Подозреваются все [Мы все под подозрением] - Хмелевская Иоанна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/54
• Следующая

— Я знаю, что мастерская для него — один из важнейших элементов карьеры. Но боюсь, что это преступление прикончит её…

Прокурор неохотно покачал головой.

— Меня вот ещё что удивляет. Скажите мне: почему убийца, задушив Столярека, не забрал записную книжку?

— У него не было времени, — решительно ответила я. — Я уже думала об этом, но несколько хаотично, и не успела обговорить это с Алицией. Самое важное для него было исчезнуть с места преступления, а не уничтожить записную книжку. Вы же сами видите, что если основываться на этой записной книжке, то подозреваемых становится около двадцати человек. Он мог себе это позволить…

— Да… Остаётся последний…

— Вот именно, Веслав! — я снова почувствовала себя удивлённой. — Он действительно мог его убить только за что?

— У него были причины, — зловредно усмехнулся прокурор.

В какой-то момент мне показалось, что эту зловредную усмешку я откуда-то знаю, но, поглощённая мыслями о Веславе, не стала на этом останавливаться.

— Что вы говорите, какие причины? Веслав? Что могло быть у Тадеуша с Веславом?

— У пана Веслава есть своя тайна, которую знали покойный и руководитель мастерской, больше никто. Мы тоже её знаем, но разрешите нам оставить это при себе. Об этом мы узнали в доверительном разговоре. Причины, по которым пребывание Столярека на этом свете было для него нежелательным, были того же рода, что и дела пани Моники или пана Каспера. Если мы принимаем во внимание те, то должны взять и эти…

С огромным удивлением я вглядывалась в прокурора. Действительно, Веслав никогда бы не пришёл мне на ум! Что такого он мог сделать? Об этом знали Тадеуш и Витек… Действительно, в этом свете его положение было роковым. И он, что хуже всего, мог не только совершить убийство, но также и позвонить по телефону… А эта ошибка с личностью жертвы? Веслав мог собираться убить Витека, потому что тот обо всем знал, но по ошибке убил Тадеуша, который тоже все знал, это было одинаково выгодно для него, и что теперь? Убьёт Витека? А раньше ему помешали? Ерунда! Совершённая галиматья!

— Так, — сказал прокурор. — Среди восьми подозреваемых у нас есть четыре человека, которые могли как позвонить по телефону, так и убить. Из этих четырех вы освобождаете от подозрений двоих. Нам остаются пан Веслав и пани Ядвига. Честно признаюсь вам, что мне это не нравится.

— Мне тоже не нравится. Я освобождаю Веслава и Ядвигу тоже…

— Послушайте, прекратите, а то я сойду с ума. Произошло убийство, это факт, правда? Что вы на это окажете?

— Откуда я знаю, что сказать?

Я сидела совершенно подавленная, бессмысленно уставившись в красивое лицо моего собеседника. После некоторого молчания он тяжело вздохнул, закурил новую сигарету и приступил к другому вопросу.

— Ну, теперь разберёмся с этой дверью. Она была заперта, это не вызывает сомнений. Разве что этот пан лжёт?..

— Он не лжёт, это исключено, и не является невменяемым истериком, который не отвечает за свои слова. Дверь была заперта, можно считать это установленным фактом.

— Поскольку никто не хочет сознаться в том, что запер её, следует признать, что это сделал убийца. Но зачем? Специально, чтобы обратить на это внимание?

— Нет, — и я объяснила ему историю с испорченным замком, одновременно продолжая интенсивно размышлять о другом. Чтобы отпереть дверь, нужно иметь ключ от неё. Где он был, все ещё в директорском ящике? И что с этим ключом в вазоне?

— В нашем вазоне был найден ключ… — сказала я, вопросительно глядя на него.

— Да, конечно. Это ключ именно от той двери…

Теперь уже я почувствовала себя совершенно глупо. Веслав выходил на балкон, когда Лешек ел рыбу. Господи! Веслав? Нет, это невозможно, я никогда не поверю, что это сделал Веслав!

— Сейчас. Но ведь… по ключу можно узнать. Он был такой… осклизлый…

— Был. Лежал там достаточно долго.

— Но ведь его должны были перед этим вынуть из вазона?

— Разумеется. Он мог его вынуть, использовать, не очищая, а затем бросить назад. Это был бы совсем неплохой замысел.

— А что Витек говорит о ключе? — спросила я.

— Он утверждает, что ничего не знает. Не пользовался ключом, не знает, где он находился и где находится сейчас.

Дьявол творил, что о ключе знают только убийца и я… До сих пор дьявол все время оказывался прав. Этот ключ видели все, он находится у милиции, может быть, в этом что-то есть? Витек говорит, что ничего не знает?.. Сейчас, по-моему, было что-то такое…

— Подождите, я должна сосредоточиться, — решительно потребовала я. — Что-то вертится у меня в голове.

Я опёрлась локтями о стол, закрыла ладонями лицо, смежила веки, стараясь что-то припомнить, хотя сама не знала, что именно. Было когда-то что-то, что не позволяет мне теперь верить, будто Витек ничего не знает о ключе… Только что именно? Несмотря на все усилия, результатов от моих размышлений не было никаких.

— Ничего, — покорно сказала я. — Не могу вспомнить. Склероз… Я должна спросить сослуживцев, может быть, они что-то припомнят, но уверяю вас, невозможно, чтобы Витек ничего не знал об этом ключе.

— Это снова всего лишь ваше личное предположение.

— Но ведь мы, черт побери, и пришли сюда для того, чтобы поговорить о моих личных предположениях!

— Ну хорошо, пусть будет так. Он запер эту дверь…

— Минутку, — прервала я его, — именно тут я хотела бы остановиться. Подождите, я хочу себе это представить. С какой стороны он запер эту дверь?

Прокурор удивлённо посмотреть на меня.

— Не знаю, — ответил он. — Мне очень жаль, но по ключу этого узнать невозможно…

Тут я поняла, что мой вопрос в любом случае лишён всякого смысла. Он не запирал дверь со стороны кабинета, потому что должен был ждать минуты, когда там никого не будет. Разве что это один из наших: Витек или Збышек. Но и им было бы легче пройти через дверь и запереть её со стороны конференц-зала. А если это был кто-то другой, тогда тем более… Я почувствовала, что начинаю теряться.

— Помогите же мне, черт возьми! — потребовала я с гневом. — Видите же, что у меня все перепуталось!

— Очень вовремя у вас все перепуталось! По показаниям секретарши никто, кроме этих двух панов, один в кабинете не оставался.

— Но то, что дверь была заперта со стороны конференц-зала, не вызывает сомнений. Потом он её не отпер, хотя, вероятно, собирался. Почему?

— Подождите. Вы считаете, что кто-то из этих двух панов или другой человек в любом случае запер дверь со стороны конференц-зала?

— Да. Вы сами сказали, что в кабинете никто, кроме них, один не оставался, а каждому из них было бы удобнее пройти через дверь, а потом запереть её за собой.

Прокурор задумался.

— Попробуем представить этот поступок так, как вы его представляете себе, принимая во внимание царящие здесь обычаи. Сначала кто-то снаружи…

— Кто-то снаружи должен был бы иметь ключ. Из ящика вынуть не трудно, а из вазона?..

Я тоже задумалась, а затем возвестила:

— Если бы кто-нибудь вынул его из вазона, это бы не прошло незамеченным, я уж не говорю о том, что после этого стояла бы ужасающая вонь. Ему пришлось бы сделать это поздно вечером и сразу идти домой, чтобы вымыться. Но содержимое вазона об этом не говорит. У вас есть где-то милицейские химики, спросите их, могли ли недавно потревоженные помои произвести потом такой эффект. Вас не было при этом… но спросите капитана!..

— Он мог вынуть его двумя неделями раньше, за две недели все бы уже осело.

— Не знаю, мушек, наверное, было бы меньше — ведь вылетел бы целый рой. Хотя я не представляю, в каком темпе они выводятся…

— Ну хорошо, это выясним. Допустим, что он вынул ключ из ящика, достаточно, что он у него был. Что дальше?

— Дальше он выбирает время… Ах нет, сначала звонит… Сейчас, сейчас…

Я сидела, уставившись на прокурора. Он, в свою очередь, приглядывался ко мне каким-то рассеянным взглядом, как будто только что думал о чем-то другом, а теперь снова пытается сосредоточиться.

• Предыдущая
• 34/54
• Следующая