Офицерская охота - Карасик Аркадий - Страница 5

• Предыдущая
• 5/74
• Следующая

— Прежде чем покарать, разберемся. Огульного кровопролития не будет.

Полковник заколебался. Про себя он уже решил держаться подальше от сумасбродов, если они даже — старинные друзья. Насиженное место, спокойствие и перспектива получить генеральские погоны — значительно выше, нежели правдоискательство. С неизвестными, возможно, гибельными, последствиями.

— Сам знаешь, Ваня, с кандачка такие серьезные вопросы не решаются — нужно все продумать, взвесить…

Иван Иванович все понял и обратил серьезный разговор в шуточный.

Старый друг сделал вид — поверил. Даже обронил: дурацкая шуточка.

Надо действовать поосторожней, вытирая со лба выступивший пот, подумал Иван Иванович. К примеру, якобы, ко мне обратились некоторые молодые офицеры, что ты думаешь по этому поводу?

Второй собеседник, бывший видный офицер Главного Политуправления, радетель за чистоту партийных рядов, был более откровенен.

— Твои офицеры либо провокаторы, либо полные идиоты. То, что они предлагают — противозаконно. Преступлениями должны заниматься уголовный розыск, прокуратура и суды. Бороться с бандитизмом бандитскими мерами — идиотизм, если не сказать больше. Так и передай своим собеседникам.

— Но злокачественные опухоли вырезают…

— Есть кому это делать! — почти закричал политический деятель. — Ты ведь старый служака, должен понимать — подмена к добру не приводит. Генералы и офицеры займутся борьбой с преступностью, прокуроры и сыщики — воспитанием личного состава, так, что ли?

Сомов, чуть ли не скрипя зубами, вынужденно согласился с собеседником, пообещал наставить мифических заговорщиков на истинный путь…

И все же нашлись горячие головы, принявшие предложение отставного генерала с восторгом и одобрением. В основном — бывшие сотрудники КГБ, либо отстраненные от занимаемых должностей после сокращения «фирмы», либо вышедшие по возрасту в отставку.

Постепенно удалось сколотить Главный Штаб Удава в количестве четырех человек. Пятый принял на себя командование.

Название рождалось трудно, предложения сыпались градом и тут же отвергались. Одно — слишком торжествнное, напыщенное, второе — мелкое, третее — замысловатое. В конце концов, сошлись на Удаве, «смонтировали» его из двух слов: «Уничтожить» и «Давить».

Так родилась подпольная офицерская организация, получившая многозначительное название «Удав». Она призвана уничтожать главарей бандитских формирований, убийц и крупных взяточников.

Старые вояки провели вместе не один день, вдумчиво разрабатывая Устав организации, её построение, методы конспирации. Необходима разведка, без неё не обойтись — появилась особая структура, ведающая разведчиками и «топтунами». Организацию нужно расширять — не ограниваться же одной столицей, Москва — не вся Россия. Решено иметь своеобразный отдел кадров с филиалами в других городах. Как построить боевые отряды, сколько иметь в каждом из них боевиков? Как обезопасить Удав от предателей и слабонервных хлюпиков? Нужен орган контрразведки и внутренней безопасности.

Всего — сорок человек, восемь «пятерок». Каждый из боевиков знает только своего командира пятерки, тот выходит на связь с ьдним из членов Главного Штаба. Командиры друг друга не знают, Главный Штаб знает всех. В других краях и областях — свои пятерки, свои региональные штабы…

Легковесно? Да, но зато — удобно и более безопасно.

При проведении особо сложных операций привлекается несколько пятерок, но каждой из них ставится определенная узкая задача, исключающая пересечения с другими группами.

В Главном штабе Удава долго спорили против кого направить первые удары. Мнения расходились. Одни настаивали на ликвидации наиболее ретивых взяточников. Вторые, с неменьшим упорством, твердили: убирать тех, кто жестоко разгонял демонстрации протеста, избивал беззащитных пенсионеров, женщин и детей. Третии считали крайне необходимым разврнуть борьбу с отечественной мафией.

Колебался один Иван Иванович. Без его голоса, по принятому Уставу, окончательное решение не может быть принято. Требуется единогласие.

Все решил трагический случай…

Подполковник Сомов, сын Ивана Ивановича от первого брака, командовал танковым полком. Широкоплечий, сильный сорокалетний богатырь, чисто русской внешности — русые волосы, голубые глаза, румяный и веселый, он был любимцем не только своей части, но и всей дивизии.А уж солдаты и офицеры, которыми командовал Степан Иванович, просто обожали командира, готовы были за него, как говорится, в огонь и в воду.

В один из весенних дней подполковник получил устный приказ: вывести свои танки на улицы столицы, блокировать заранее намеченные перекрестки, в случае попыток демонстрантов прорвать окружение — применить оружие. Вплоть до танковых пушек и пулеметов. Вначале стрелять над головами, не утихомирятся — перейти на поражение.

— Это как же понимать, товарищ генерал? — недоумевающе взбросил Сомов белесые брови. — Стрелять по безоружным людям?

Командир дивизии заходил по кабинету, пряча от подполковника такие же растерянные глаза. Честно говоря, он сам многого не понимал, не говоря уже об одобрении, но приказ — есть приказ, в армии приказы не обсуждают и не подвергают сомнениям.

— Меньше думай, Степан Иванович, дольше проживешь. Получил приказ — выполняй. Действуй по обстановке…

По обстановке? Знакомое определение, удобное для тех, кому оно выгодно. Стрелять по людям, несущим красные стяги, которым присягал, под которыми сражались и умирали деды? Бросать тяжелые махины танков на плакаты с лозунгами, которые когда-то были святынями?

А если не против красных флагов с серпами и молотами, не против святых лозунгов, разве ты поведешь полк на стариков и старушек, на женщин и детей? Сомнений не было — не поведет. Со службы выгоняй, понижай в звании, стреляй, вешай — все равно не поведет.

Так— то оно так, но приказ…

— Прошу — в письменном виде, — насупился командир полка. — Иначе — не выполню. Не хочу быть крайним, товарищ генерал…

Генерал, как всегда, перешел на крик. Угрожал трибуналом, намекал на отстранение от командования частью, напоминал о долге офицера. С такой истеричностью, что из приемной в кабинет заглянул адьютант. Минут пятнадцать изощрялся в самых крепких выражениях — и обычных, и матерных.

— Короче, выполнишь или полк поведет начальник штаба?

— В письменном виде, — стоял на своем Сомов.

Письменного приказа подполковник так и не получил. Полк остался в месте расположения: солдаты — в казармах, офицеры — по домам, танки — в укрытиях.

С неделю подполковник ходил сам не свой. Ожидал, разгромного приказа, отстранения от должности, вызова в военную прокуратуру. Ведь невыполнение приказа, пусть даже в мирной обстановке, — серьезное преступление. Покарают, обязательно покарают, думал он, в назидание остальным. Хорошо, если не осудят, спустят на тормозах. В принципе комдив — стоящий мужик, не зануда и не службист. Наверняка, сам понимает абсурдность своего приказа. Но он, как и все остальные командиры, — под прессом у политиков.

Броситься бы сейчас к замполиту, об»яснить ситуацию, попросить поддержки, да нет уже замполитов, раскурочили их, заменили на дурацких заместителей по воспитанию личного состава. Бесправных, ничего не решающих…

Уволят из армии? Ради Бога, пусть увольняют. Вот уже три месяца командир полка, его офицеры и прапорщики не получают денежного содержания. Для того, чтобы прокормить семью, торгуют на рынках, разгружают вагоны…

Разве это армия?

От должности командира полка не отстранили, под суд трибунала не отдали. Комдив при встречах отводил в сторону виноватый взгляд. Дескать, пойми мое положение, подполковник, пойми и прости. Ты — под моим прессом, я — под прессом командующего, он зависит от министерства и правительства. Все мы завязаны одним узлом, разрубить который никому не дано. Пока — не дано. Так что, не таи зла, не матери меня. Потому что, не я один — все виновны в сложившейся ситуации…

Казалось, обошлось. Тем более, что демонстрация прошла мирно, без применения силы ни со стороны возмущенного народа, ни со стороны милиции и внутренних войск.

• Предыдущая
• 5/74
• Следующая