Колдовские страсти - Жукова-Гладкова Мария - Страница 41

– Мы точно знаем, что у Турчинского и Лима возник конфликт на почве деловых интересов, – заявил Чанг. – Лим гнал ему компьютеры китайской сборки, которые Александр Федорович продавал то ли за европейские, то ли за американские. Потом Турчинский решил действовать в обход Лима. Турчинский также объявил Лима виновным в завлечении его дочери в секту, – а Лим и понятия не имел, что девочка ходит в его центр. Он же просто не может знать всех, кто там кружки посещает.

Мы с Зойкой переглянулись: про деловое партнерство с Лимом Турчинский ей не сказал ни слова. Хотя ведь и Коля с Цзяном могут ошибаться…

А до Мей Лу кто-то добрался…

На мой незаданный вопрос ответил Коля: Турчинский, по его словам, свято верил в русские народные традиции, а если конкретнее, то в ту, что требует око за око, зуб за зуб. Больше нам с Зойкой и Петей можно было ничего не объяснять.

Из праздного любопытства я поинтересовалась, как теперь, по мнению господ, будут складываться отношения Лима и Турчинского. Станет ли Турчинский продолжать войну? Не хотят ли господа пригласить его, как обиженного, в свою команду?

– Они с Лимом сегодня уже встречались, – сообщил Коля.

Мы с Зойкой и Петькой раскрыли рты.

– Наверное, договорятся, – добавил Чанг. – Это выгодно обоим.

– Но если Турчинский все-таки его дочь… – не унималась Зойка. – Да я бы, если бы у меня была дочь… Да какой бизнес…

Чанг очень внимательно посмотрел на Зойку.

– Не лезьте в эти дела, – мягко, но твердо сказал Чанг. – Турчинский с Лимом разберутся без вашего участия.

Я решила, что пришла пора четко определиться с тем, что мужикам от нас надо, и уже только потом продолжать обсуждение. Зря я тогда не дала им ответить Зойке. В общем, теперь я сама спросила.

– Во-первых, ты, Петр, – глянул на моего сына Коля, – продолжаешь занятия в кружке и держишь глаза и уши открытыми. Ты, так сказать, проник туда с улицы. По крайней мере, с нами тебя никто не свяжет. С Лимом, с Мей Лу, с твоими одноклассниками – это пожалуйста. Музыкой только не очень увлекайся, если она на тебя так действует. На меня, как я уже говорил, тоже действует, но это детали.

– А если с моим сыном что-то случится? – рявкнула я. – А если он попадет в зависимость? Вон дочь Турчинского…

Мне тут же пообещали опытного гипнолога, который будет работать с Петей столько, сколько требуется, причем бесплатно, а также заметили, что «их врачи», а также господин Чанг, тоже врач, считают, что Катя Турчинская все-таки подсела на какой-то наркотик. Возможно, из тех, которыми торгует Лим. Или «подсела» в данном случае не то слово: она его пару-тройку раз попробовала, о чем не помнит, но зависимость пока остается. Она сама считает, что зависима от музыки, но на самом деле это не так. Возможно, она принимала наркотик под музыку – поэтому и остался эффект. Переливание крови, общая чистка организма, безусловно, помогли. Но если это все-таки наркотик Лима, то в случае, если она до него снова доберется, – сядет крепко.

Зойка попросила еще раз пояснить, что это за дрянь. Мне-то в доме Айчила объясняли, а соседка слышала описание лишь в моем пересказе.

Слово взял Чанг и заявил, что этот порошок относится к разряду синтетических и человек, на него подсевший, должен использовать уже только его – это известно на сегодняшний день. Возможно, в дальнейшем появятся какие-то более усовершенствованные виды этой отравы, но все равно придется уже использовать только что-то из этой серии. И люди Цзяна, и люди Айчила проводили анализ порошков, купленных у дилеров, но так и не смогли вывести формулу.

– Работа вэдется, – вставил Айчил. – Я бальшую прэмию абэщал, если кто формулу вывэдэт. Хитрый китаэц, хитрая формула.

А я задала прямой вопрос Цзяну, глядя в его темные глаза: собирается ли он торговать наркотиками?

– Ниша занята, – сказал Чанг, бросив взгляд в сторону Айчила, а потом добавил: – Но господин Цзян и не собирался заниматься их поставкой в Россию.

– А вообще ваша страна нашей их поставляет? – полюбопытствовала я.

Мне откровенно пояснили, что ряд фармацевтических фабрик, расположенных в северной части Китая, увеличил выпуск эфедрина, учитывая потребности российского рынка. Экономика Китая вообще на наш рынок теперь здорово ориентирована. Но этот эфедрин, по крайней мере, в Петербург не поступает.

А я опять вернулась к больной теме: что этой компании от нас, бедных, надо? Себя обругала за то, что вляпалась в историю, да и, главное, Петьку втянула. Зачем меня дернуло Мей Лу подбирать? Но ведь я не могла бросить ее умирать?

– Значит, Петр продолжает занятия, учится готовить, – сказал Коля. – Как я уже говорил. Ничего особенного от него не требуется. Пока. А ты, Таня, думаешь, как вновь сходить в гости к Лиму. Лучше – устроиться к нему на работу. Приходи, падай в ноги, говори: денег не хватает, твой работодатель мало платит. Просись у него убирать, готовить, шить, вязать – что угодно. Чтобы ты была у него в доме.

– После того, как я вам план передам, – я свободна? – уточнила я.

– Нет, – усмехнулся Николай. – Ты будешь у него работать, пока мы не скажем: стоп. Дадим тебе крохотный микрофончик. Недалеко от особняка будет сидеть наш человек и все записывать. Господин Чанг потом переведет.

– Но если меня поймают?.. С микрофоном?..

– Можешь за пару дней освоить китайский язык. Другой альтернативы нет.

Физиономия у меня вытянулась – настолько, насколько моя круглая физиономия вообще может вытянуться.

– А я? – спросила Зойка довольно робко – что с ней случалось нечасто.

Николай заявил, что для начала мы должны попробовать наняться к Лиму вместе с Зойкой – ну, например, чтобы работать посменно. Или Зойка попросит любую работу в любой из фирм Лима. Также соседка будет при помощи своих весьма необычных талантов определять, все ли со мной в порядке, – у нее это до сих пор хорошо получалось, насколько известно Коле.

– А если мы откажемся? – спросила я, глядя прямо в холодные глаза Николая. – Жили мы без ваших миллионов и дальше, в общем-то, проживем. Не в деньгах счастье, как говорят.

– Нет, в их количестве, – хохотнул Николай, но тут же стал серьезным, посмотрел на меня с жалостью (или мне показалось?), трапезную покинул, вскоре вернулся с большим конвертом и протянул его мне. – В противном случае мы сдаем вас Лиму. У нас возникла настоятельная необходимость кого-то ему сдать. Пока думаем кого. Если отказываетесь – вы первые на очереди.

А я подумала, что, пожалуй, наша участь определена в любом случае…

Затем открыла конверт.

Не знаю, как плотный ужин удержался у меня внутри. Наверное, только потому, что моему желудку было очень жаль расставаться с тем, чем его никогда раньше не баловали.

Петька же не выдержал: взглянув на фотографии у меня в руках, пулей соскочил со стула и вылетел из зала в коридор, откуда и послышались весьма специфические звуки. Я повернулась к Зойке.

– Я все поняла, – тусклым голосом сказала она. – Я не буду смотреть.

– Уверена, что не желаешь взглянуть? – спросил Николай, прищурившись.

Зойка замотала головой, налила себе коньяка из почти опорожненной бутылки, стоявшей на столе, и залпом выпила. Я не стала. Не досмотрев снимки до конца (хватило трех верхних), я убрала их назад в конверт и уточнила у Николая, его ли это люди. Оказалось, что это основная масса тех, кто был заслан им и Цзяном в «Китайский культурный центр». Их, судя по виду найденных трупов, долго пытали, и умерли они все мучительной смертью. Ни Коля с Айчилом, ни Цзян с Леонидом Чангом не сомневались, что истинному владельцу культурного центра известно об интересе господ к нему. Так что теперь эта таинственная личность наверняка стала вдвое осторожнее и вчетверо внимательнее ко всем новым лицам.

«Ну и вляпались», – думала я, хотя… В крайнем случае я ведь найду, какой лапши на уши навешать Лиму. Он же точно знает, что я знать не знала, ни кто он такой, ни кто такая Мей Лу, когда ее подбирала на газоне. Я просто помогла человеку. А потом всякие нехорошие дяди стали меня эксплуатировать. А я боюсь за жизнь сына и за свою собственную. И вообще я ничего не знаю.