Враг рода человеческого - Хольбайн Вольфганг - Страница 63

• Предыдущая
• 63/107
• Следующая

— Неужели вы считаете, что умно поступили? — спросил он, осторожно усаживаясь на постели. Он ожидал, что у него закружится голова, как это недавно бывало, но, оказывается его самочувствие намного улучшилось.

— Что вы сказали? — переспросил Салид.

— Это ведь гостиница, не так ли? — Бреннер обвел рукой помещение и продолжал, не дожидаясь того, что скажет Салид. — Именно здесь они и будут искать нас в первую очередь.

Бреннер удивлялся самому себе: зачем он, собственно, все это говорит? Похоже, сейчас его интересовало только одно: найдут их или нет. Йоханнес подошел к кровати и протянул Бреннеру стакан воды и две маленькие таблетки. Бреннер с благодарностью взял стакан с водой, но на лекарство бросил подозрительный взгляд.

— Что это такое?

Йоханнес улыбнулся.

— Аспирин, — ответил он. — Честное слово. Я просто подумал, что он придется вам очень кстати.

Священник был совершенно прав: у Бреннера раскалывалась голова. Он взял дрожащими пальцами таблетки, положил на язык и запил их большим глотком воды. Таблетки были безвкусными, а вот тепловатая вода имела отвратительный привкус: она пахла ржавчиной.

— Как ваше самочувствие? — снова спросил Йоханнес, забирая из рук Бреннера стакан и ставя его на пол у своих ног. — Как ваши глаза?

Глаза Бреннера слипались, он все еще чувствовал сильное утомление, но то возбужденное состояние, в котором он находился, мешало ему заснуть, если бы у него даже были условия и время для сна.

— Ничего, — ответил Бреннер. — Я снова хорошо вижу. Кстати, вы что, носите рыжий парик?

Йоханнес секунду озадаченно смотрел да Бреннера, а затем действительно поднес ладонь к голове, но тут же рассмеялся. Хотя смех его прозвучал несколько неестественно. И в этом не было ничего удивительного: Бреннер выбрал неудачное время для шуток.

— У меня действительно полностью восстановилось зрение, — снова сказал Бреннер. — Те лекарства, которые мне давали, по-видимому, перестали действовать.

Бреннер ожидал услышать еще какой-нибудь вопрос Йоханнеса, готовясь дать на него ответ, но ни священник, ни Салид больше ничего не сказали. Подняв глаза, Бреннер заметил, что оба они обменялись многозначительным взглядом. И Бреннеру это очень, не понравилось.

— Ну хорошо, — сказал он. — Думаю, что теперь настало время для объяснений.

Он бросил взгляд на Салила, потом на Йоханнеса и снова на Салида. Бреннер опять почувствовал, что этих двоих связывает что-то общее, и это еще сильнее обеспокоило его. Несмотря на все свои утверждения, Бреннер не мог бы назвать свое самочувствие нормальным. Напротив, он чувствовал себя по уши в дерьме — и это еще мягко сказано. Все его тело ломило и болело, а в голове стоял туман, так что он не мог и двух мыслей связать. И все же он находился не в таком уж жалком состоянии, чтобы не заметить тесную связь, возникшую между двумя его спутниками. Чтобы этого не заметить, надо, пожалуй, быть совершенно слепым.

— Боюсь, что это в настоящий момент… — начал Йоханнес, но Салид перебил его:

— У нас действительно вполне достаточно времени. И, возможно, впоследствии подобного случая больше не представится.

Йоханнес нахмурился, но не стал ничего возражать. Не говоря больше ни слова, он отступил на шаг назад и скрестил руки на груди — при этом, несмотря на свой значительный рост и стать, он стал похож на упрямого капризного ребенка. В первый раз Бреннер обратил внимание на то, что священнослужитель является, в сущности, очень молодым человеком. Это, конечно, в первую очередь объяснялось тем, что теперь Бреннер мог рассмотреть Йоханнеса, раньше же он видел лишь размытый силуэт последнего. Йоханнесу, по-видимому, едва исполнилось тридцать лет.

— С вами все в порядке? — внезапно спросил Салид.

Бреннер вопросительно взглянул на него, не понимая, в чем дело. Салид повторил свой вопрос, подкрепив его соответствующим жестом.

— Очень важно, чтобы вы поняли то, что я вам сейчас скажу. Вы… в состоянии выслушать меня?

— Пока я понимаю только одно — что нахожусь в компании с двумя сумасшедшими, — сердито сказал Бреннер. — И еще я понимаю, что меня похитили и меня, вероятно, разыскивает вся полиция города. Больше я пока ничего не понимаю. Так что же я должен от вас услышать?

Бреннер сам удивлялся своему агрессивному тону, и собственное настроение пугало его, ведь он хорошо помнил, с кем именно разговаривает. Но Салид отреагировал на его слова иначе, чем он ожидал. Террорист не рассердился и не засмеялся, он не сделал попытки поставить Бреннера на место, а лишь смерил его долгим оценивающим взглядом. Затем Салид — совершенно неожиданно для Бреннера — сунул руку в карман, достал пистолет, который он забрал у полицейского, и снял с предохранителя. После этого Салид выразительным жестом положил оружие на стол.

— Что все это значит? — спросил Бреннер, чувствуя, как бешено забилось сердце у него в груди.

— Я хочу, чтобы вы знали: я веду честную игру, — ответил Салид. — Патеру Йоханнесу я сделал то же самое предложение. Сами спросите у него, если хотите.

— Какое еще предложение? — недоверчиво поинтересовался Бреннер.

— Вы можете уйти, — ответил Салид и, сделав паузу, продолжал: — Я говорю совершенно серьезно. Вы можете встать и уйти отсюда, если хотите. Я не буду вас удерживать. Я не требую от вас ничего, кроме одного: выслушайте меня. И если после всего, что я вам скажу, вы все равно не захотите оставаться здесь, ну что ж, в таком случае, вы сможете свободно покинуть эту комнату. Если вы не верите мне, возьмите оружие.

Бреннер даже не прикоснулся к пистолету. Во-первых, предложение Салида было слишком театральным и совершенно излишним — ведь Бреннер сам только что настойчиво потребовал, чтобы ему объяснили, что здесь происходит; во-вторых, не было никакой разницы, в чьих именно руках будет оружие. Если Салид захочет помешать ему выйти из этой комнаты, то он сделает это и без оружия.

Салид истолковал молчание Бреннера как знак согласия. Кроме того, он, наверное, прочитал по глазам мысли Бреннера, потому что снова взял пистолет, поставил его на предохранитель и спрятал в карман.

— Вы верите в вашего Бога? — как бы между прочим спросил Салид.

Этот вопрос, да к тому же еще так странно сформулированный, озадачил Бреннера, однако он ни на минуту не усомнился в том, что Салид именно так и хотел сформулировать его — это не была речевая ошибка иностранца, говорящего на чужом языке.

— Что вы имеете в виду? — переспросил Бреннер.

— Ответьте на мой вопрос, — настаивал Салид. — Только честно.

Бреннеру не так-то легко было это сделать.

— Нет, — наконец ответил он и, пожав плечами, бросил на Йоханнеса почти умоляющий взгляд, как бы призывая его на помощь, но тот проигнорировал немой призыв. Тогда Бреннер постарался несколько смягчить свой категоричный ответ. — Хотя, может быть, это и не так. Я… я не знаю.

Что, черт возьми, все это могло означать? Какая разница — верующий он человек или нет?

— Вы никогда по-настоящему не задумывались над этим вопросом, не правда ли? — спросил Салид.

— Когда мне было задумываться? — вопросом на вопрос ответил Бреннер. — Да и какое значение имеет…

— Самое непосредственное, — перебил его Салид. — И даже решающее. Или, может быть, действительно это не имеет никакого значения. Я сам не знаю. Просто, я думаю, мне было бы легче вести с вами разговор, будь вы верующим человеком.

— Ага, — сказал Бреннер, выражая тем самым всю гамму противоречивых чувств, обуревавших его. Разговор постепенно становился не просто странным, а прямо-таки сюрреалистическим. Бреннер не мог бы сказать, чего именно он, собственно говоря, ожидал, однако точно не этого. С появлением Салила в его больничной палате события начали развиваться так стремительно, что Бреннер знал: Салид, по всей видимости, виновен в смерти многих невинных людей, этого террориста разыскивает полиция всего мира, и он, вероятнее всего, просто сумасшедший. Поэтому Бреннер никак не ожидал встретить в нем религиозного фанатика.

• Предыдущая
• 63/107
• Следующая