Дева и Змей - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/100
• Следующая

Став студентом, Курт частенько приводил домой сокурсников: вместе с ним училось на удивление немного москвичей, а иногородним друзьям и подружкам жилось в общежитии, хоть и весело, но не сказать, чтобы сыто. Варвара Степановна всегда радушно принимала гостей. И удивительно, как получалось у нее и приветить, и накормить, и расспросить об учебе, и дать совет, когда бывала в том необходимость. Где только силы на все брались? Как рук хватало?

А теперь вот – огромный дом и прислуга, серебряная посуда в столовой… Как так вышло? Почему? И что матери в этом Ауфбе, где, если ей верить, шагу не ступят, не перекрестившись?

Курт пожал плечами, в ответ на собственные мысли.

– Вам здесь не нравится? – вдруг поинтересовалась Элис. – Почему? Неужели потому, что вы комсомолец?

– Интересная логика, – хмыкнул Курт. – А при чем тут комсомол?

– Все комсомольцы – атеисты, – в зеленых глазах не было и тени сомнения, – а в Ауфбе даже воздух пропитан ладаном… Вам это, должно быть, неприятно?

– Ну, знаете…

Развить мысль он не успел: они дошли до последнего на улице дома. Дома с номером “65”, написанным на жестяной табличке. Над табличкой висела лампочка, а ее, в свою очередь, защищала от непогоды крохотная остроугольная крыша с крестиком на коньке. И в самом деле, набожный народ живет в Ауфбе.

– Как близко от холма, – заметила Элис, – хорошо еще, что не на отшибе.

Яблоневый сад вокруг дома – темно-зеленый, тенистый – отделяла от улицы только резная оградка: вот раздолье мальчишкам, знающим, что чужое всегда слаще, даже незрелое. А за садом раскинулся заросший цветами и кустарником большущий пустырь. Кое-где возвышались над кустами тоненькие деревца, может быть, молодые клены, а может, что-нибудь сорное и дрянное, сползшее со Змеиного холма поближе к людям…

“Ну и мысли, – удивился Курт, – креститься впору!”

– Ручей, – Элис остановилась, указала рукой, – видите, вдоль забора? Странно даже, я здесь сегодня в третий раз иду, а внимание только сейчас обратила. Знаете, зачем он?

– Воду отводить. Там, за холмом, говорят, есть озеро.

– Нет, – Элис покачала головой, – ничего-то вы не знаете, господин атеист. В ручье проточная вода, а нечисть и вообще злые силы не могут пересечь такую преграду. И поверх забора, посмотрите, видите вьюнок? Это ангельские слезки, очень редкое растение. Считается, что оно тоже отгоняет нечистую силу. Я в это не верю, – она махнула рукой и вернулась на дорогу, – в нечистую силу не верю, но мне уже нравится Ауфбе. Маленький городок на самой границе сказки и реальности. Здесь даже улицы вымощены суевериями. Слушайте, а в вашей полицейской академии, или где вы там учитесь, есть свой фольклор?

– Больше, чем хотелось бы, – честно ответил Курт, – но фольклор у нас преимущественно мрачный.

– Он вообще невеселый. Ну вот, как я и говорила, тропинка. А вы не верили!

– Я не верил?

– Ладно, пойдемте. Покажу вам замок, сами убедитесь, что никакой там не артист. То есть, артист, но не тот, что вы думаете.

Тропинка, сворачивая в сторону и вверх, уходила куда-то в обход трех толстых деревьев, смело прорываясь сквозь заросли цветущего шиповника. И не похожа она была на свежерасчищенную: хорошо утоптанная желтоватая дорожка, ни травинки на ней, в твердой земле чуть заметные выбоины от подков. Курт наклонился, присматриваясь. Да, так и есть, подковы. Кто-то проезжал здесь верхом, причем давненько. А в Ауфбе никто не держит лошадей: хлопот с ними куда больше, чем с трактором или автомобилем.

– Да пойдемте же! – Элис позвала уже из-за деревьев. – Что вы там, монетку потеряли?

Курт выпрямился и огляделся. Он и сам не знал, что разыскивает. Что-нибудь. Может, и вправду монетку. Но не увидел ничего примечательного и пошел следом за Элис.

Под древесными кронами было темновато, душно и пахло гнилью. На лицо тут же осела какая-то дрянь, вроде паутины. Ветка шиповника хватанула за рукав куртки и сорвалась, оставив в плотной ткани несколько колючек. Противно зазвенели комары. Курт прибавил шагу, догоняя спутницу, успевшую уже скрыться за следующим поворотом. Земля под ногами осыпалась, он споткнулся, едва не упал и, чертыхаясь, пошел медленнее. Правильно сделал: толстые корни так и норовили сделать подножку. Как здесь на лошади ездить? Ветки нависают почти над самой головой.

Он свернул один раз, второй… Элис давно уже не было слышно – убежала вперед. Ей, похоже, корни не помеха. Подвернет где-нибудь ногу, нехорошо получится. Курт окликнул девушку – сначала негромко, посмеиваясь над собой, потом, не получив ответа – в полный голос.

Тишина. Даже птиц не слышно.

– Что за чертовщина? – начиная злиться, Курт плюнул на осторожность и пошел быстрее, а потом и вовсе побежал Тропинка одна – заблудиться Элис не заблудится, но на вершину холма им лучше подняться вместе. Мало ли в какие неприятности здесь можно влипнуть?

Элис свернула с тропы, увидев поодаль заросли дикой розы. Побродила, нюхая цветы, но рвать их не стала. Будь волосы подлиннее, не удержалась бы от соблазна вплести над ухом красивый желтый цветок, а так – жалко. За колючими кустами разглядела низко на ветках дерева гнездо с птенцами. Подошла посмотреть. В птицах она совершенно не разбиралась, однако знала, что нельзя подходить к гнездам слишком близко. Поэтому, когда заметила на соседнем дереве какую-то синегрудую птаху, отошла, стараясь двигаться как можно тише.

Отошла в сторону от тропинки, ориентируясь на розовые заросли. Заросли оказались не те, но Элис, к тому моменту, когда поняла это, уже окончательно потеряла направление.

Разумеется, она ничуточки не испугалась. Потому что направлений на Змеином холме было всего два: вверх и вниз. Наверху – стена замка, идя вдоль которой обязательно выйдешь к воротам и тропинке. Внизу – и вовсе Ауфбе. А еще какое-то озеро, из которого, по словам Курта, вытекает ограждающий город ручей. Элис пошла наверх, для очистки совести покричав своего спутника. Голос Курта, если тот и отвечал, все равно потерялся где-то в стволах деревьев.

Элис шагала напрямик, любовалась цветами, обходила высокие – почти по пояс – муравейники, слушала птиц, и всадник на большом белом коне, выехавший навстречу, сначала показался ей частью пейзажа, игрой тени и света.

Когда он заговорил, Элис вздрогнула от неожиданности.

– Маленькая девочка убежала в заколдованный лес, – слова каплями густого меда упали в душу. – Разве вам не говорили, мисс Ластхоп, что в таких лесах нельзя сворачивать с тропинки?

– Вы меня напугали, – сердито ответила Элис. – Если нельзя, почему же вы сами без дорог ездите?

– А если я и есть волк, поджидающий Красную Шапочку?

– Вы что, насильник? – Элис нахмурилась. – Во-первых, я хожу на курсы самообороны, а во-вторых…

Она не договорила, потому что Невилл грустно рассмеялся, покачивая головой:

– Ну, как же так можно, мисс Ластхоп? Почему, когда я говорю о волшебстве, вы вспоминаете о варварстве? Я показываю вам хрустальные миражи, а вы толкуете о деньгах, зеркалах и проекторах. Я рассказываю о феях, вы – о суевериях. Я пугаю вас непознанным, вы меня – курсами самообороны.

– Что же непознанного в Красной Шапочке?

– Говорящий волк.

Невилл спешился и пошел ей навстречу. Конь, позвякивая сбруей, шагал за ним следом.

– Это Облако, – тонкие, унизанные перстнями пальцы погладили скакуна по розовым ноздрям. – Облако, поздоровайся с мисс Ластхоп.

Все-таки он умел удивлять. Когда конская голова опустилась в низком поклоне, Элис не выдержала и рассмеялась:

– Вы еще и дрессировщик?

– Как любой в нашей семье, – Невилл протянул ей кусочек сахара: – Хотите угостить его?

– Конечно!

Сейчас он был одет в куртку из светло-серого бархата и бархатные же брюки для верховой езды. На поясе висел длинный кинжал в ножнах, отделанных светлым металлом. Пряжка ремня изображала драконью голову с глазом-стеклышком, переливающимся как настоящий опал. Из-под черных длинных волос, заплетенных в свободную косу, поблескивали подвески жемчужных серег.

• Предыдущая
• 8/100
• Следующая