Черный призрак - Лосев Владимир - Страница 47

• Предыдущая
• 47/91
• Следующая

Там в павильонах обтягивают стены светло-зеленой тканью и на этом фоне снимают нужные сцены, а потом на компьютере вырезают цвет и вместо него подставляют рушащиеся дома, падающие истребители, инопланетных монстров, набрасывающихся на героев, или что-то другое, что пришло в голову сценариста.

Ощущение съемочной площадки у меня не проходило, хотя не было вокруг ни камер, ни суетящихся ассистентов и осветителей, а только огромное, бесконечное светло-зеленое пространство и такая же светлая зелень под нашими ногами.

Я бы поверил в съемки, если бы мне не было так больно там, где, оказалось, содрана кожа, и так противно не пахло бы от одежды, заляпанной тиной. Потому что легче поверить в кино, чем в то, что это может существовать на самом деле. У меня мелькнула еще одна подходящая очень простая и понятная мысль — я сошел с ума. Но ее оставил про запас, чувствовал, позже понадобится.

А потом исчезла и зелень, причем так же внезапно, как и появилась, и вокруг нас повис мрак, плотный и настолько густой, что его, казалось, можно резать ножом. Ни ветерка, вообще никакого движения воздуха, темнота стояла вокруг нас и пахла так, словно мы находились в облаке выброса какого-то металлургического завода, даже запах тины поблек по сравнению с ним.

Причем воздух казался чистым и довольно приятным, просто неземным.

Как-то мне один приятель рассказывал, что в воздухе находится огромное количество инертных газов, которые мы совершенно не ощущаем, но если их убрать, то мы не сможем дышать. Может, и сейчас в воздухе имелись другие инертные примеси, а может, их совсем не было. Но точно пахло не так, как раньше.

Страшно в темноте не было, я ее никогда особенно не боялся, откуда-то мне было известно, что в этом пространстве никого нет, кроме нас с профессором. Мы медленно двинулись вперед, и она исчезла как-то странно на полушаге — была и нет.

Я оглянулся: за моей спиной чернело нечто похожее на черный занавес, тянущееся в обе стороны до горизонта, точнее, до того места, где он должен быть.

Это, кстати, еще одна странность. Горизонта на самом деле здесь не было. Мы привыкли к тому, что он существует, это следствие кривизны земли, но тут ничего такого не существовало, словно и на самом деле мы находились не на Земле. А может, так оно и было?!

— А что будет, если мы пойдем туда? — Я развел руками в обе стороны, показывая протянувшуюся в бесконечность ровную белую пустоту. Под ногами снова оказалось нечто прозрачное, похожее на стекло, только рассмотреть что-то в нем было невозможно.

— Думаю, ничего хорошего из этого не выйдет. — Сергей Сергеевич пожал плечами. — Это не совсем обычное пространство, скорее пространственная складка, здесь можно идти до бесконечности, как в пустыне, пока не умрешь от голода или жажды.

— А что же это такое? Где мы находимся?!

— До конца и сам не знаю. Предбанник. Прихожая. Чистилище. Выбирайте то, что вам ближе.

— Все зависит оттого, куда мы идем. — Я вдруг заметил, что иду уже спокойно, не особенно хромая, возможно, потому что под ногами поверхность стала ровной и гладкой. — Если в рай, то перед нами чистилище, если это дом, то мы зашли в прихожую, если решили в бане помыться — то предбанник. А если в ад?!

— Придем на кордон. Вон он уже показался.

Я посмотрел вперед, разглядеть что-то было не так уж просто — поверхность отсвечивала как зеркало, а непонятный свет шел сверху с ослепительно-белого неба. Внизу под ногами тянулись наши искаженные изможденные фигуры. А далеко впереди стоял большой дом, похожий на серый куб в ослепительно-белой пустыне.

Чем-то все вокруг напоминало виртуальное пространство. Там тоже все ненастоящее, нарисованное, а местами нет ничего, только белизна.

Могло ли это оказаться продуктом моего воспаленного мозга? Вполне…

Даже то, что рядом с домом обнаружилась огромная серая гора, нисколько не портило ощущение нереальности.

Но я не собирался никому признаваться в том, что сошел с ума, поэтому делал вид, что все, что вижу вокруг, для меня вполне обычно. Даже побоялся спросить у Сергея Сергеевича, действительно ли мы с ним видим одно и то же.

Лучше буду думать, что сплю и мне снится кошмар, чем признаюсь сам себе, что у меня начались зрительные галлюцинации от переутомления.

Мне бы проснуться, а еще лучше оказаться в Москве, в таком состоянии я простил бы Ирку за измену и Ваську за то, что он меня сюда засунул. И вообще всех людей, живущих на этом свете. Лучше быть блаженным и святым, чем безумным, хотя на самом деле разница между этими двумя понятиями не такая уж большая.

Тяжело быть сумасшедшим, даже голова от страха кружится.

А дом постепенно стал ближе, у него появились стены, окна, двери, и как-то сразу стало понятно, что перед нами нечто странное, явно неземное.

Мы пришли на кордон.

По мере приближения к дому белизна понемногу исчезала, под ногами появилась серая, потрескавшаяся от жары земля, песок, пыль и обычная зеленая трава.

Небо над головой стало светлым, каким-то блестящим.

Появился горизонт, точнее, слабый намек на то, что там, вдали, он, возможно, имеется. Потом из серой дымки возникло ровное поле, за ним чуть дальше высились темно-серые скалы с какими-то дымящимися лужами рядом.

За полем показалась речка, извивающаяся меж высоких обрывистых песчаных берегов. На темной прозрачной воде росли кое-где кувшинки, а у высокого противоположного берега плавали огромные розовые цветы, похожие на лотос.

Понемногу возникало ощущение, что кто-то собрал кусочки из разных мест и соединил в отдельный пейзаж. По моему мнению, никак не могло такое соединиться в одном месте, уж слишком как-то не подходило друг к другу. К тому же выглядело все идиллическим, словно рисунок, кому-то напоминающий о его детстве. Обычный пейзаж выглядит родным и понятным, а тут словно все кричало о чужеродности. Даже не знаю, откуда у меня появилось такое ощущение.

— А вот и кордон, — с явным облегчением проговорил профессор. — Добрались наконец-то. Теперь можно никуда не спешить, точку возврата уже прошли. Обратно не выбросит…

— Что значит — не выбросит?

— А то и значит, что обратно можем вернуться только по собственному желанию, а раньше могло получиться и не по нашей воле. Вынесло бы обратно в просеку, протащило бы по ней и швырнуло в тайгу. Было со мной один раз такое, часа два потом отлеживался, не мог встать, тело мне не подчинялось, словно его парализовало. Если бы в это время меня какой зверь нашел, вряд ли удалось бы выжить.

Я оглянулся по сторонам и прибавил шагу, но меня остановила твердая рука Сергея Сергеевича:

— Да вы не беспокойтесь, юноша, все самое страшное осталось позади, уже не выбросит. И вообще бояться больше нечего, на кордоне опасное зверье не водится, туманы обходят его стороной…

— Тогда ладно. — Я по-прежнему ковылял на грязных побитых ногах, думая о том, что мне больше всего сейчас хочется: умереть или просто упасть на травку, чтобы поспать. — А то у меня сил совсем не осталось, еще немного — и упаду.

— Что вам, юноша, сейчас хочется больше всего: отдохнуть или полечиться?

Я задумался, правда, ненадолго, нога заныла так, что ответ нашелся сам собой.

— Сначала лечиться. Думаю, если даже лягу на кровать, то все равно не смогу заснуть от боли. Мне нужен хороший врач. Или ваша мазь. Или тихая безболезненная смерть. Я согласен на все что угодно.

— Тогда пойдем лечиться, глупо умирать, когда все уже закончилось. — Сергей Сергеевич свернул к темно-серым скалам, точнее, к множеству парящих луж, находившихся под ними. — Мне и самому не помешают восстановление и очистка. Все остальное подождет, больше торопиться некуда.

У первой же лужи профессор разделся, бросив одежду в соседнюю яму, вода в обоих водоемах была темно-коричневой, густой и вздувалась пузырями, как грязь в целебных источниках.

• Предыдущая
• 47/91
• Следующая