Дева и Змей - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/100
• Следующая

У Элис возникло дурное чувство, что где-то в кустах спрятались операторы с кинокамерами, и режиссер шепотом отдает им команды: “Мотор! Снимаем!..”

– Что же вам рассказали обо мне? – Невилл приглашающе кивнул на зеленую арку, из-под которой выехал минуту назад. – Пойдемте, прогуляемся. Этот лес слишком красив, чтобы топтаться на одном месте. Итак, Рудольф Хегель нашел новый способ заманивать туристов? Может быть, вам сказали, что он не поленился и расчистил дорогу к моему замку? А я, надо полагать, подрабатывающий где придется актер, так и не нашедший себя на сцене? Впору печально вздохнуть над своей незавидной участью.

– Если это не так, откуда вы все знаете?

– Мой ответ, мисс Ластхоп, зависит от того, что вы хотите услышать.

– Правду.

– Вашу? Или настоящую?

– Прекратите действовать мне на нервы! – Элис на ходу топнула ногой – палая листва мягко спружинила. – Неужели нельзя обойтись без загадок?

– Видите ли, в чем дело, – гнев ее не произвел особого впечатления, – все, что я показываю, вы разглядываете на свой манер. Скажите, мисс Ластхоп, чтобы поверить в фейри, вам достаточно увидеть их следы на росе? Или вам нужно услышать их музыку? А может быть, посмотреть танец в лунную ночь, факельное шествие светлячков, платья из лепестков роз и водяных струй, серебряных, когда светят звезды, золотых – под солнцем, черных во тьме? Что убедит вас?

– Танец с ними, – отрезала Элис, – и доказательства, что это феи, а не переодетые статисты.

Невилл подал ей руку, помогая перепрыгнуть через узкий ручеек, бравший начало где-то выше по склону. Вода просвечивала до самого дна, выстланного мелкой галькой, и камушки переливались, как настоящие самоцветы.

– Но это ведь обычные камни, правда? – Невилл присел на лежащее рядом бревно. Элис, помедлив, устроилась рядом. – Это обычные камни и обычное солнце. Просто блики на воде. А вот это?

Золотой перстень с большим бриллиантом…

“Стекляшка, – строго сказала себе Элис, – это стекляшка!” И сама себе не поверила…

…соскользнул с пальца, без всплеска уйдя под воду. И солнце заискрилось на гранях драгоценного камня, засверкало так, что Элис прищурилась, даже подняла руку, чтобы прикрыть глаза.

– Камень, – задумчиво произнес Невилл, – это камень, мисс Ластхоп. Самоцвет среди гальки. Кто-нибудь очень обрадуется, найдя его здесь. Обрадуется и удивится. Очень ненадолго, но поверит в чудо. Или, как вот вы, даже не взглянет: что это сверкает там, в воде, – спишет на преломление света, на то, что в ручей упал кусочек стекла. А кто-нибудь, – он отвернулся от ручья и смотрел сейчас на нее, – кто-нибудь решит, что ночью в воду нырнула звезда. Нырнула и осталась до следующей ночи. Кто из троих будет счастлив больше? Тот, кто найдет бриллиант? Тот, кто пройдет мимо? Или тот, кто поверит в звезду?

– Конечно, тот, кто найдет бриллиант, – Элис посмотрела в черные внимательные глаза. – Глядя на вас, очень хочется быть циничной.

Она сунула руку в воду, сжала перстень в кулаке. Камень оказался неожиданно колючим и, стоило вынуть его из воды, вдруг обжег кожу.

От неожиданной боли Элис встряхнула рукой, отбрасывая перстень, как отбрасывают выстреливший из костра уголек. И сверкающая белым, невозможно яркая искорка сорвалась с ладони, взлетела вверх, мелькнула в темной листве, рассыпав разноцветные блики, и исчезла где-то над кронами.

– Потрясающе! – Элис подула на ладонь. Боль уже уходила, да и какая может быть боль от обычной иллюзии. – Правда, Невилл, это было… красиво. Очень красиво. Спасибо вам!

– Зачем же вы вернулись? – спросил он без улыбки. – Чтобы найти чудо, или чтобы убить его?

Опять он говорил загадками. Конечно, человек, который в одежде подражает средневековым вельможам и легко расстается с бриллиантами, только загадками говорить и может. Это такая форма психоза – легкого и, наверное, не опасного. Когда средства позволяют потакать любой своей фантазии, отчего бы не фантазировать? Невилл упоминал о своей семье, значит, есть кому присмотреть за ним, и, когда понадобится, его родственники, наверняка позаботятся о соответствующем лечении. А бояться нечего. Мало ли на свете безобидных психов? Некоторые бывают вполне даже милыми.

Элис поняла, что окончательно заблудилась в собственных домыслах. Актер? Гипнотизер? Сумасшедший? Замок на холме или мираж над развалинами? И как быть с бриллиантом, превратившимся в звезду? Это тоже гипноз? Да, наверняка. Но может ли гипнотизер быть сумасшедшим?

– Пойдемте, – Невилл поднялся, подал Элис руку. – Вы не понимаете, а я не знаю, как объяснить. Попробую показать. За холмом есть озеро…

Элис оглянулась. Облако по-прежнему шел за ними, останавливаясь иногда, чтобы отщипнуть приглянувшуюся травинку.

– Подождите! Невилл, я же не одна. Меня, наверное, ищут…

– Курт Гюнхельд, – произнес ее спутник со странной интонацией и тоже оглянулся, словно ожидал, что Курт сию минуту появится из-за деревьев, – да, он вас ищет. Не беспокойтесь об этом, я провожу вас к нему. Потом. Чуть позже. Уверяю вас, мисс Ластхоп, он даже не успеет сильно встревожиться.

Курт так и не добрался до вершины. Тропинка, пропетляв по буеракам, вдоволь поныряв в колдобины, налазившись среди выворотней, в конце концов привела его обратно к подножию холма. К пустырю, за которым, увитая ангельскими слезками, виднелась ограда дома номер шестьдесят пять по улице Преображения Господня.

– Ну?! – сказал Курт, отдирая от штанин приставшие репьи. Откуда в глухом лесу взялся репейник, интересовало его в последнюю очередь.

– Курт!

По краю пустыря, вдоль подножья холма легким галопом шел белый красивый конь. Он без напряжения нес двоих всадников, и один из них – одна (эти пепельные волосы Курт узнал бы и с куда большего расстояния) махала рукой:

– Курт! Ой, слава богу, что вы меня дождались!

Выразившись снова, крепко, но уже вполголоса, он пошел навстречу.

Когда Элис спрыгнула на землю, глаза у нее были такими виноватыми, что все упреки за неожиданное исчезновение умерли, не родившись. Курт лишь покачал головой. Бросил взгляд на ее спутника, судя по всему, того самого служителя муз, о коем шла речь за завтраком.

Тот спешиться не пожелал. Смотрел сверху вниз, с высоты седла. Действительно, как Элис и рассказывала: молодой, смазливый, черноглазый, весь в бирюльках, и коса до пояса. Не мужик, а черт знает что. Ногти накрашены…

– Мое имя Драхен, – обронил всадник. – Можно ли узнать ваше?

– Гюнхельд, – в тон ответил Курт.

– Один из многих. Который же именно?

– Курт Гюнхельд…

Заготовленная резкость примерзла к языку, стоило произнести свое имя. Драхен, не разжимая губ, улыбнулся:

– Прекрасно. В следующий раз, Курт Гюнхельд, будьте внимательнее, отправляясь на прогулку.

Белый конь с места взял галопом, только взлетела из-под копыт выбитая подковами земля.

– Ну и дела, – поймав взгляд Элис, Курт развел руками, – я даже не придумал, что ответить.

– А вам и не надо, – она поковыряла землю носком ботиночка, – вы сейчас должны по правилам винить во всем меня и получать таким образом психологическую разрядку.

– Что?!

– Ну, нет, так нет, – Элис лучезарно улыбнулась, – я ведь не настаиваю. Курт, ради бога, извините, что я так исчезла.

– Да ничего. То есть… чего, конечно, но что теперь-то? Домой пора. Вы хоть разобрались, какое отношение он имеет к развалинам?

– Нет, – она скорчила недоуменную гримаску, – вы знаете, я, кажется, еще больше запуталась. Курт, а вот если бы вам предложили выбор между сказкой и… нет, я даже не знаю, что вместо сказки. Между сказкой и ничем, как будто ничего не было – ни замка, ни загадок, – что бы вы выбрали?

– А почему я должен выбирать из чужих предложений? – удивился он. – Разве нельзя поискать самому?

– Ого, – с уважением заметила Элис, одновременно поддавай ногой по лежащему на дороге камешку, – это называется мужской взгляд на проблему.

• Предыдущая
• 9/100
• Следующая