Мари был рыбаком, время было трудное, рыба шла плохо; свадьбу откладывали из года в год. У Мари и приданое было готово, и деньги были, но жених никак не мог собрать причитавшуюся с него сумму.

Наконец назначили день свадьбы. Мари была счастлива. Она боялась, что, если дело затянется, она так и останется старой девой. Но grand-pere , отец Мари, был игроком — любил рисковать, вы понимаете? Он держал пари по самым разным поводам: кому достанется больший улов, чья сука раньше принесет щенков, . чья повозка проедет дальше с большей поклажей.

Он много чего перепробовал в свое время — был и рыбаком, и фермером, и даже мэром Сен-Мадлен, но всегда оставался игроком, и ничто его не могло остановить. Бувье жили зажиточно, но он спустил большую часть земли, доставшейся ему по наследству. Осталась только эта ферма, но и ее не было бы, проживи он подольше.

• Предыдущая
• 8/42
• Следующая