Колдовские страсти - Жукова-Гладкова Мария - Страница 40

«Выжать Лима с рынка и поделить последний между собой?» – хотелось спросить мне, но я опять сдержалась. Сейчас влезать со своими комментариями было бы лишним. Но Лим-то, наверное, очень силен, также подумала я, если уж вы все решились объединиться против него одного. Или кто там за ним.

– Но все-таки поясните нам, пожалуйста, – встряла Зойка, – что делают с людьми в этом центре? Куда пропадают подростки? Зачем они Лиму или кому-то там еще?

Чанг быстро перевел Зойкины вопросы Цзяну, тот что-то ответил.

– На сегодняшний день у нас есть несколько версий. Мы не уверены ни в одной, так что пока, простите, не скажем ничего. Мы не привыкли бросать слов на ветер.

– Есть шанс найти исчезнувших подростков живыми? – прямо спросила я.

– Шанс всегда есть.

– То есть мы правильно догадались, что все зло идет из этого самого «Китайского культурного центра»? – спросил мой сын.

Чанг ответил, что не стал бы так формулировать вопрос. Формально центр занимается благим делом: там множество кружков, в которые русские дети ходят бесплатно. Но все же то, что делается под его крышей, попахивает гнильцой. Мы же согласны, что исчезают далеко не все, кто туда ходит? Да можно сказать, что почти никто и не исчезает – иначе центра бы давно не было, какие взятки ни давай. Исчезают единицы. Каким образом их отбирают, остается тайной.

Я напомнила про тесты.

Чанг тут же сообщил, что они «вживили» в центр доверенных людей. То же самое сделали и Коля с Айчилом. Но ни представители китайской общины, ни люди наших мафиози ничего выяснить не смогли. И те, и другие передали своим начальникам списки вопросов, для изучения которых были наняты самые лучшие специалисты. Но эти специалисты пришли к одному выводу: тесты составлены таким образом, чтобы выявить способности и склонности интервьюируемого.

– А книжки, которые там дают читать?

Мужчины за столом покачали головами.

– Но музыка-то! – воскликнул Петя. – Я сам ее слышал!

– Это лечебная музыка, – вздохнул Чанг.

– Но этого не может быть! – на этот раз воскликнули уже мы хором с Зойкой и Петькой. – Ведь мы же сегодня вам рассказали…

– Ну неужели вы думаете, что мы не раздобыли пары кассеток? – спросил Коля. – Старых кагэбэшных спецов привлекли. Они нам технику подобной записи объяснили. У нас в стране ее применяли – для внушения гражданам информации по радио. В общем-то, это довольно простой способ управления поведением, мыслями, чувствами человека. Не буду вдаваться в технические детали записи, но эта музычка ориентирует только на расслабление. Нет там ни пропаганды, ни агитации. Я себе оставил для отдыха. Очень, кстати, эффективно действует.

Зойка высказала предположение, что, давая послушать подобную музыку, в центре определяют склонность того или иного подростка и молодого человека к внушению для использования в дальнейшем. Ведь не сто процентов слушателей на нее реагируют?

– Реагируют почти все, – заявил Николай. – В особенности если не знают, что идет воздействие. А если знать… Нужно отключиться, правда, это умеют делать единицы. В комитетских школах обучали подобным приемам, но и техника воздействия все время идет вперед, так что в большинстве случаев человек все равно подвергнется нужной обработке.

– А по первому вопросу вы правы, Зоя Леонидовна, – обратился к моей соседке Чанг. – Наверняка там каким-то образом выявляют склонность к чему-либо. Вот только мы никак не можем выяснить, как и к чему.

– Но кто-то же в центре должен знать! – воскликнула я. – Ваши же люди там, наверное, не бездействуют!

Я обвела взглядом сидевших за столом мужчин и обратила внимание на то, что их лица стали суровыми, причем даже слишком.

– Ваши люди еще там? – тихо спросила я.

– Мы отозвали практически всех, – сказал Николай. – А оставшимся дали четкие указания не задавать никаких вопросов и не проявлять никакого интереса, только смотреть и слушать, но никуда не лезть.

– Ваших что… убили? – дошло до нас с Зойкой и Петькой.

Чанг с Цзяном и Коля с Айчилом кивнули. А мне (и как я понимаю – Зойке) стало понятно, почему нас тут потчуют.

– Так, – взяла инициативу в свои руки Зойка, – четко скажите, что вам нужно от нас троих. И еще мы хотели бы знать, что нас ждет в худшем случае.

Меня, как и обычно в самый неподходящий момент, разобрало любопытство, и я, не дав Зойке получить ответ, поинтересовалась пятью молодыми парнями, пострадавшими от красной, трудно смываемой краски, а также компьютерным королем Турчинским, про которого мы сегодня поведали за столом. В принципе, если нас ожидает какая-нибудь подобная экзотика (неприятно, но терпимо), то за определенный процент (холодильник, микроволновка, морозильник, унитаз с двойным сливом и японская печь) я бы, конечно, могла и согласиться поработать. Да и цель, в общем, благородная, как я уже неоднократно думала.

Как пояснил господин Цзян, явно предпочтя ответить мне, а не Зойке, в Китае, как и в любой стране, есть определенные традиции. Если в русских деревнях ворота дегтем мазали бабе, то у наших желтокожих соседей, наоборот, считается, что виноват мужчина, и долг отца и братьев – наказать обидчика дочери или сестры, причем есть одно обязательное условие: ни в коем случае нельзя наносить телесных повреждений. Насильника (и просто прелюбодея) связывают, мажут ему детородный орган яркой краской (необязательно трудносмываемой), а потом оставляют где-то в людном месте. В прошлые века английских моряков, любивших поразвлечься в Китае, оставляли на набережных перед их судами, неоднократно доставалось и «благородным» господам, по крайней мере, после такого позора отцы белокожих невест не хотели отдавать дочерей за этих господ.

– Я всегда уважала китайскую культуру, – вставила Зойка. – К нам бы ваши традиции.

– У них и другие есть, – зло сказал Коля, глядя на Зойку холодными глазами. – Например, связать голого человека, обсыпать красным перцем и завернуть в одеяло. Не желаете попробовать?

Мы с Зойкой и Петькой раскрыли рты.

– Вот это, красотки, худшее, что вас ждет, – продолжал говорить Николай. Так поступили с кем-то из его людей? – Возможно, Лим придумает что-то еще из той же оперы, не знаю. Господин Чанг вам лучше ответит на эти вопросы. Но, насколько мне известно, в Китае в плане пыток – многовековая практика. Традиции. Мы вам все равно все не сможем перечислить. Времени не хватит. Но общее впечатление у вас сложилось? Это не хиханьки с хаханьками. Восточные методы всегда отличались действенностью. Книжки читали какие-нибудь? Художественные? Сейчас ведь много чего издают. Так вот в них нет описания и сотой доли того, что известно на Востоке – из всех областей. Ясно?

Мы кивнули. Я сглотнула комок, вставший в горле.

– А мазали все-таки ваших парней? – спросила Зойка, которой все надо разложить по полочкам, и посмотрела вначале на Николая, потом на Айчила.

– Нэт, нэ наших, – покачал головой Айчил.

– Нет, – подтвердил Николай, – но мы знаем чьих. Они поиздевались над девками из китайского борделя. Думали, что с теми можно делать все, что с нашими. Возили их на какую-то дачу, купали в озере… Ну все по своей обычной программе. Потом девок бросили. Или девки оказались слабее наших… Я не знаю точно. А Лим – или кто-то из той же компании – показал, что с его товаром так обращаться нельзя. В принципе, правильно сделал. Другим неповадно будет. Мы возьмем на вооружение такой подход к делу. Ну и метод, конечно.

Чанг тихо переводил Цзяну то, что говорил Николай. Цзян кивал.

– То есть эти парни в центре не шпионили и вам информацию не добывали? – уточнила Зойка.

– Нет, – повторил Николай.

Зойка спросила про компьютерного короля. Он тоже с кем-то из китаянок определенным способом поразвлекался? Мей Лу она не назвала, я тоже пока решила попридержать эту информацию – и ведь я не уверена, чью машину видела в ту ночь, когда подобрала дочь Лима. Но сделанное с Турчинским укладывалось в схему – если за насилие над дочерью отец мстит именно таким способом.