Жизниречение - Бурбуля Руслан - Страница 2

Сравним например человека и предка "дарвинистов" — обезьяну. Как они смотрят, на какой-либо предмет?! Например на автомат "Калашникова"…

Человек — как на инструмент-орудие, которое может быть использовано для защиты и нападения.

Обезьяна на автомат "Калашникова" может и никак не смотрит, а может зрит на него, как на предмет созданный из материала, что прочнее деревянной палки…

Так что еще раз определимся — ВСЕ О ЧЕМ МЫ рассуждаем зависит именно от мhра-понимания — восприятия субъекта! Так что сразу отметим себе на будущее, что МhРА — это личностное восприятие, которое неотделимо от ИНФОРМАЦИИ и МАТЕРИИ…

Триединство

Во-первых, у нас есть причины, противопоставить термину социология — термин жизниречение. Термин "социология" восходит к двум понятиям: социум — общество и логос (жреческая анаграмма слова голос) — слово. Поскольку жизнь человека протекает в обществе, то, если по-русски жить, размышлять, а значит являться частью руско-язычного пространства, место непонятной "социологии" должно занять ясно и однозначно понятное жизниречение потому, что все жизненные явления следует называть именами, выражающими сущность каждого из них.

Жизни-рече-ние — внутриобщественная функция ж-рече-ства. Это очевидно для вспоминающих, что буква "Ж" в славянской азбуке имеет название "Живёте". Понятийный же корень рече (речь, как выражение мысли) непосредственно присутствует в обоих словах.

Экспансия стяжательского мировоззрения, несомого канонически библейским иудо-христианством и формально ритуальным исламом, сопровождалась исчезновением из структуры национальных обществ жречества, несшего родовую ("национальную") и народную ("многонациональную") концептуальную власть — высшую власть при распределении полной функции управления по специализированным видам внутриобщественной власти в процессе общественного самоуправления. Монополию на концептуальную деятельность после этого длительное время за собой сохраняло надиудейское надмасонское "жречество", по делам своим ставшее знахарством, псевдожречеством. Национальные же общества, утратив концептуальную самостоятельность управления, обратились в беззаботные стада и в конце концов вместо жизнеречения обрели так называемую социологию — с нашей точки зрения — псевдонауку. Её ненаучность проявляется прежде всего в том, что современная цивилизация вся переживает глобальный кризис культуры: конфликт поколений, организованная вседозволенность (преступность), экологические проблемы, национализм, перетекающий в нацизм, проблемы разоружения т. п.

Будь современная социология наукой, то общественное самоуправление, в большинстве своём благонамеренное (по крайней мере декларативно), исходило бы из неё и всех этих проблем просто бы не было. Могли бы быть отдельные эксцессы, не выходящие за рамки компетенции психиатрии. При этом в основе социологии лежали бы как минимум следующие разделы знания:

— психология (индивидуальная и коллективная);

— биология, поскольку человечество — биологический вид, один из многих в биосфере — является носителем социальной организации, а глобальный исторический процесс — частный процесс в объемлющем его эволюционном процессе биосферы Земли, а нарушения биологии могут уничтожить и социальную организацию вместе с культурой;

— генетика, как часть биологии, и сопряжённые с нею разделы математики, дабы не смешивать в "пассионарности", как Л.Н.Гумилёв, информационные процессы, протекающие на уровне биологической организации, с информационными процессами на уровне социальной организации;

— языкознание;

— этнография;

— экономическая наука, изучающая общественное объединение специализированного труда и процессы управления в производстве и разпределении продукции и услуг.

— сопоставительное богословие и сопоставительный сатанизм. В данном случае речь идёт не о непрекращающихся столетиями спорах о том, какое из Писаний является истинным и какая вера единственно спасительной — это споры об окладе на иконе, когда забывают о самой иконе и о Том, кто за ними; не о спорах о том, с кем из народов Бог — эти споры лепет детского разумения, пора же наконец взрослеть. Речь идёт о том, что необходимо понимать, в чём разница между вероучением и религией; необходимо понимать, что каждое Писание, признаваемое священным, (включая и атеистические аналоги) породило в национальных обществах вторичные толкования, которые вместе с ними и остатками предшествующих верований на протяжении столетий в значительной степени определяли пути развития культуры, стиль жизни и логику социального поведения.

Сама же социология, содержательно отличаясь от любого из этих разделов знания, должна возвышаться над этим фундаментом как некое новое качество. Как наука она не проще, чем математика, физика или иная наука, название которой обыденное сознание вспоминает, когда ему необходимо оценить чью-либо реальную или мнимую интеллектуальную мощь. И социология это — не гуманитарная наука, в современном понимании "гуманитарного образования" в смысле освобождения "образованца" от обязанности знать естественные науки и владеть математическим аппаратом за пределами четырёх действий арифметики. В настоящее же время общество в целом такой социологической наукой не обладает и это очень плохо.

Возможно, что Вы уже обратили внимание, что юриспруденция не упомянута ни в основах социологии, ни как её составная часть. Дело в том, что юриспруденция — не наука, а ремесло — разновидность талмудистики. Они обе декларируют первенство "закона" (якобы Моисея или нееврейского) в жизни общества и обходят стороной вопрос о реальной нравственности общества и причинах его нравственного падения, вызывающего к жизни необходимость "закона", внешне сдерживающего безнравственность и то, что почитается в обществе проявлениями злонравия. Столь же злонравно обходится стороной вопрос о нравственности законодателей и закона, регламентирующего логику социального поведения. Логика социального поведения толпо-"элитарного" общества всегда злонравна, но талмудистика и юриспруденция, защищая устойчивость толпо-"элитарной" пирамиды потребления благ, отождествляют произвол со вседозволенностью злонравия и не отличают вседозволенность от высоконравственного произволения, вытекающего из свободы воли, свободы выбора, предоставленных Всевышним человеку. Талмудистика и юриспруденция, сделав эту подмену понятий, борются с произволом "вообще", стараясь внешним принуждением и угрозой ввести безнравственность общества в безопасные для устойчивости толпо-"элитарной" пирамиды пределы законности, чем и поддерживают в обществе его внутреннее злонравие. В действительности нравственно обусловленный произвол надзаконен, а вседозволенность, со стороны законодателей в том числе, преступна.

Тем не менее юриспруденция общественно необходима до определённого этапа развития общества как логическая основа поведения любого репрессивного аппарата, даже оберегающего добронравие и добродетельность в жизни общества. Закон ("За Кон" — тот кто переступает Кон (славянское слово обозначающее границы дозволенного) является нарушителем порядка) — это обозначенная граница, на которой одна концепция общественного устройства жизни защищает себя от несовместных с нею концепций при попытке осуществить их в жизни одного и того же общества. Поэтому, прежде чем призывать к законопослушности, следует выявить ту концепцию общественного устройства жизни, которую этот закон выражает.

Социологов-профессионалов в науке нет, графоманство и благонамеренный дилетантизм (даже академиков от физики и математики: А.Д.Сахаров, И.Р.Шафаревич) их заменить не может. Социологи же, заполнив государственные и общественные структуры, попытались взять правление на себя, в результате чего стоящие за ними кукловоды злонамеренно вогнали общество в хаос. Поэтому избранное нами постановка вопроса "от социологии к жизниречению", достаточно строго очерчивая тематику изложения, оставляет социологов при их монополии на пустую болтовню (по-"демократически" — парламентаризм, от французского parle — говорить), раскрывает качественно иной аспект обозначенной тематики.