Требуется дворник - Коршунов Михаил Павлович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/14
• Следующая

— Понаехали, натащили барахла, — ворчал Костя. — Но повернуться.

— Барахла, по-моему, натащил ты, — сказала Катя.

— Жалко, — сказал Глебка. — Мостов жалко.

— Не трамвай.

— Почему не поправишь? Он неверно произнес слово.

— Не развалится.

Кажется, угроза воспитания нависла и над Костей.

— Нас двое, ты одна. — Глебка достал из кармана бельевую прищепку, раскрыл ее, вложил в прищепку бумажный пистон и выстрелил.

— Какие у него понятия о жизни, — Катя поглядела, ровно ли постелила скатерть, поправила, одернула. Потом протянула руку: — Прищепку сюда!

Глебка не знал, как поступить — оказать сопротивление или не оказать.

— Сдай оружие, — посоветовал Костя. — Ты погорячился, задачу про К штук ульев ей решать. Я тебя, Рожков, предупреждал.

Глебка тихо сдал прищепку.

— И патроны, — сказала Катя.

Глебка сдал коробочку с патронами. Прищепку Катя зацепила за бельевую веревку, которая была натянута на кухне от газовой трубы к водопроводной, а коробочку с патронами убрала к себе в сумку.

— Он должен иметь определенное место, где будет заниматься ульями.

— Хочу с тобой решать задачи. — Глебка, несмотря на разоружение, немедленно переметнулся на сторону Кати. — Жить буду на кухне.

— На кухне жить буду я, — сказала Катя. — Ты будешь жить в комнате. Заниматься за столом на двенадцать персон.

— А я? — вмешался Костя. — Мне удалиться к метелкам и лопатам? В каморку?

— Зачем? Ты останешься на своей бронзовой софе с вышивкой. Глебке сдвинем два кресла. Себе куплю надувной матрац. И шкаф нам нужен, куда постельное белье складывать. — Катя легко, бескровно захватывала власть.

— Сундук нам нужен! — выпалил Глебка. — Сундук интереснее.

— Я согласна.

— Пошли, — сказал Костя.

— Куда? — обрадовался Глебка: ему лишь бы не в школу.

— К пиратам!

— Настоящим?

— Конечно. Ио-го-го, веселись как черт!

— Однако, — качнула головой и Катя.

Она надела пальто, шапочку, перчатки. Костя — свою защитного цвета куртку с воротником из цигейки — спецодежда дворника; поднял воротник. Глебка тотчас поднял воротник у своего пальто — Глебка снова принадлежал Косте.

Они обошли уже несколько бункеров с мусором, но безрезультатно — ни сундука, ни шкафа. В бункерах отсиживались коты и выражали неудовольствие, что их беспокоят: гудели тихо, но напряженно, как трансформаторы.

Дворник обязан постоянно держать на запоре двери чердаков и подвалов от безнадзорных кошек и собак.

— Одноглазый кот! — воскликнула Катя. — Вон, побежал!

— Пиратская шайка Джека Потрошителя.

— Одноглазого кота не боюсь, — заявил Глебка. — Он у нас в подъезде ночует.

— А Джека Потрошителя?

Глебка промолчал.

— Всех потрошит, — предупредил Костя. — Направо и налево.

Одноглазый кот, скрывшись за отдаленным бункером, сверлил Катю глазом, будто смотрел в подзорную трубу.

— Вызывает на драку, — опять предупредил Костя.

— Ты у меня прищепку забрала, — всполошился Глебка. — И патроны.

— Откуда я знала, что у вас тут процветает бандитизм, пират на пирате.

Вокруг бункеров бродили, словно монахи, вороны. Негромко переговаривались.

— Мне надоели помойки, — захныкал Глебка.

— Объясни ему, — попросил Костя. Ему хотелось, чтобы Катя вес время чувствовала, как она здесь нужна.

— Что объяснить?

— Называется — исследования и находки. Деревянная археология.

Возле дома, который давно поставили на капитальный ремонт, обнаружилась в раскопке половинка круглого стола.

— Ничего интересного, хотя и португальская береза. Полагаю, работа Юмуса, — сказал Костя и ковырнул столешницу. — Здесь были фигуры птиц и животных на фарфоровых вставках.

Глебка ринулся осматривать.

— Переплачивать не будем, вещь в запущенном состоянии. Погляди, что еще в раскопе.

— Вот! — закричал Глебка.

— Что там?

Глебка вытащил из-под снега табуретку. Табуретка явно перенесла несколько тяжелых ушибов и переломов.

— Это уже но Юмус.

— Без ножки, — сказал Глебка. — Юмус без ножки!

— Опять, — вздохнула Катя и поправила на Глебке фуражку. Без сомнения, Катя замучена аккуратностью.

— Берем табуретку и покинем раскоп, — распорядился Костя.

Табуретку взял Глебка, прижал к груди: ценная находка. Про помойки Глебка уже забыл. Когда проходили мимо гастронома, где были свалены пустые ящики, Костя выбрал три новеньких и, сложив их горкой, тоже понес. Балансируя ящиками, смешно выгибал шею, морщился, надувал щеки — делал вид, что вот-вот уронит. По пути встретились с почтальоном Аидой — она шла с дневной почтой. Лида в удивлении уставилась на процессию.

— Костя, переезжаешь, что ли?

— Обновляю мебель.

— А вы кто ж такая будете? — спросила Аида Катю. Взгляд ее темных глаз нельзя было назвать дружественным.

— Плод фантазии, — ответила Катя.

— Он слепил тебя из снега? — не успокаивалась Аида.

— Час тому назад.

Аида ушла, вызывающе подкинув бедром сумку. Никто не любит проигрывать, тем более такие девушки, как Лида.

Вечером под фонарным столбом Костя по собственной Рожкова просьбе рассказывает ему о Джеке Потрошителе и Дике Победителе, пиратских капитанах. Дик — с пистолетами, в красной косынке, завязанной на затылке узлом, и в огромных, как лодки, сапогах — влюблен в прекрасную донну Марселину, гордую испанку. Ее преследует Джек Потрошитель с кривым ножом и на кривых ногах. Гоняется по всем морям и океанам, скрежещет зубами.

— Хочет потрошить? — испуганно спрашивал Глебка.

— Не исключено.

— Дик Победитель заступится?

— Конечно. Он ее любит. Плавает на синем корабле «Геликон». Имеет пять центнеров пороха и по двадцать ядер на пушку.

— А у них дети есть?

Костя несколько растерялся.

— Детей нет. А что?

— Детей надо любить тоже.

— Конечно, надо, — согласился Костя.

— Потрошитель на каком корабле плавает?

— У него черный «Геликон». Сгорел. Вся шайка здесь и прячется. В бункерах с мусором.

При этом Костя и Глебка опасливо глядели в сторону кухни, где за ширмой «с букетами и золотыми пчелами» стелила себе постель Катя: если услышит разговор о пиратах на ночь — немедленно пресечет.

…Утром Глебку еле поднимали: он ни за что не хотел вставать. Его стаскивали на пол, но он и на полу умудрялся вновь заснуть. Костя однажды принес лопату снега и высыпал на Глебку. И теперь Глебка более-менее поднимается, но все равно жалуется, что ему надоело ходить в школу.

— Прекращай спячку, — говорил Костя. — Я в этом департаменте от звонка до звонка отслужил.

Катя начинала готовить завтрак — варить очередную кашу — и одновременно следила за тем, чтобы Глебка почистил зубы и умылся, и обязательно с мылом. Глебка считал, что мыло мешает умываться: мылом надо измазаться и нудно от него отмываться. Какой в этом смысл? Еще глаза кусает и в носу муравьями ползает — чихать хочется. Но Катя была непреклонной и требовала измазывать мылом не только руки и лицо, но и шею, иногда уши и за ушами. Измазала даже портфель. С портфеля сошло несколько слоев грязи, и на нем открылась первоначальная живопись: А+В.

— Вода холодная, — ныл Глебка. — Я замерз.

— Согреешься.

— Кашу не хочу, — начинал следующую тему Глебка.

— Тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь, а чего ты не хочешь.

— Ты спроси. Тетя Соня всегда спрашивала.

— Ешь без спроса, будет интереснее.

— Я и блеманже ел. И суфле. У тети Сони.

— В лоб получишь, — грозил Костя, если при этом присутствовал, и напружинивал палец.

Катя понимала, что воспитание Недочеловека полностью на ней и неважно, какими методами оно будет осуществляться, может быть, и с применением малых телесных наказаний. Как известно, секли даже царских детей.

• Предыдущая
• 4/14
• Следующая