МЫ… их! - Хелемендик Сергей - Страница 26

• Предыдущая
• 26/50
• Следующая

С топором за поясом, русский мужик умел срубить за два дня избушку и жить в ней.

Нечто похожее можно сказать и о евреях. Да, евреи выживали общинами, но их общины разрушались, евреи рассеивались по миру, попадая, правда, не в сибирские леса, а в каменные джунгли городов Европы и Америки. И многие из этих рассеянных по миру евреев сумели жить и выживать в одиночку. То есть в этом оказались равными нам.

Теперь помножим первобытную, дикую, суровую мощь инстинкта выживания русского человека на изощренные социальные рефлексы гонимого по всему миру, но не менее живучего еврея, и мы получим сегодняшних обитателей Нью-Йорка из числа наших или энтузиастов еврейских поселений на палестинских территориях. И эти выведенные на нашей земле и выпущенные в мир мутанты готовят одержимым уродам крупные сюрпризы.

Кстати, подобно русским, евреи не склонны к материальному комфорту, вот почему так легко и нежно уживались наши советские люди в коммуналках — на десять семей один поломанный унитаз. Евреи тоже странники по жизни и по судьбе. Но когда говорят, что их путеводная звезда — сионизм и Израиль, верится этому с трудом.

После Гитлера инстинкт выживания властно приказывал евреям смешивать свою кровь — в СССР, Европе или Америке. Это смешение едва ли остановится: Гитлер был самым кровавым, но далеко не единственным гонителем сынов Израиля. Гитлер нанес евреям страшную психическую травму — говорят, психотравмы не лечатся. Есть основания полагать, что евреи обречены смешаться с неевреями и раствориться в этом мире.

А вот русские — нет. Русских нельзя растворить — они сами всех растворяют. Почему? Потому что русские это Уже смесь всех со всеми. Недавнее вливание еврейской крови русскому населению было всего лишь одним из беспрерывных смешений сотен различных племен на территории нашей цивилизации, и от вливания еврейской крови русская цивилизация выиграла. Россия — вот настоящий котел народов, в котором тысячи лет что-то кипит, варится и смешивается. Америка же с самого начала была похожа не на котел, а на помойку.

Ассимиляция евреев российской империи, продуктами которой являются многие сегодняшние обитатели российских, украинских, белорусских городов, как, впрочем, и многих других городов мира, имела закономерный результат. Русские остались русскими и не спешат заводить теплую воду в свои покосившиеся срубы. Евреи перестали быть евреями — стали нашими у нас, нашими в Америке, нашими в Израиле.

Русские — это выживатели. Русские выживут сами и выживут остальных. И среди этих остальных, кого русские выживут, окажется немало своих же, русских. «Бей своих, чужой бояться будет!» — один из великих слоганов нашей цивилизации.

Инстинкт выживания в душе русского ведет бесконечную гонку с инстинктом власти. Вскарабкаться на самый верх общественной пирамиды и обрести власть в России совсем не обязательно значит выжить. Но оказаться в самом низу, под гнетом власти всех и вся, всегда значит погибнуть. «Или пан, или пропал» — еще один наш бессмертный слоган. Пан не в смысле боярин или вельможа, скорее, в смысле этого слова в других славянских языках, где оно означает господин.

Русские любят власть инстинктивно и самозабвенно, однако редко признаются самим себе в этой любви. Русские — властолюбцы в высшей степени, сколько бы некоторые из них ни пели об укрощенной самости, кротости, смирении и покаянии. Русские начинают борьбу за власть друг с другом с момента первого контакта. Пока двое англичан будут представляться, знакомиться, осматриваться, Прислушиваться и степенно анализировать, двое русских уже решат вопрос о власти, определят, кто из них главный.

Вот почему в любом помещении, где собрались русские, всегда будет поле высокого напряжения, вызванное борьбой за власть, которую русские ведут между собой на инстинктивном уровне. Они могут веселиться, могут хором петь «Ой, мороз-мороз», но их веселье часто кончается дракой, то есть новым витком борьбы за власть, а после драки начинается новое веселье — пир победителей. В котором нередко принимают участие и побежденные — правда, не всегда добровольно. Самое главное в русской борьбе за власть — ее бесконечность, безграничность и непредсказуемость, дающие почти каждому какой-то шанс.

У тех же англичан, если ты родился в нижнем классе —«лоуер класс», — у тебя все будет низкое. И ростом ты будешь на полметра ниже членов королевской семьи, и говорить будешь на дебильном сленге, и потолок твоей борьбы за власть определен уже в момент зачатия. Светит тебе в качестве программы-максимум стать английским вахтером, если очень повезет — старшим вахтером. Вахтерами в лучшем случае станут твои дети и внуки — выхода из этой судьбы в самом демократическом государстве Европы нет и не может быть по определению. То есть у англичан в вопросах власти преобладает законченность, определенность, что в конечном итоге означает смерть народа и цивилизации. Вестниками этой кончины появились в Лондоне жизнерадостные чернокожие потомки угнетенных колониальных народов, неоколонизаторы Европы, приехавшие вернуть англичанам должок.

А вот у нас нет никакой законченности, определенности или хотя бы элементарной закономерности в вопросах власти. У нас любой подполковник может стать президентом, читай царем, нужно только постараться. И так было всегда. От Гришки Отрепьева до веселого старца Григория Распутина. От светлейшего князя Меншикова, бездомным пацаном продававшего пирожки, до корпевшего в НИИ Чубайса.

Русские живут душой, и душа их бескрайне широка. «Ндрав у меня такой, мне это не по ндраву» — таковы были аргументы, которыми объясняли свое буйное поведение русские купцы, в отличие от русских дворян иностранцами в собственной стране не бывшие. Русский «ндрав» стремится во всем дойти до края, до предела, и когда такой предел обнаруживается, русский лезет через него и прыгает в неизвестность с криком «Будь что будет!» на устах. Это наше свойство иностранцы пытались описывать словосочетанием «русский фанатизм мышления». Но русские не фанатики — просто их «ндрав» слишком силен, территория русской цивилизации слишком огромна, дойти до границы, до предела слишком трудно. И если уж дойдешь, то как же не перелезть?

Русские — самый миролюбивый народ на нашей планете, который любит мир хотя и платонически, зато возвышенно. На вопрос, почему миролюбивые русские постоянно воюют, есть другой вопрос: почему все люди всегда воюют? Ответив на него, мы объясним и воюющую историю России.

Русское миролюбие основано на ощущении собственной силы, оно есть продукт русской истории последних веков, убеждавшей русских, что они сильнее других. Сильному не обязательно драться, ему достаточно попросить. Миролюбие — часть нашего «ндрава», оно в крови, и тому есть одно, но бесспорное доказательство — огромная территория нашей цивилизации, населенная сотнями разных племен, ни одно из которых мы не вырезали, в отличие от империалистов и колонизаторов из Западной Европы и Америки. Даже когда вырезать можно было легко, комфортно и как будто безнаказанно, русским в голову не приходило такое решение. Почему бы было не вырезать татар, исконных неприятелей, «поганых, неверных магометан», веками русских угнетавших и вдруг оказавшихся окруженными русскими со всех сторон? Или хотя бы насильно окрестить, обрусить? Нет, татары обрусели сами настолько, насколько им это удалось. Татары сегодня часто не отличимы от русских, с русскими живут душа в душу, а русское население Поволжья, Урала, Сибири с удовольствием празднует вместе с татарами их народный праздник сабантуй.

Русские никого не держали и не держат силой. Это наглядно показала судьба СССР — разбежавшиеся из-под крыла России народы в считанные годы сбежались назад под это крыло. Ибо без русских им всем карачун. Если русские воины перестанут охранять границы таджиков —карачун таджикам. Если русские инженеры не вернутся в Казахстан — конец казахским заводам и фабрикам.

Все эти племена были подчинены России с помощью силы, но не оружия. Могли ли вообще горстки русских силой оружия завоевать и, тем более, удержать бесконечные просторы азиатской части России? Конечно, нет. Русские умели и умеют прийти и начать жить среди чужих, становясь своими. Свои среди чужих, они по вине придурка Горби стали в начале девяностых вдруг отовсюду гонимыми и чужими среди своих на Родине. По старинной русской традиции Родина приняла своих сыновей и дочерей хуже злобной мачехи. Миллионы их до сих пор мыкаются по России без гражданства.

• Предыдущая
• 26/50
• Следующая