Женщины не любят ждать - Гарднер Эрл Стенли - Страница 7

– Можешь угостить этого денверского полицейского, – подсказал я, – Эдгара Ларсона. У вас завяжется крепкая дружба.

Берта посмотрела на меня испепеляющим взглядом и потащила корзину к себе в каюту.

Нарочно спустившись в столовую несколько позже назначенного времени, я обнаружил, что за моим столом, накрытым на шесть персон, уже сидят четверо.

В компании ощущалась некоторая напряженность, обычная для первых часов морского путешествия. Все уже готовы вступить в приятельские отношения, но никто пока не знает, как их завязать. Каждый предпочитает, чтобы первый шаг сделал кто-то другой.

– Добрый вечер, – сказал я, усаживаясь за стол. – Моя фамилия Лэм. Кажется, нам предстоит провести несколько дней вместе.

Норма Радклиф оказалась слева от меня. Лет двадцати семи, рыжеволосая, с голубыми глазами, лукаво поглядывавшими то на одного, то на другого, она имела вид человека, давно познавшего все жизненные проблемы и большинство из них для себя решившего.

Справа от меня сидела еще одна девушка – блондинка, представившаяся как Филис Итон. Ее характер сразу угадать было трудно. Должно быть, и ей доводилось пленять мужские сердца, но сейчас она сидела скромно потупив взор и разговаривала так тихо и невнятно, что приходилось напрягать слух.

Прямо напротив меня расположился мужчина, назвавшийся Сиднеем Селмой. Это был законченный хам, фальшивый, как трехдолларовый банкнот, явно склонный к пошлостям самого низкого пошиба.

Сидевшая рядом с ним молодая женщина, Роза Флакстон, видимо, пришла за стол первой; Селма явился вторым и, естественно, уселся рядом с ней. Она была, пожалуй, немного полновата, лет тридцати с небольшим, однако на вид свойская, добродушная бабенка без всяких предрассудков.

Через минуту появился и наш последний сосед по столу – Эдгар Ларсон. Это был сухой, жилистый субъект лет сорока, высоколобый, с пронзительным взглядом и плотно сжатыми губами, одетый в серый костюм с серым же галстуком. Видимо, он старался ничем не обращать на себя внимания, однако, как это часто бывает, именно этим старанием и выделялся.

Увидев его, я сразу понял, что сел он за этот стол не случайно. Ни один приличный стюард не посадил бы его сюда без специального указания, подкрепленного либо деньгами, либо властью.

Для игры, которую я затевал, лучшую исходную позицию придумать было трудно. Этот Селма был настолько прямолинеен в своем идиотском донжуанстве, что мне оставалось лишь расслабиться на своем стуле и предоставить первое слово ему.

Болтал он без умолку. Пространно и с подробностями разглагольствовал о самом себе, о своем происхождении, изрекал житейские мудрости. Правда, чем он зарабатывал на жизнь – не сказал, и никто его об этом не спросил. Посмотрев на него повнимательнее, я вдруг подумал, не кроется ли под его личиной типичного сыночка богатых родителей что-нибудь мерзкое: он вполне мог подрабатывать подставным игроком в заштатном казино или просто сводничать. Я решил, что Сидней Селма успеет всем надоесть задолго до окончания путешествия.

Сыщик Ларсон, казалось, слушал глазами. Как только кто-нибудь заговаривал, он поднимал на говорящего свои серые глаза и пристально его разглядывал, после чего снова опускал взгляд в тарелку. Иногда он загадочно улыбался. За все время ужина мы не услышали от него и десяти слов.

Официант сумел обслужить нас так, что все были готовы подняться из-за стола одновременно. Однако, выйдя на палубу, мы обнаружили, что там не очень уютно: дул прохладный ветер, увеличивалась зыбь. Норма Радклиф объявила, что ей нужно разобрать вещи, после чего она обязательно сделает кружок по палубе перед сном.

Похоже было, что Берта ошиблась в ней на сто процентов: не станет она цепляться за меня только для того, чтобы не отдать другой. Тем не менее я некоторое время слонялся по палубе – на случай, если она вдруг выйдет. Другие пассажиры не знали, чем себя занять. Видимо, все устали после сборов и проводов, поэтому постепенно стали расходиться. Замерзнув, я тоже спустился к себе в каюту, где развернул обогреватель так, чтобы удобно было посидеть в кресле и почитать.

Но в девять часов дверь затряслась от грохота. Это мог быть только один человек.

– Войдите, – пригласил я.

Берта влетела в каюту и оглушительно захлопнула за собой дверь.

– Что ты расселся?

– Читаю.

– Ты сейчас должен строить глазки Норме Радклиф.

– Ты же сказала, что она возьмет инициативу в свои руки, – возразил я.

– Чего же ты он нее ждешь, черт возьми? – взревела Берта. – Чтобы она пришла сюда, сорвала дверь с петель, схватила тебя за шиворот, утащила к себе и прицепила на тебя багажную бирку «В каюту»?

– Нет, – устало проговорил я. – Просто я сделал то, что ты сказала. Говоря откровенно, особого интереса ко мне она не проявила.

– Умные девушки так и не начинают, – сказала Берта.

– Но почему ты так уверена на ее счет?

– Да ты вылези на палубу и посмотри, что делается на этом корыте, – начала втолковывать Берта. – Люди едут на Острова, чтобы развлечься. Кто они? Здесь есть высокооплачиваемые секретарши, скопившие деньги на морское путешествие. Несколько молоденьких вдовушек. Некоторое количество замужних женщин, чьи мужья погрязли в работе, а жен отослали отдыхать. Есть люди, которым перевалило за семьдесят. Они подумали: что толку баловать правительство налогом на наследство после смерти? И, подчинившись здоровому импульсу, ушли на пенсию. Беда только в том, что никаких других импульсов у них не осталось; они просто катят в Гонолулу. Так вот, – продолжала она, – все молодые женщины осматриваются вокруг и ищут подходящих мужчин. Сколько приличных мужиков может быть на этом корабле?

Я проигнорировал этот вопрос.

– Никаких иллюзий! – провозгласила Берта. – Пока молодой человек оканчивает колледж, служит в армии, пытается что-то сделать в бизнесе, у него нет денег на то, чтобы укатить в Гонолулу на шикарном лайнере и бездельничать там три недели. Здесь есть, конечно, несколько богатеньких отпрысков и несколько коммивояжеров, подделывающихся под богатеньких отпрысков. Женщине нужно, чтобы было с кем прошвырнуться по палубе, потанцевать. Пусть другие видят: все, что необходимо, чтобы покорить молодого мужчину, – все при ней!

– Тогда Норме нужен приятель вроде этого типа по имени Сидней Селма, – предположил я.

– И будет нужен, – с напором откликнулась Берта, – если ты его не обскачешь.

– Так что, она сейчас на палубе?

– Да, она гуляет на палубе, – сказала Берта.

– Она говорила что-то вроде того, что ей нужно разобрать вещи, а потом она сделает кружок по палубе перед сном.

Берта застонала.

– О господи! Да она ведь тебе сказала, где и когда будет! Опомнись, черт побери! Марш на палубу и дай хотя бы шанс бедной девушке!

Я надел кепи, выключил свет и вышел на палубу.

Нормы Радклиф я не нашел. Зато встретил Сиднея Селму, гулявшего сразу с тремя женщинами – Розой Флакстон, Филис Итон и еще одной, которой я не знал. На первый взгляд всем им было ужасно весело.

Я хотел было вернуться, но потом решил сделать еще круг. И тут заметил в тени женскую фигуру, кутавшуюся в меховое манто. Вглядевшись, я узнал Норму Радклиф.

– Вы, кажется, прячетесь? – спросил я, подойдя к ней.

– Нет, – засмеялась она, – просто укрылась от ветра и дышу свежим воздухом на сон грядущий.

– Наверно, нелегкая была работенка – разобрать все вещи, развесить все по вешалкам? – Чтобы завязать разговор, я нес какую-то чушь.

– Конечно.

– И все равно, у вас такой вид, словно вы прячетесь.

– Ладно, сдаюсь. Я действительно прячусь.

Я недоуменно поднял брови.

– Серый волк под горой, – сказала она, кивнув в сторону веселого квартета.

Небольшая качка давала Селме повод то и дело приникать к одной из дам, поддерживать ее рукой за талию, а потом убирать руку так, чтобы слегка провести ею по бедрам.

– Довольно шустрый, – заметил я.