История Рампы. (THE RAMPA STORY) - Рампа Лобсанг - Страница 47

— Заходите, — скомандовала она.

Я встал и поковылял в комнату чуть побольше размером. За видавшим виды столом, на котором беспорядочной кучей валялись какие-то бумаги, сидел человек. Он жевал огрызок дешевой вонючей сигары, на затылке чудом держалась засаленная фетровая шляпа. Он знаком велел мне сесть перед собой.

— На регистрацию деньги есть? — спросил он.

Я сунул руку в карман и достал сумму, указанную в формуляре. Он взял у меня деньги, дважды пересчитал и спрятал к себе в карман.

— И где это вы ждали? — спросил он.

— В приемной, — невинно ответил я. — К моему полному недоумению, он взорвался громким хохотом.

— Хо! Хо! Хо! — ревел он. — Я ему: «Где это вы ждали?» А он мне — что в приемной! — Смахнув слезы, он с видимым усилием овладел собой и сказал: — Слушай, старина, комик из тебя неважный, да и мне с тобой некогда время терять. Ты официантом когда-нибудь служил или что-нибудь в этом роде?

— Нет, — ответил я, — мне нужна работа по одной из этих специальностей, — и я привел ему целый список того, что могу делать, — так вы можете мне помочь или нет?

Он, нахмурившись, изучил список.

— Почем я знаю? — сказал он с сомнением в голосе, — говоришь ты вроде как доктор… словом, посмотрим, что можно будет сделать. Приходи ровно через неделю.

С этими словами он раскурил потухшую было сигару, положил ноги на стол и углубился в чтение газеты о скачках. Я разочарованно ушел, миновав по пути накрашенную девицу, которая проводила меня высокомерным взглядом и фырканьем, и спустился по скрипучей лестнице на грязную улицу.

Неподалеку находилось другое агентство, и я отправился туда. Уже при виде входа туда сердце у меня упало. Дверь черного хода, деревянная лестница без перил и грязные стены с облупившейся краской. Наверху, на третьем этаже я открыл дверь с надписью «вход». За нею оказалась одна просторная комната во всю ширину здания. Повсюду стояли шаткие столы, за каждым из которых перед стопками карточек сидел человек.

— Да? Чем могу служить? — спросил меня чей-то голос.

Оглянувшись, я увидел женщину лет семидесяти, хотя на вид ей было больше. Не дожидаясь ответа, она вручила мне анкету с просьбой ее заполнить и отдать сидящей за другим столом девушке. Вскоре я ответил на все многочисленные, нередко весьма личного свойства вопросы и, как было велено, отдал анкету девушке. Не удостоив ее даже взглядом, она сказала:

— Можете сейчас внести плату за регистрацию.

Я так и сделал, думая о том, что они довольно легко зарабатывают деньги. Она их тщательно пересчитала и передала через окошко еще одной женщине, которая тоже их пересчитала, и только после этого мне была выдана квитанция. Девушка встала и крикнула:

— Кто-нибудь свободен?

Человек за столом в дальнем углу комнаты вяло помахал рукой. Девушка повернулась ко мне и сказала:

— Вас примет вон тот джентльмен.

С трудом пробравшись между столами, я подошел к нему. Некоторое время он продолжал писать, не обращая на меня внимания, потом протянул мне руку. Я взял ее и пожал, но он резко выхватил руку и раздраженно произнес:

— Нет, нет! Я хочу видеть вашу квитанцию. Квитанцию, знаете ли.

Тщательно ее изучив, он перевернул бумагу и осмотрел пустую сторону. Еще раз перечитав лицевую сторону, он, по-видимому, решил, что она все же не поддельная, потому что сказал:

— Прошу присесть.

К моему изумлению, он взял чистый бланк и попросил меня ответить на вопросы, на которые я только что ответил письменно. Выбросив заполненный мною бланк в корзину для мусора и спрятав свой бланк в ящик стола, он сказал:

— Зайдите ко мне через неделю. Посмотрим, что можно будет сделать.

И он вернулся к своей писанине, которая, как я заметил, была личным письмом к какой-то женщине!

— Эй! — громко сказал я. — Я требую внимания.

— Дорогой мой! — взялся он меня увещевать. — Так быстро такие дела просто не делаются. Должна быть какая-то система, знаете, система!

— Вот что, — сказал я, — мне нужна работа сию же минуту или верните деньги.

— Боже, Боже! — вздохнул он. — Это совершенно ужасно!

Бросив быстрый взгляд на мое решительное лицо, он принялся выдвигать один ящик стола за другим, словно тянул время, пытаясь придумать, что делать дальше. Один ящик он выдвинул слишком далеко. Раздался громкий треск, и на пол вывалилось все его содержимое. Из лопнувшей коробки рассыпались скрепки — не меньше тысячи. Ползая по полу, мы принялись подбирать всю эту мелочь и сваливать в кучу на стол.

Наконец все было собрано и уложено в ящик.

— Этот проклятый ящик! — отрешенно сказал он. — Вечно он вот так вываливается, другие к этому уже привыкли.

Он немного посидел, порылся в картотеке, поискал что-то в стопке бумаг. Отрицательно покачав головой, он отшвырнул бумаги в сторону, попутно свалив на пол другую стопку.

— А! — вымолвил он наконец и умолк. Спустя несколько минут он сказал: — Да, у меня для вас есть работа!

Он снова порылся в бумагах, надел другие очки и не глядя протянул руку к стопке карточек. Взяв верхнюю, он положил ее перед собой и медленно начал писать.

— Так, где же это? Ага! Клэпхэм, вы знаете Клэпхэм? — И не дожидаясь ответа, он продолжил: — Это обработка фотопленок и печатание снимков. Работать будете по ночам. Уличные фотографы Вест Энда по вечерам приносят свои пленки, а утром забирают снимки. Г-мм, да, минуточку. — Он снова порылся в бумагах. — Иногда вам самому придется работать в Вест Энде как подменному фотографу. Отнесите карточку по этому адресу и поговорите с ним, — сказал он, подчеркнув карандашом фамилию на карточке.

Клэпхэм не относился к числу самых чистых районов Лондона. Адрес, по которому я отправился, представлял собой убогую улочку в трущобах, прилегающих к подъездным путям железной дороги. Словом, место было отвратительное. Я постучал в облупившуюся дверь с окошком, в котором отсутствующее стекло с успехом заменяла наклеенная бумага. Дверь чуть приоткрылась, и на улицу выглянула неряшливо одетая женщина со всклокоченными волосами, закрывающими половину лица.

— Да? Чего надо?

Я сказал, и она, отвернувшись, прокричала куда-то в глубину дома:

— Арри! К тебе какой-то тип!

И она захлопнула дверь, оставив меня на улице. Немного погодя дверь открылась снова, и ко мне вышел грубого вида мужчина с небритой физиономией, без воротничка, с сигаретой, свисавшей с нижней губы. Сквозь дыры в домашних тапочках просвечивали пальцы.

— Что надо, приятель? — спросил он.

Я отдал ему карточку из бюро по найму. Он взял ее, изучил со всех сторон, поднял глаза на меня, потом снова углубился в карточку и наконец сказал:

— Заморская пташка, а? Таких в Клэпхэме навалом. И не больно разборчивые, как мы, британцы.

— Что вы мне скажете насчет работы? — спросил я.

— Пока ничего! — сказал он. — Сначала я на тебя посмотрю. Идем ко мне в цоколь.

С этими словами он повернулся и исчез! Я в несколько обалделом состоянии вошел в дом. Как это он мог быть «в цоколе», если только что я его видел перед собой? И вообще, что такое этот «цоколь»?

В прихожей было темно. Я остановился, не зная, куда идти, и буквально подскочил на месте, когда у моих ног взревел чей-то голос:

— Так что, приятель, идешь ты вниз или нет?

— Послышался топот ног, и в слабо освещенном дверном проеме, ведущем в подвал, которого я вначале не заметил, показалась голова этого типа. Я последовал за ним по шатким деревянным ступенькам, боясь в любую минуту провалиться.

— Мастерская! — гордо объявил тип. В сигаретном дыму тускло светилась желтая электролампочка. Была ужасная духота. У стены стояла длинная скамья, вдоль которой тянулся сток для воды. На скамье выстроились в ряд кюветы. Немного поодаль на столе стоял видавший виды фотоувеличитель, а на другом столе с обитой свинцом столешницей громоздились многочисленные бутыли.

— Я Арри, — сказал тип. — Ну-ка, приготовь растворы, а я посмотрю, чего ты стоишь. — И подумав, он добавил: — Мы пользуемся химикатами фирмы «Джонсон», — всегда получаются снимки что надо.