Подозреваются все [Мы все под подозрением] - Хмелевская Иоанна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/54
• Следующая

— И все же окончательно отбросить его нельзя. Пошли дальше. Что с пани Моникой?

Внутренним взглядом я видела перед собой чёрные, горящие гневом глаза Моники. О да, у неё был характер… А к тому же двое детей и в перспективе светлое, прекрасное, беззаботное будущее, которое Тадеуш мог уничтожить. Но при всем том она была очень умна и, если бы нашла какой-то иной выход, смогла бы, очевидно, устроить все, не убивая Тадеуша.

— Что ж, давайте разберёмся, был ли у неё другой выход, — заявил прокурор.

Я согласилась с ним и послушно начала размышлять. Другой выход. Какой? Платить Столяреку, сцепив зубы? Чем? Порвать все контакты? Да, конечно, она могла это сделать и потом упереться на том, что все произошло задолго до знакомства с возлюбленным, но все равно возлюбленному это могло не понравиться, пусть даже дело было в прошлом.

— Мне бы не понравилось, — решительно заявил прокурор.

— О? — удивилась я и критически взглянула на него. — А у вас нет прошлого?

— Это другое дело…

— Разумеется, это даже хуже. За женщиной ухаживают, и она может быть только невольной жертвой, вы, в свою очередь, всегда должны выступать как активная сторона.

— Да, действительно, пани Моника очень напоминает невольную жертву…

— Вы тоже напоминаете…

— Ну, вернёмся к нашей теме. Что ещё она могла сделать?

— Что ещё могла сделать… Предупредить возможную информацию от Тадеуша? Тоже не годится, слишком много пришлось бы объяснять, и тогда уж никоим образом она не смогла бы оказаться безупречной перед лицом будущего… Нет, единственное, что она могла сделать, это задушить шантажиста…

— Теперь вы сами видите, что здесь человека может хватить удар, — раздражённо сказал прокурор. — Если бы все преступления были такими, я давно бы уже сменил специальность. Следующий!

Следующим был Рышард. Рышард… Чего он не мог сделать? Невменяемый безумец, охваченный мыслью о выезде, мог передушить всю мастерскую, если бы это было необходимо. Но Рышард сделал бы это иначе. Либо он был бы уверен в правильности своего поступка и не беспокоился бы об уничтожении следов, а напротив, разгласил бы об этом всем и каждому, либо сделал бы это в состоянии аффекта, а следовательно, менее разумно и с большим шумом. Разговор, проходивший между Тадеушем и Рышардом, был бы слышен не только во всем бюро, но даже на лестничной площадке. Ну, и покойник выглядел бы по-другому…

Мысленно я видела Рышарда, в гневе и безумстве душащего Тадеуша, кидающегося и в бешенстве избивающего жертву, а затем с ужасом и испугом глядящего на деле своих рук, выбегающего с криком из конференц-зала, где остался труп в плачевном состоянии… Я с большим трудом оторвалась от этой чудовищной картины.

Нет, к Рышарду это тихое, гениально исполненное преступление совершенно не подходило. К тому же вряд ли бы он спокойно спал сразу после того, как задушил человека!

— А он спал? — заинтересовался прокурор.

— Как убитый. Я понимаю, что он не высыпается потому что систематически работает по ночам, но я ещё никогда не слышала о человеке, который бы засыпал от волнения.

— Я тоже не слышал.

— Сейчас, что-то мне это напоминает…

Воспоминание о спящем Рышарде привело меня к мысли о сослуживцах, ожидающих прибытия милиции. Я вспомнила выражение лица Моники, в котором, кроме всех других чувств, была и благодарность… Да, она явно подозревала меня, впрочем, все подозревали меня, и были мне благодарны!..

— За то, что вы устранили с её пути шантажиста? Да, это могло бы её освободить от подозрений. Вы уверены в этом?

— Абсолютно!

— Нет, это ужасно! — проворчал прокурор.

Что касается Кайтека, то для меня ясно было только одно — то, что я уже сказала Алиции. Тадеуш представлял для него ценность при жизни, а не после смерти. Никакой долг не заставил бы его убить человека, который одалживал ему деньги и проворачивал выгодные сделки. Разве только тут было что-то ещё, о чем я не знала. Прокурор тоже не знал.

С Анкой мы покончили молниеносно.

— Оставьте её в покое, — решительно сказала я. — Я знаю, где она была, когда её не было, и у меня есть целых три свидетеля. Вы должны поверить мне на слово, потому что сразу могу сказать, что вам эти свидетели ничего не скажут, а мне сказали. Я знаю, что у неё не было никаких шансов совершить преступление, даже если бы это длилось четыре секунды, а не четыре минуты.

Наконец после Анки дошли до Збышека. На эту тему у меня было своё совершенно сложившееся мнение, которое я не стала скрывать от прокурора.

— Откуда у вас такая уверенность, что он невиновен? — недовольно спросил прокурор.

— Вы должны мне просто поверить, что для него это убийство было совершено со слишком большим опозданием. Несколькими неделями раньше ситуация выглядела бы совершенно иначе, но теперь, уверяю вас, это не он!

— Это только ваше личное убеждение…

— Да, но основанное на фактах. Обнародовать эти факты я, а в равной степени и он, могли бы только в том случае, если бы стояли перед судом. Давайте оставим его и пойдём дальше.

Следующей была Ядвига. Милиция выяснила уже, что означал этот номер около её имени в книжке Тадеуша. Это был регистрационный номер частного автомобиля. Номера частных машин обозначались буквой «Х» довольно давно, поэтому сначала это не пришло никому в голову. Я задумалась.

Что общего со смертью Тадеуша мог иметь какой-то частный автомобиль? Совершенно ясно, что у Ядвиги никогда в жизни не было машины. Может быть, её сбило машиной или что-то в этом роде? Конечно, у её бывшего мужа была какая-то машина, а также частная мастерская по ремонту автомобилей, ну и что из этого?

— Может, у него были какие-то злоупотребления, и покойный теперь её этим шантажировал?

— Её шантажировал? Наоборот, он доставил бы ей этим огромную радость. Ядвига за подобные сведения о своём бывшем муже его бы озолотила, потому что целый век ведёт с ним войну за алименты.

— Семьдесят тысяч злотых?

— Ах, вы и это знаете! Да, семьдесят тысяч злотых. Если бы покойный собирал для неё негативную информацию об упомянутом супруге, она кормила бы его ананасами, а не душила. Это ерунда!

— Но она смогла бы это сделать?

— Только в одном случае… — сказала я, погружаясь в размышления. — Только в одном случае…

— Ну?

— Если бы речь шла о ребёнке, о будущем её дочери. Если бы Тадеуш каким-то способом мог впоследствии причинить вред её ребёнку, она была бы способна абсолютно на все. И способ совершения преступления даже как-то к ней подходит…

— Вижу, что нужно будет подробно изучить вопрос об этом таинственном автомобиле, — неохотно признал прокурор. — Не знаю, каким способом… Но, может, в этом что-то есть?

Затем я с уверенностью заявила, что о. Витеке могу сказать немного. Был ли у него какой-нибудь повод? С одной стороны, все выглядело так, как будто Витек не подвергался шантажу, в записной книжке Тадеуша он записан не был. Но, с другой стороны, судя по замечаниям Януша, что-то между ними было. Что? Мои предположения на этот счёт были такими туманными и такими неприятными, что я предпочла о них не вспоминать. Снова у меня перед глазами замаячила мрачная картин и я опять постаралась как можно быстрее от неё избавиться…

— Ну да, собственно, у него не было повода, — задумчиво сказал прокурор. — А если бы был, то какой?

— Карьера, — ответила я без размышлений. — Профессиональная карьера. У Витека колоссальные амбиции и отсутствие всякой щепетильности. Он готов по трупам идти наверх. И характер у него подходящий. Он достаточно умен и выдержан, чтобы спланировать и выполнить даже двадцать преступлений. И нет сомнений, что ради карьеры он пошёл бы на все, потому что в этом — смысл его жизни. Если бы я знала, что у него был повод, поставила бы на него без колебаний, но Тадеуш о нем ничего не знал.

— А вы что-то знаете?..

Я молча взглянула на прокурора, стараясь спрятать в глубине души мои туманные подозрения. Я уже достаточно натворила, нечего снова валять дурака, я должна быть беспристрастна…

• Предыдущая
• 33/54
• Следующая