Клуб заграничных мужей - Жукова-Гладкова Мария - Страница 37

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая

А Сашка с Веркой уже взлетали вверх по ступенькам с радостными криками. После непродолжительных, но крепких объятий я быстро осмотрела своих, убедилась, что внешних повреждений, в общем-то, нет, если не считать фингал под левым Сашкиным глазом. Мои же поняли, что я за правое дело пострадала серьезно.

– Сейчас тебя отвезем к Рубенчику, – заворковала Верка, быстро приходя в себя. – Подлечишься…

Я ее перебила, заявив, что следующий этап – поиск Кости. С дамой мне моих знакомить было некогда, я просто сказала, что она на нашей стороне. Верка тут же подхватила ее под здоровую руку, заявив, что мы знаем высококлассного хирурга, который, как и Ланочка, в свое время практиковался в Афгане, так что пулю вытащит без проблем. Но у дамы были вполне определенные намерения относительно Евгения Андреевича, которого она желала закрыть в подземелье, где держали моего сына и подругу. Верка с Сашкой тут же согласились и схватили франта.

– Отставить! – гаркнула я. – Везем к Рубену. Мне с ним еще поговорить надо.

– Он тут пока посидит, – Верка носком указала на дыру, – охладится, а потом ты с ним как раз и поговоришь. Народную мудрость знаешь? Держи голову в холоде – в народе говорят.

– В других случаях, – заметила я.

– Ничего, ему все равно полезно, – не унималась Верка.

– Тут он подохнет, – заметила я. – У него три осколочных. А мне он живой нужен.

Дама кивнула в задумчивости, заметив, что ей тоже требуется пообщаться с мерзавцем. Но не с мертвым. А убить его никогда не поздно.

– Двигаем на улицу, – приказала я.

При виде развороченного трупа на площадке перед входной дверью Верка начала хохотать. Их с Сашкой настроение тут же улучшилось, они чмокнули меня в щеки с двух сторон и хором заявили, что всегда в меня верили. Я поняла, что с моими все в порядке, если, конечно, не показывать их психиатру.

Верка тащила Евгения Андреевича, не особо с ним церемонясь, Сашка, проявляя свои лучшие качества, помогал даме, вежливо интересуясь, как она себя чувствует. Я тем временем подобрала с асфальта тяжелый пистолет, которым меня били по голове, и вручила его Верке. Второй, отобранный мною у убитого на крыше «осветителя», вручила Сашке, что тут же придало ему сил и уверенности в себе. Свое оружие я не доставала, а только освещала дорогу экспроприированным у трупа фонариком.

До Кости мы добрались довольно быстро. Тут же нашли наш фонарик, закатившийся под полу плаща братца. Он так и лежал под дамой. Сердце у меня на мгновение остановилось. В особенности при виде неподвижной Костиной ноги…

– Костя! Костенька! – позвала я робко и, опустившись на колени, легко дотронулась до локтя.

Брат шевельнулся. Слава богу! Одним резким движением я скинула с него тяжеленную тетку, которая тут же издала стон, но мне было не до нее.

– Костя! – потрясла я брата.

Он поднял на меня глаза и завопил истошным голосом:

– Ланка! Где ты ходишь?!

Потом он увидел Верку, Сашку и стал бурно выражать свою радость, только уж больно громко.

– Костя, давай потише, – сказала я нормальным голосом, но он не отреагировал.

Брат уже сам поднялся на ноги, обнимался и лобызался с Веркой и Сашкой, знакомился с дамой, которую, как оказалось, зовут Марина Васильевна, высказал все, что думает о Евгении Андреевиче, но ни на чьи реплики не реагировал, по нескольку раз задавая одни и те же вопросы.

Я поняла, что Костю тоже нужно доставить к Рубену Саркисовичу, чтобы там специалисты сказали, как быстро у него восстановится слух. Я очень надеялась, что ничего не повреждено и все пройдет само… Если к Костиному зрению еще и потеря слуха добавится… Я в очередной раз порадовалась, что убедила его недавно купить контактные линзы, а то бы разбил сегодня очки. Попало бы стекло в глаза, что бы мы тогда делали?

– Поехали к Рубену, – прервала я бурную радость родственников и знакомых. – Хватит тут стоять.

Перелезая через небольшой завальчик, получившийся у арки после взрыва (слава богу, не пришлось снова прыгать из окна), мои компаньоны бурно восхищались моими талантами. Евгений Андреевич от комментариев воздерживался, только постанывал, когда его тащили через гору камней и стекла. Стекло здорово хрустело под ногами. Много окон сегодня разбилось.

Наконец мы оказались на улице. «БМВ» стояла там, где мы ее оставили.

– Так, а как мы поедем вшестером? – спросила Верка.

– Евгений Андреевич полежит на полу сзади, – ответила я и повернулась к брату: – Я надеюсь, ты хоть ключи не потерял?

11 мая, вторник

До клиники Рубена Саркисовича мы доехали довольно быстро и без эксцессов, если не считать потери сознания Евгением Андреевичем, слуха – Костей, оравшим на всю машину, и возмущения Марины Васильевны: Евгений Андреевич своей кровью запачкал ей брюки, а из-за воплей братца у нее заложило уши. Сынок был на удивление молчалив, что вызывало у меня кучу подозрений, Верка же, наоборот, болтала без умолку. Я без комментариев вела машину, напрягая последние силы: голова просто раскалывалась.

У доктора Авакяна, который, к счастью, сам был на дежурстве, я расслабилась.

– Ланочка, любовь моя, приглашал же тебя к себе в гости! – ворковал Авакян, лично занимаясь моей головой (наружной частью, хотя если бы поблизости оказался Лешка, то сказал бы, что следует проверить и содержимое). – А ты, любовь моя, куда опять понеслась? И вот… Но ничего, ничего. До свадьбы заживет. Да, Алексею Петровичу что говорить?

– Ничего, – резко ответила я. – Ему вообще лучше не знать, что я у вас оказалась.

Авакян сказал, что мне, по крайней мере, несколько дней следовало бы тихо полежать. Я хмыкнула.

– А до конца недельки? – спросил Рубен Саркисович. – Лана, здоровье одно, за деньги его не купишь. – Он помолчал немного и добавил: – Хотя, конечно, какие-то части можно.

Я подумала и согласилась. Своей турфирмой я в состоянии руководить и отсюда. Ведь уезжаю же я на курорты и в командировки? Девочки у меня толковые, сама выдрессировала. В конце дня приедут меня навестить. Да и неделя эта короткая. Надо в самом деле подлечиться. И ослабить кое-чью бдительность.

В общем, я попросила Авакяна разместить меня в двухместной палате вместе с Мариной Васильевной, которую мне требовалось допросить. Не понравится – переберусь в одноместную, а то и домой. Косте, как сказал Авакян, нет необходимости оставаться в больнице, не говоря о Верке и Сашке, совершенно не пострадавших физически. Евгению Андреевичу на момент моего перемещения в палату еще делали операцию. Я заснула, не дождавшись появления Марины Васильевны, отказавшейся от общего наркоза.

На следующее утро я проснулась, когда в окно уже заглядывали солнечные лучи. Марина на соседней койке нежилась, проснувшись, но не открывая глаз. Я с трудом сдержала возглас удивления: сейчас она выглядела далеко за пятьдесят. Вот что с женщиной делает отсутствие макияжа, подумала я в очередной раз. Также отметила явно неместный загар. Вчера ночью я решила, что у нее смугловатая кожа, но сейчас было ясно, что она недавно побывала на каком-то южном курорте.

Я приняла сидячее положение и тут же схватилась за голову. Марина открыла голубые глаза и посмотрела на меня. «Никогда не видела такой голубизны», – подумала я.

– Доброе утро, Светлана!

Я пояснила ей, как и большинству новых знакомых, что я Лана, потом поинтересовалась самочувствием. Марина с грустью посмотрела на забинтованное плечо, но особо не расстраивалась, пояснив, что в будущем возможно полностью убрать рубцы. Я тут же заинтересовалась (а ну как пригодится в будущем? Да и Верке уже сейчас требуется), и Марина с готовностью рассказала мне, что в США подобное уже давно практикуется. Не исключено, что удаление рубцов делается и где-то в России, например, в клиниках, подобных той, в которой мы сейчас находимся.

– Нужна пластическая операция? – уточнила я.

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая