Книга суда (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 79

Дверь в лабораторию хлопнула неприлично громко, и Фома, вздрогнув от неожиданности, выпустил ручку, которая тут же укатилась куда-то под кровать. А Дэка вместо того, чтобы поздороваться, во весь голос завопил:

- Ты должен сказать ему! Он обещал! - Дэка вцепился в простыню обеими руками, по лицу градом катились слезы. - Он обещал научить меня драться! А теперь вниз, в деревню… это мамка все виновата!

- Успокойся и расскажи, что случилось.

- Карл сказал, чтобы все собирались и немедленно. Что он всех вниз спустит. В деревню. - Слова перемежались со всхлипами, Дэка постепенно успокаивался. - Что это временно. Только он врет, я точно знаю, я вижу, когда врут.

Дверь снова хлопнула, раздраженно, резко, и Дэка спешно заговорил дальше:

- Я не хочу в деревню и крестьянином, я буду воином и князем.

- Тогда наберись мужества принимать обстоятельства такими, каковы есть. - Карл смотрел сверху вниз, но разговаривал с Дэкой как с равным, и слезы моментально исчезли. - В данный момент ты ведешь себя не как князь, а как сопливый мальчишка, который при малейшей неприятности прячется за юбкой матери.

- И-извините.

- В данном случае извинения не уместны. У тебя было полчаса на то, чтобы собрать необходимые вещи. Десять минут ты потратил на жалобы и игру в прятки, и вместо того, чтобы заниматься делом. Твоя мать вынуждена была бегать за тобой. Поэтому извинения просить будешь у нее.

- Да, Карл. Я понял, - Дэка рукавом вытер нос. - Но ты же обещал…

Карл опустился на колени, так, чтобы глаза были на одном уровне, сказал:

- Если у меня получится выжить, то я исполню обещание. А если не получиться… выберешь себе другого учителя, только с умом выбирай и думай, чему хочешь научиться. И еще, у Кхитара будет копия одной книги, очень интересной книги, еще одну дам тебе, станешь старше - прочти обязательно.

- Обещаю. Карл… а ты тоже хороший.

И Дэка, вихрем сорвавшись с места, выбежал из лаборатории.

- Хороший… тоже мне, нашли фею… - Карл поднялся с пола, чересчур уж раздраженно отряхнул колени и сказал. - С этим разобрались. Теперь, что касается тебя, Фома. Спускать тебя вниз смысла нет, без капсулы и лекарств и двух дней не протянешь.

- А здесь?

- А здесь скоро будет жарко. Точнее, «здесь» скоро перестанет существовать. И ты вместе с ним, равно как и я, если останусь. Черт, больше двух тысяч лет прожил, а умирать все равно обидно. - Карл подошел к шкафчику и нарочито медленно принялся переставлять на стол запаянные колбы. - И дом терять тоже обидно, только-только привыкать начал. Мы вообще тяжело к чему-то привыкаем.

Выбрав одну с полупрозрачным содержимым цвета жидкого золота, он осторожно срезал когтем верхушку.

- Если объединимся, то шанс появится, хоть призрачный, но все-таки… Хельмсдорф крепче, да и Ветер признал Рубеуса, меня восточный так не слушается… новое поколение, мы приказывать привыкли, они разговаривают. Не понимаю.

Тонкая игла втягивала вязкую жидкость, заполняя прозрачное брюхо шприца золотом.

- Поэтому придется там стоять. Следовательно, Саммуш-ун скорее всего обречен. Ты извини, что так вышло, я надеялся их развести, удержать… хотя бы пару месяцев, чтобы нормально подготовиться. А он взял и прострелил голову. Не могу судить, сам бы с удовольствием, да Марек разозлиться.

Фома не понимал, о чем речь, но в медленных выверенных движениях Карла чудилась угроза.

- Ты один здесь останешься. Если повезет… очень сильно повезет, то Саммуш-ун не пострадает. А не повезет, тогда… с Мертвым ветром лучше не встречаться. Это, - заполненный тягучей желтой жидкостью шприц лег на исписанную стопку бумаг, - безболезненный уход. Уснешь и все. Куда колоть значения не имеет… жаль, что книгу дописать не успел, когда нет финала, всякий стремится по-своему сделать, но что готово, то я перепечатал, копии сделал.

- Зачем?

- Чтобы не пропало. Авось кто-нибудь и поймет что-нибудь. Ты извини, мне еще об остальных позаботиться надо, как-никак сюзерен. - Карл резко приложил правую ладонь к виску. - К пустой голове, конечно, не принято, но… за давностью лет. Удачи.

- И тебе тоже. - Фома попытался повторить жест, кажется, получилось, во всяком случае, Карл серьезно кивнул и ответил:

- Здравия желаю. Только… если поймешь, что конец, лучше яд, чем сайвы.

Шприц с полупрозрачным золотом остался лежать на тумбочке. А может прямо сейчас? Чего тянуть? Но Фома отогнал неприятную мысль и, взяв очередной чистый лист, написал:

«Близость смерти заставляет людей, да и не людей, иначе смотреть на жизнь. Или возможно, я лишь сейчас начинаю видеть то, что существовало всегда. У меня есть выбор и время. я счастливый человек, потому как у многих нет и этого».

Вальрик

Снова зал. Стеклянный потолок и нервозная, переливающаяся многими оттенками темнота. То лиловая, то черная, то нежно-синяя, будто вот-вот растает, выпуская на волю солнца, и снова черная. Смотреть на эти переливы неприятно, моментально начинает кружиться голова.

Под стеклянным куполом та же растянувшаяся агония: пятна крови на полу, отпечаток ботинка, скомканная салфетка под стулом. На серых панелях созвездия огней, синие, желтые и красные… почти все красные. Тревожно.

В центре зала стеклянная труба и витая лестница, уходящая куда-то вверх, где в черно-лиловых переливах неба тускло поблескивала стальная паутина.

- Туда, - Тора указала на ступеньки. - Лифт не работает, но нужно наверх, там первый пост и… лучше слышно. Только я тебя здесь подожду.

- Почему?

- Больно слушать, как они все… даже через границу больно, а ты снимешь, - в словах Торы послушался упрек. - Зачем тебе туда?

Вальрик посадил Тору на кресло, серо-черная обивка, высокая круглая спинка и широкие подлокотники, обтянутые материей. Кресло чересчур велико для нее, и Тора выглядит совсем уж ребенком. Поправила съехавший носок, разгладила складки на подоле платья и только после этого сказала:

- Ты все сам поймешь, нужно только подняться, сесть и слушать.

- Долго?

- Как сумеешь. Они и здесь злые, но когда мало, то интересно, а там, извне, их много… наверное, как раньше, когда барьера не было, только я не знаю, кто их слушал. Я бы не смогла. И ты не сможешь. На.

В руках Торы появился мяч.

- Возьми.

Горячий и неимоверно тяжелый, с трудом получается удержать в руках, и на мяч не похож, скорее на звезду, раскаленную, ощетинившуюся синими лучами.

- Ты ведь оружие искал, - ответила Тора. - Бери. Только аккуратнее, оно нежное. И боли не любит.

- А как…

- Понятия не имею. - Тора соскользнула с кресла и, дернув себя за косичку, извиняющимся тоном произнесла. - Это наверху быть нужно, а я не могу.

Ступеньки чуть проседали под ногами, и поначалу Вальрику казалось, что нити, поддерживающие конструкцию, не выдержат его веса, и вся лестница рассыплется рваным ожерельем. Но ничего не происходило, виток за витком, для верности прижимаясь локтем к холодному стеклу цилиндра.

Звезда почти остыла. На руке следами прикосновения лучей остались пузыри ожогов и царапины. Правильно, любому оружию нужна кровь. Хотя, какое это оружие, синий сгусток света, который с каждым шагом теряет вес, того и гляди взлетит с ладони к бурлящему чернотой небу.

Осталось немного, тонкие нити паутины разлетались, разрастались, трансформируясь в воздушные мосты-галереи, и Вальрик остановился перевести дыхание.

- Раз, два, три, четыре, пять… - голос тонул в тишине, а зал - в сумраке. Сверху не рассмотреть, ждет ли его Тора или исчезла. Вернуться? Или дойти до конца.

Мост качнулся под ногами. А дальше куда? Вперед, к подсвеченной белыми огнями площадке.

Коннован

Я стояла под душем, глотая струи горячей воды, было ли жажда побочным действием препарата, или же перенесенного стресса, но пить хотелось неимоверно. И вымыться, лучше бы содрать шкуру, чтобы ни следа, ни запаха, ни памяти о чужих прикосновениях.