Сосны шумят - Токмакова Ирина Петровна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая

— Идите, Фома Никитич. Я сейчас на катере его отвезу.

Кеша поглядел на Ростика, потом па лейтенанта Грошева.

«А что же будет со мной?» — спрашивали его глаза.

Елизавета Елизаровна не отрываясь глядела на дорогу, которая вела через луг к реке. А мама всё ходила взад и вперёд, от кривой сосны до пенька и обратно. Елизавета Елизаровна держалась за щёку, как будто у неё только что вырвали зуб.

На дорожке показалась возбуждённая Мария Васильевна:

— Нашёлся! Звонили! Сейчас привезут.

И все трое, как ребята, когда играют в салочки, побежали вниз и через луг — к реке. Маму осалить мог бы разве что только ветер — так быстро она неслась к берегу. Вот и берег. Милицейская моторка гонит волны сразу вверх и вниз по течению и шумит, и кричит что-то неразборчивое. Вот уже видно всех, кто сидит в катере. «Они нашли его с ищейкой, — думает Мария Васильевна, — Вот паршивец!»

«Наконец-то нашелся! Но откуда и зачем с ними собака?» — думает Елизавета Елизаровна.

«Сыночек, целый, живой!» — думает мама и не замечает ни милиционера, ни собаки.

Мотор замолкает. Катер наполовину наползает на берег. Прибрежные волны и мокрый песок приветствуют Ростика по-своему: песок шуршит, а волны плещут, точно хлопают в ладоши.

Первым перешагивает через борт улыбающийся лейтенант Грошев, следом спрыгивает Кеша — хвост ещё колечком, но колечко свесилось. А потом, ухватившись за руку лейтенанта Грошева, из лодки выбирается Ростик. Он минутку стоит на сыром песке, сандалики подмокают, потом он бросается к маме и устраивает рёв — громкий, безутешный, очень дошкольный рёв. И мама берёт его на руки, как маленького, и все идут к детскому саду. И сосны чуть-чуть расступаются, чтобы все могли идти рядом. Мама, не спуская с рук, несёт тяжелого Ростика. Он перестал реветь и теперь только иногда вздрагивает и всхлипывает, лейтенант Грошев рассказывает, как всё было, и Кеша — нога за ногу, нос опущен — ковыляет рядом с ним.

Елизавета Елизаровна и Мария Васильевна ушли к ребятам. Ругали Ростика. А как же! Столько заставил всех волноваться. А потом — простили. Успокоились, что цел, и простили. Они ведь обе добрые.

Елизавета Елизаровна спросила:

— Но ты определённо не кашлял?… Нет, это не пертуссис.

Теперь Ростик сидит у мамы на левом колене, а Кеша — рядом с правым, и мама гладит его правой рукой.

— Может быть, я сама виновата, — говорит мама лейтенанту Грошеву. — Я не выношу чёрствости в людях. Я сама приучила его оказывать помощь тем, кто слабее. Читала ему книжки, и когда мы гуляли… Сама виновата, — перебивает она себя. — Вот он что натворил.

Мама издыхает и гладит сразу двумя руками — Кешу и Ростика.

— У вашего сына был трудный выбор, — говорит лейтенант Грошев. И, помолчав, добавляет: — У каждой собаки должен быть хозяин. Каждая собака имеет на это право.

— Да, — согласилась мама, — Да, конечно. Но что же будет с этим хорошим псом?

Кеша насторожил уши. Оглядел каждого по очереди.

— У меня их четверо, — сказал лейтенант Грошев, почему-то смущаясь. — Прямо ума не приложу. Что делать, ласковый, а?

Кеша вильнул хвостом, моргнул, ничего не ответил. Глеб уехал. А больше Кеша ничего не знает.

— Эх… — сказала мама. — Во-первых, я работаю, Во-вторых, квартира маленькая. — Ростик не понял, зачем мама про это говорит. — Но, — продолжала она, — сын у меня растёт, помощник. А квартиру в завкоме уже обещали. Значит, дадут. А? — обратилась она к Ростику.

И начался страшный шум. И Ростик повис у мамы па шее. И Кеша подпрыгивал, чтобы лизнуть маму непременно в кончик носа, и лейтенант Грошев улыбался и почему-то благодарил.

И вот мама уехала назад, в город, и Кеша ушёл с ней — на верёвочке: где же тут возьмёшь поводок и ошейник для своей собаки!

И Ростик уснул — не в изоляторе, а в группе, на своей кровати, рядом с кроватью Павлика.

И задремал ореховый куст, и выплыл месяц и осветил берёзу. И она стояла красивая и тихая — все спят и ей до утра не с кем поговорить.

Маленькая яблонька

У меня в саду,

Белая-пребелая,

Вся стоит в цвету.

Я надела платьице

С белою каймой.

Маленькая яблонька,

Подружись со мной!

Красненькую ягодку

Мне дала рябина.

Думал я, что сладкую,

А она — как хина.

То ли эта ягодка

Просто недозрела,

То ль рябина хитрая

Подшутить хотела?

Сосны до неба хотят дорасти,

Небо ветвями хотят подмести,

Чтобы в течение года

Ясной стояла погода.

Возле речки, у обрыва

Плачет ива, плачет ива.

Может, ей кого-то жалко?

Может, ей на солнце жарко?

Может, ветер шаловливый

За косичку дёрнул иву?

Может, ива хочет пить?

Может, нам пойти спросить?

Зябнет осинка,

Дрожит на ветру,

Стынет на солнышке,

Мёрзнет в жару…

Дайне осинке

Пальто и ботинки -

Надо погреться

Бедной осинке.

Ели на опушке -

До небес макушки -

Слушают, молчат,

Смотрят на внучат.

А внучата — ёлочки,

Тонкие иголочки -

У лесных ворот

Водят хоровод.

Дуб дождя и ветра

Вовсе не боится.

Кто сказал, что дубу

Страшно простудиться?

Ведь до поздней осени

Дуб стоит зелёный.

Значит, дуб выносливый,

Значит, закалённый.

Если б дали берёзе расчёску,

Изменила б берёза причёску:

В речку, как в зеркало, глядя,

Расчесала б кудрявые пряди,

И вошло б у неё в привычку

По утрам заплетать косичку.

Ходит солнышко по кругу,

Спит в лесу лосиха,

Мы идём с тобой по лугу

Тихо, тихо, тихо.

Мы походим по опушке,

Мы найдём тропинку.

Вон сорока на верхушке

Клювом чистит спинку.

Вон на камне придорожном,

Словно вросшем в землю,-

Осторожно, осторожно! -

Ящерица дремлет.

Слышишь, звякнул колокольчик

На лесной лужайке.

Есть у нас магнитофончик,

Маленький всезнайка.

Он на тоненькую плёнку

Пишет разговоры:

Что сказал комар зайчонку,

Лягушачьи споры…

Целый день он с нами ходит,

А настанет вечер,

Разговоры переводит

В звуки нашей речи.

Тихо, тихо. Ни словечка.

Мы нажали кнопку.

Так о чём спросила речка

Узенькую тропку?

И о чём поведал ветер

Листьям дикой груши?

Мы узнаем всё на свете.

Посиди. Послушай.

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая