Вообрази себе картину - Хеллер Джозеф - Страница 20

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая

Когда испанцы — в 1576-м и затем в 1585-м — разорили Антверпен, морская торговля, центром которой был этот фламандский город, начала в поисках более безопасных для захода портов смещаться к северу, в Зеландию и Голландию, и со временем сосредоточилась по преимуществу в Амстердаме, предприниматели коего отличались выдающейся деловой хваткой.

Когда же испанцы — в 1580-м — аннексировали Португалию и закрыли для голландских судов Лисабонский порт, голландцы пустились в заморские странствия — на поиски экзотических товаров, которые они закупали по одной цене и которыми затем, по нелестному выражению Платона, «приторговывали» по другой, более высокой. Вслед за португальцами они проникли в Индийский и Тихий океаны и нашли здесь то, что искали, — восточные острова пряностей.

Вскоре голландцы выжали с них португальцев.

Ныне трудно себе представить, каким образом удавалось заработать на гвоздике и мускатном орехе, а также на корице с перцем деньги, достаточные для того, чтобы в Голландии мог расцвести ее золотой век; не следует, однако, недооценивать людей, ухитрившихся основать на одной только селедке процветающую национальную экономику.

В пору золотого века Голландии на воду ежегодно спускалась тысяча новых судов. Это дает в среднем почти двадцать кораблей в неделю, а ведь для достижения подобной цифры необходимо, чтобы в сорок, а то и в пятьдесят раз большее их число пребывало в различных стадиях постройки. Практически весь лес, металл, пенька, парусина и прочие материалы, потребные для строительства и оснащения этих судов, должны были поступать из-за границы, равно как и пушки, и их лафеты, и ядра, и порох.

Даже если эта цифра — тысяча кораблей в год — лжет, она лжет весьма впечатляюще, так что торговые и военные суда Голландии и Зеландии во всех мирных портах превосходили числом суда всех прочих наций, полностью вытеснив таковые с заграничных рынков и обеспечив на этих рынках монопольное влияние голландских компаний, созданных на основе правительственных концессий.

Голландской конструкции судно, называемое «flutie», превосходило все иные суда своего времени грузоподъемностью и дешевизной постройки, а команду имело самую маленькую, получавшую наименьшую плату, но зато наилучшую пищу.

Никто в Европе не перевозил грузы за меньшую цену.

Советники английских монархов внушали им, что Англии не следует и пытаться соперничать с Голландией на равных: покупные цены голландцев не перебьешь, а продажные не собьешь.

В 1648 году — это год Вестфальского мира и завершения Тридцатилетней войны — Амстердам был оживленнейшим морским и торговым центром мира, он стал им еще в пору восьмидесятилетней войны за освобождение от Испании. Почти все пряности, шелка, жемчуга и стеклянная посуда из Ост-Индии, Китая, Индии и Японии доставлялись в Европу судами Ост-Индской компании. Купцы Голландии слыли богатейшими в мире, ее товарное производство приносило наибольшие прибыли, ее методы торговли отличались наибольшей эффективностью, флот ее был сильнейшим на всех морях, по которым ходили торговые суда.

Вы, наверное, удивляетесь, откуда что взялось?

Меня не спрашивайте.

Де Монтгерштейн называет процветание Голландии чудом человеческого усердия, явленным в стране, в которой и жить-то невозможно. Посол Англии Темпл полагал, что ключ к богатству голландцев кроется в том, что каждый из них расходует меньше, чем зарабатывает. «Они носят простое сукно, — писал он, — и питаются собственной рыбой и корнеплодами. Самую лучшую свою одежду они продают во Францию, а для себя покупают в Англии ту, что погрубее». Дефо писал, что они покупают только затем, чтобы снова продать, собирают, чтобы раздать, и вся их огромная торговля в том лишь и состоит, что к ним со всех концов света свозится то, что они затем развозят по всему свету.

В пору перемирия были годы, когда Испания направляла свой серебряный флот из Испанской Америки прямиком в Амстердам для оплаты огромного количества товаров, закупленных с тем, чтобы и прокормиться самой, и сохранить свои позиции в борьбе против Англии, Франции и все той же Голландии.

Даже воюя с Испанией, голландцы посылали в Средиземное море флотилии с балтийской пшеницей и скандинавским лесом — южная Европа едва ли не пять лет кряду страдала от неурожая, и бушевавший там голод внушал оптимизм и создавал идеальные рыночные условия. Голландские торговые суда плыли мимо Сицилии и Греции в левантийские гавани, чтобы продавать в них азиатские пряности, шелка и фарфор по ценам, с которыми сухопутные азиатские купцы, находящиеся куда ближе к производителям и рынкам этих товаров, соперничать не могли.

В 1600-м голландские оптики изобрели телескоп. Шесть лет спустя Галилей изобрел пропорциональный компас, а в Лейдене Гармен Герритс ван Рейн и его супруга Нелтье родили Рембрандта. Он весил семь фунтов четыре унции: крестильная запись в лейденской Питерскерк описывает его как «крупного малыша». Спустя два года после его крещения голландский ученый изобрел телескоп получше. Когда Рембрандту стукнуло три года, несколько голландских семейств находились уже в пути к Манхэттену и Лонг-Айленду, в том же году был учрежден Банк Амстердама, а Испания с Нидерландами заключили Двенадцатилетний мир.

Когда Рембрандт в 1606 году родился в Лейдене, голландской Ост-Индской компании исполнилось четыре года: компанию основал консорциум независимых судовладельцев Зеландии и Голландии, получивших преимущественные права управления монополиями в тех краях Дальнего Востока, где им удастся захватить или получить соответствующие концессии. Компании были дарованы единоличные права осуществлять операции в водах и на землях, лежащих к востоку от мыса Доброй Надежды, плюс разрешение вооружать принадлежащие ей суда, дабы защитить ее интересы. Капитал компании составил около семи миллионов гульденов, что равноценно пяти тысячам английских фунтов. Деньги были собраны путем публичной продажи небольших и недорогих долей владения. Спустя совсем недолгое время компания объявила, что выручка ее составляет от трехсот до пятисот процентов, и установила ежегодный дивиденд, равный сорока процентам. Стоимость этих долей владения, которые свободно покупались и продавались, подскочила до небес. Сами доли назывались «акциями», а их владельцы «акционерами».

Таково было первое из нынешних открытых акционерных обществ, основанных в первой из нынешних европейских республик.

Первые банковские чеки, также появившиеся в Нидерландах, назывались «кредитными письмами».

Передача права собственности на акции была делом настолько простым, а распространение их настолько широким, что они, совсем как тюльпаны в несколько более поздние годы того же столетия или картины Рембрандта в нашем, могли от случая к случаю заменять деньги в качестве средства взаимных расчетов. В пору эпидемии лихорадочных спекуляций, ныне известной как «тюльпаномания», люди в Голландии обменивали на луковицы тюльпанов целые дома.

В 1986 году американец из Бостона уплатил за одного Рембрандта 10,3 миллиона долларов.

Для страны, экономическое благосостояние которой зависело от морских путешествий, телескоп, подобно картам и иным облегчающим навигацию средствам, имел значение первостепенное, так что даже человек большого ума, вроде голландского еврея Спинозы, мог заработать себе на приличную жизнь шлифованием стекол. Философ Спиноза был еще одним искателем логической вразумительности в мире, который и нелогической-то не обладает; его изгнали из конгрегации сефардов после того, как он, не обнаружив в мире никакого разумения, предложил использовать свое собственное.

Примеры влияния язычника Платона неисчислимы.

Спиноза умер в сорок четыре года от болезни легких, вызванной, как полагают, частицами стекла, которые он вдыхал, добросовестно исполняя обязанности шлифовальщика стекол.

Меркаторовы проекции, эти карты, известные детям и взрослым всего мира, начиная с первых годов обучения и кончая всеми последующими, остаются незаменимыми в школах, путешествиях и войнах со времени завершения публикации «Атласа» Меркатора в 1595 году. Фламандский картограф Герард Меркатор выдумал их ради точного изображения нашего глобуса на плоской поверхности. Они не дают точного изображения глобуса. Ни единая в мире карта, напечатанная на листе бумаги, не является картой мира.

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая