Трофейная банка, разбитая на дуэли - Крапивин Владислав Петрович - Страница 84

• Предыдущая
• 84/86
• Следующая

Они засиделись в номере до середины ночи. Номер наверняка прослушивался, но Льву Семеновичу было наплевать, поскольку ничего крамольного он не говорил. Карлу Августу было наплевать тем более — особенно, когда откупорили вторую бутылку коньяка.

— Лео, — сказал барон. — То есть Лё-ву-шка. — Я не устаю благодарить судьбу за то, что она тогда заморозила на спуске мой палец... Страшно подумать, что могло бы случиться...

— Карлуша, — сказал Лев Семенович. — Судьба и в самом деле иногда делает однофамильцам... ик... подарки. Этакие... золотые звездочки... Давай за судьбу.

— З... за судьбу... — согласился барон и осторожно потянулся рюмкой к рюмке однофамильца, чтобы чокнуться по-русски и при этом не промахнуться...

Но все это случилось через четыре десятка лет, а пока Лев Семенович и Лодька не могли и помыслить о таких поворотах судьбы.)

— И никогда я никому, кроме Василия, не рассказывал эту историю. Ты, Лодя, — второй. Наверно, удивляешься: чего это "старый Мазай разболтался в сарае?"

Лодька и правда удивлялся. Тревожился даже. Чудилось, что разговор неспроста.

— Я мог бы объяснить просто. Мол, слово за слово, и потянулся рассказ. Но... — Лев Семенович смотрел мимо Лодьки (наверно опять на снимок молодого барона). — ...Дело в том, что я до безобразия суеверный человек. Верю во всякие приметы... — ("Не вы один", — мелькнуло у Лодьки.) — И показалось мне сейчас, что надо бы на твои откровенности ответить своей. Чтобы старушка-судьба оценила это и проявила к моим делам дополнительную благосклонность...

"К каким делам?" — чуть не ляпнул Лодька, но вовремя зажал в себе неприличное любопытство.

А Лев Семенович по своему понял его вопросительный взгляд.

— Разговаривать с тобой, Лодик, мне всегда интересно и легко. Видимо, оттого, что ты чем-то похож на сына... Кстати, ему эту историю я до сих пор так и не рассказал...

Что-то сдвинулось у Лодьки в голове. Промолчать бы, но... Он сказал боязливо:

— А... как "до сих пор"? Вы же...

— Что?

— Ну... вы, по-моему, говорили... что он погиб...

Да, Лев Семенович в самом деле был суеверен. Лодька увидел, как он по-ребячьи сцепил замочками пальцы на обеих руках.

— Тьфу-тьфу-тьфу! Что ты болтаешь! Когда я такое говорил?!

Лодька изрядно струхнул.

— Простите... но тогда, про блокаду... я думал...

— Уф, ты чуть меня не уморил... Да, я говорил, что терял его в блокаду. И жену... Было много неразберихи. Но... да вот он опять, совсем недавно, прислал письмо... И дело в том, Лодя, что именно о нем я и хотел поговорить с твоей мамой. Но не решился. Может быть, ты поможешь мне?

Конечно, Лодька вопросительно молчал: как помочь-то?

— История эта, Лодя, длинная, запутанная и невеселая... Меня призвали в армию во время финской войны, в большую военную газету. Там и оставили "до особого распоряжения". Жена и Волчок жили в Ленинграде, я их видел урывками. А двадцать второго июня я находился в одной из пограничных частей, в командировке... Такая была неразбериха, в окружение попал, домой вырвался только через два месяца, да и то на сутки. Но за эти сутки сумел решить с начальством вопрос об эвакуации семьи. Жена сперва ни в какую. "Переживем войну здесь, она скоро кончится!" Характер у нее не сахар, мы, по правде говоря, уже в ту пору не всегда ладили. Ну, все же убедил. Правда, не совсем. Хотел, чтобы она сразу ехала сюда, к моей сестре, к Эмилии. Думал: дом моего отца, сестра — родная кровь... А жена не хотела (потом я понял, что права была). Моталась с сынишкой по разным своим родственникам: сперва в селе под Куйбышевом, потом в Молотове. Но там, видимо, лишние рты были не нужны... В сорок третьем я вырвался в отпуск и все же уговорил супругу перебраться сюда. Проводил даже, познакомил с сестрой. Сперва, вроде бы, все шло неплохо. А потом они с сестрой что-то не поделили. И та, и другая — не ангелы. Ну, сестрица моя и заявила (это по рассказу жены): выметайтесь, мол, из моего дома. Жена в ответ:

"Ах, так? Ладно, обойдемся!" — И стала снимать жилье то в одном, то в другом месте. Волчка в садик пристроила, сама работала в заводской конторе... И все бы ничего, Лодя, но перестала она отвечать на мои письма. Как потом выяснилось, затаила обиду. На сестру, а заодно и на всю нашу фамилию... Сыну даже сказала: папа пропал без вести... Я, конечно, с ума сходил, сестре писал несчетное число раз. А она: ничего не знаю, уехали куда-то. Скорей всего, и правда не знала...

Лодька вспомнил неласковую сестрицу Льва Семеновича и подумал: "Знала, небось, да молчала из вредности..."

А Лев Семенович говорил, разминая перед грудью пальцы, словно они сильно озябли.

— Сразу после войны вырвался я сюда. Отыскал. Увез в Ленинград. Около года жили душа в душу. Волчок от меня не отходил... А потом супруга заявила, что наша совместная жизнь "лишена смысла". Забрала сына, переехала в Лугу. Это недалеко от Ленинграда... А мне и деваться некуда, комната в Ленинграде, в коммунальной квартире была записана на нее... Собрал вещички и махнул в славный город Тобольск. Позвали к себе родные Василия Лащенко — тетушка его и ее муж. Работал там до недавней поры. А прошлым летом приехал сюда, отсудил у сестрицы половину дома и дедову библиотеку (дело на принцип пошло) и осел в краю предков. Они, кстати, несмотря на "баронскую" фамилию были здешними уроженцами, да и я здесь в детстве жил немало...

— А... Волчок? — решился на вопрос Лодька.

— С Волчком за эти годы я виделся два раза. А так... жил он без меня. Что поделаешь, не хотела жена, чтобы я какие-то права имел на сына. Даже в его метрику меня не вписала, потому что в первые два года мы с ней не были зарегистрированы, так уж получилось в то время... Был случай, я приехал и потихоньку спросил его: "Может, хочешь ко мне!" Он сперва: "Да!", а потом: "Нет..." Оно и понятно: мать есть мать, столько всего хлебнули вместе... А она  выкинула очередной фокус. Опять сменила адрес, а про меня Волчку сказала: "Он перебрался куда-то, адреса не знаю". И снова оборвалась переписка... Я тебя, наверно, утомил этими семейными подробностями..."

— Нет... Я только не понимаю: а теперь-то что? Мама-то здесь при чем?

— Да, надо было с этого начать... Жена вышла замуж за капитана третьего ранга. Возможно, хороший человек, но с Волчком у них понимания не нашлось. У парнишки-то возраст уже не младенческий, а вроде твоего. И характер... А капитан, судя по всему, решил воспитывать его по военно-уставным принципам. Ну и вот... Недавно Волчок все же разыскал мой вот этот адрес. И прислал отчаянное письмо — хочу к тебе. Хочу туда, где ты живешь! Казалось бы, с точки зрения ленинградского мальчика — глухомань. А он — хочу, вот и все!  Причем, видно уже, что на таком вот... надрыве. То ли совсем не стало жизни с отчимом, то ли... что-то прорезалось такое, сыновнее, по отношению к отцу... В общем, пришлось мне связываться с бывшей супругой по телефону. И она теперь с полной охотой: "Пусть едет, если решил! Не маленький..."

— Ну, так это же хорошо... — неуверенно сказал Лодька.

— Это очень хорошо, Лодя. И мы договорились: приедет к сентябрю. Я уже и в школу взнос заплатил за восьмой класс... Но на днях случились такие обстоятельства... Они, черт бы их побрал, всегда случаются неожиданно. Оказалось, что мне надо уехать месяца на полтора или два. Или даже три... Подальше, в северные края, в командировку... Бывает, что иногда человеку очень надо отправиться куда-нибудь подальше, чтобы... ну, в общем необходимо, вот и все...

"Чтобы не отправили в эти края насильно", — мелькнула у Лодьки опасливая догадка. Но хватило ума промолчать.

— А куда девать Волчка? — сказал Лев Семенович. — Он уже всей душой "на колесах". И на прежнем месте у него жизни нет... И здесь, с моей сестрицей, с его тетушкой, он не уживется, была уже попытка... И один не сможет... Лодик, ты поговорил бы с мамой...

— О чем? — Лодька все еще не понимал.

• Предыдущая
• 84/86
• Следующая