Скандальная мумия - Хиршфельд Корсон - Страница 23

• Предыдущая
• 23/89
• Следующая

Дело, наверное, в том, что и находка его вряд ли сенсационная – пока что. Но если его инстинкты не врут, то действительно новости будут сногсшибательные, такие новости, что вознесут Платона Скоупса из пыли безвестности к научной славе.

Вот именно – безвестности. При страстной преданности науке Скоупса преследовало фатальное невезение. Началось оно с бесплодной попытки тайно взять образцы феромонов с трусов у школьной команды болельщиц. Его намерения были поняты совершенно неверно. Когда он был студентом-антропологом, его за чисто научное исследование «Межвидовой эротизм: визуальная стимуляция homo sapiens видеосъемкой высших приматов в процессе коитуса» чуть не выбросили из колледжа: зашоренная администрация совершенно неправильно поняла наблюдение над студенческими парами, тискающимся на диване в полутемной лаборатории под картинки обезьяньего секса на экране.

На летних раскопках в Нью-Мексико Платона чуть не убили в баре в Гэллапе за честность – он объяснял нескольким мрачным индейцам-пуэбло, что их предки-анасази были каннибалами. Он достиг известности, если не славы, когда выступил против НАГРПА – акта о защите и восстановлении могил в Северной Америке. Платон был убежден, что НАГРПА грабит музеи – те, которые получают федеральное финансирование, то есть практически все, – отбирая подлинные скелеты и артефакты из захоронений и отдавая их индейцам, чтобы их закопали – в буквальном смысле. Уничтожили, продали коллекционерам, вообще сделали что захотят. От мысли о религии, угнетающей науку, Платон Скоупс просто кипел. Невежды тупоголовые.

Скоупс писал письма, звонил на радио, обращался к Конгрессу, как ни урезонивали его трусливые советчики. И сколько же коллег к нему примкнули? Горстка. А остальные? Эти овцы знали, что он прав, но выступить против политкорректной риторики у них кишка была тонка. И вот к чему это их привело. Коллекции разграбили. Бесценные скелетные материалы, по которым можно было проследить происхождение, открыть древние болезни, определить заболевания и данные о питании – навеки утеряны.

А куда это привело Платона Скоупса? В черные списки для любой серьезной антропологической работы в США, вот это уж точно. Ни одно учреждение, имеющее дело с коренными американцами, этого склочного Скоупса к себе в штат ни за что не взяло бы.

Поэтому, получив диплом магистра, он поехал в Мексику искать сенсационные открытия в стране Майя, пока она тоже чертовым хвостом не накрылась.

Он работал на местности, которая называлась Чичисмал в Чьяпасе, раскапывал захватывающие ритуалы кровопускания, протыкания пенисов и языков шипами ската, когда вдруг обнаружил, что грабители тащат важнейшие стелы и бесценные черепки прямо под носом у правительственной охраны. Policia? Как же. Торгаши и взяточники. Скоупс брал за грудки чиновников всех рангов, но толку не добился. Подмазав несколько лап, он узнал, где воры прячут добычу, и как-то подговорил девицу легкого поведения заявиться в притон воров с текилой, куда кое-чего было подмешано. Под покровом ночи, под храп мародеров, Скоупс нагрузил краденые артефакты в грузовик и взял курс на Мехико-Сити, намереваясь вывалить этот груз на стол директора Museo Archeologico, сопроводив резкими словами насчет охраны национального достояния.

И был бы героем, если бы эти чертовы мародеры не просекли его план и не сделали так, что его перехватили fеdеrales. Платона Скоупса обвинили в расхищении национальных сокровищ. Платона Скоупса – в расхищении! Ну а дальше, естественно, никакого участия ни в какой работе в Латинской Америке, ни в каком учреждении, что ведет исследования к югу от границы. Прощай, диссертация, как и публикации во всех научных журналах, кроме самых захолустных.

И здравствуй, Богом забытый исторический музей капитана Крюка, в самом сердце Пиджин-Фордж, штат Теннесси, основанный капитаном Горацио Крюком, героем испано-американской войны и одним из самых великих коллекционеров крючков для пуговиц. Крючок для пуговиц: предмет длиной от дюйма до фута с ручкой на одном конце и крючком на другом, чтобы продевать пуговицы в петли. Крючки бывают причудливые, бывают совсем простые, но с середины XIX века и по начало XX они были повсюду – тогда на ботинках и перчатках бывало больше двадцати пуговиц, а на одежде – больше сотни. Все застегивалось – от гетр до пиджаков и корсетов.

Крючки для пуговиц – кто их теперь помнит, тем более интересуется?

То же можно сказать и про Платона Скоупса. В свободное от каталогизации крючков время он раскапывал сортиры пионеров и выполнял анализы копролитов – окаменевших фекалий. Платон Скоупс, специалист по копанию в дерьме. Отнюдь не та искрометная карьера, что рисовалась ему когда-то.

Но вчерашний телефонный звонок из пещеры скоро все это переменит.

Скоупс услышал собственные слова, обращенные к репортерам:

– …осмотрен полицейским экспертом и мной in situ – то есть еще в пещере. Мы пришли к выводу, который еще требует подтверждения анализами, что это не убийство. По крайней мере не недавнее. – Он усмехнулся собственной шуточке, но по тупым взглядам репортеров понял, что она не дошла. – Этой мумии сотни лет. На высохшей теперь глинистой стене соседней камеры выцарапаны иероглифы, наводящие на мысль о жертве божествам плодородия.

Это их всколыхнуло.

– А как его убили? Что-то сексуальное? – спросила репортерша с телевидения, на октаву выше, чем когда спрашивала, не найдется ли здесь «диет-спрайт».

– Этого мы пока не знаем. Однако мумификация замечательная. Лучше, чем работа южноамериканских хиваро – без сморщивания.

– А можно на нее посмотреть?

– Пока нет. Может быть, завтра. Мы оставили ее на месте, чтобы до анализа не тревожить обстановку, в которой она лежит. Мумия полузасыпана упавшими детритами, которые могут дать ключ к ее происхождению.

Репортерша:

– А можете нас туда отвезти, чтобы мы поснимали на видео?

– Или фотографии сделали? – вставил стрингер, унюхавший возможность Сенсации.

– К сожалению, нет. До камеры добраться нелегко, а главное – нельзя нарушать целостность пола. Вход охраняется службой Парка. Кто знает – может быть, мы найдем следы людей, которые там его оставили, вы только представьте себе! Я надеюсь извлечь мумию завтра и доставить к себе в лабораторию…

Лаборатория, как же. В начальных школах лаборатории получше. Но Скоупс хотел, чтобы мумия оказалась у него как можно скорее. Пусть это не лучший метод с точки зрения науки – так быстро работать, но пещера могла оказаться на землях национального парка «Смоки Маунтинз», пока еще точно не было понятно. Если так, то археологи службы Парка захотят наложить лапы на мумию. И НАГПРА тут же высунет свою мерзкую харю. И другие ученые роем налетят.

– И что вы будете с ней делать?

– Фотографировать, обмерять. Снять рентгенограммы, компьютерную томографию сделать. Датировать с помощью углеродного анализа. И исследовать ДНК для определения этнической идентичности.

– Это мумия индейца?

Этого вопроса следовало ждать.

– Может быть, но, судя по виду, я бы не сказал.

– Тогда это пионер? Заблудившийся старатель?

– Маловероятно. Тело сложено в утробной позе, – Платон сложил руки на груди, подтянул колено, показывая, – а это обычное положение для древних захоронений. Что более существенно – мумия голая… – репортеры лихорадочно записывали, – и, как я сказал, мумификация замечательная. Пещера карстовая, это не шахта. Ничего в ней нет ценного, кроме небольшого количества гуано летучих мышей, и никаких признаков разработок или частых посещений. Все указывает на ритуальное захоронение тела.

Скоупс поднял руки, предупреждая дальнейшие вопросы:

– Завтра в два часа дня я смогу сообщить вам больше. Благодарю за внимание. Кто хочет еще газировки – не стесняйтесь.

Лампы видеосъемки погасли, репортеры потянулись к выходу.

Оставшись один, Скоупс перевел дыхание. Он знал, что рано еще было заводиться с репортерами.

• Предыдущая
• 23/89
• Следующая