Обещай мне - Харрингтон (Гаррингтон) Кэтлин - Страница 21
- Предыдущая
- 21/86
- Следующая
– Я рад, что угодил вам, – ответил он с бесстрастной любезностью, но в глазах и уголках губ таилась улыбка. – Поскольку мне неизвестно, какие именно цветы вы предпочитаете, я взял на себя смелость послать все, которые нашлись, в надежде, что среди них окажутся и ваши любимые.
Ему как будто нимало не досаждало, что обе старые девы прислушивались к разговору. Он вел себя так непринужденно, и Филиппе пришла в голову не самая приятная мысль: возможно, он уже не раз ухаживал за юными леди и попросту привык беседовать под бдительным оком престарелых дуэний. Зато, подумала она, он точно ни разу не ухаживал за воспитательницами приходских пансионов.
Снаружи донесся приглушенный смех и звук голосов. Двери гостиной были открыты, и с дивана, на котором сидели Филиппа и Уорбек, была видна верхняя площадка лестницы. Целая стайка девочек смотрела на них, от любопытства перевесившись через перила.
– Перед вами самые любопытные дети Лондона, – сообщила она со смехом, – и они сгорают от желания как следует вас рассмотреть. – Она махнула рукой. – А ну-ка, юные леди, спускайтесь и познакомьтесь с лордом!
Стайка девочек в возрасте от десяти до двенадцати дет вихрем слетела на первый этаж и пронеслась по холлу к гостиной. В дверях они дружно затормозили и чинно приблизились к гостю.
Уорбек церемонно протягивал руку каждой из представляемых ему девочек. Он словно не замечал их смущения и свойственной подросткам неуклюжести. Для каждой у него находилось забавное слово.
– Ну, а теперь, – сказала Бланш, подняв взгляд от книги, когда ритуал знакомства был завершен, – идите наверх и не мешайте мисс Мур спокойно беседовать с ее гостем.
– Ничего, пусть побудут Немного, – возразил Уорбек. – Поверьте, не так уж часто выпадает счастье поболтать сразу со стольким леди на выданье!
Девочки захихикали. Они были в восторге от Уорбека, а четверо самых бойких – Эвелина, Друзилла, Лилит и Мэри Энн – придвинулись поближе.
– Хорошо, пусть останутся, но всего на пару минут, – смилостивилась Беатриса и снова склонилась над книгой.
– Скажите, вы начали ухаживать за мисс Мур потому, что она хорошенькая? – Лилит лукаво улыбнулась.
– Почему же еще? – серьезно ответил Уорбек. Смущенная Филиппа укоряюще посмотрела на него, но он имел нахальство откровенно ей подмигнуть, и завороженная аудитория снова захихикала.
– Мы считаем, что наша мисс Мур – самая хорошенькая воспитательница во всем подлунном мире! – торжественно сообщила Эвелина и умолкла, гордая своим красноречием.
– Так оно и есть, – провозгласил Уорбек.
– Мисс Мур сказала, что мне не стоит переживать из-за веснушек, – призналась рыженькая Друзилла. С милой непосредственностью положив руку на локоть Уорбека, она наклонилась к нему и тихо добавила, как бы по секрету: – Мисс Мур говорит, когда она была маленькой, у нее весь нос был в веснушках.
– Да неужто! – с театральным изумлением воскликнул Уорбек и уставился на нос Филиппы.
На этот раз хохотушки буквально зашлись от смеха.
– Девочки, – решительно начала Филиппа, чтобы положить конец этим бестактностям, – почему бы вам не рассказать лорду Уорбеку, что мы изучили за этот месяц.
– Мисс Мур преподает нам историю Древнего Рима, – похвасталась Мэри Энн, окинув Уорбека взглядом, полным превосходства. – А вы, милорд, знаете древнюю историю? Можете ли вы назвать, например, всех римских императоров, начиная с Юлия Цезаря?
– Э-э… мн-мн… – Якобы потерявшись в раздумьях, Уорбек понял глаза к потолку. – А не пора ли вам, девочки, вернуться в класс и повторить основные формы латинских глаголов?
– Не знает, не знает! – засмеялась Филиппа. – Впрочем, Мэри Энн – лучшая ученица в классе, мало кто может сравниться с ней в эрудиции. Девочки, оставьте лорда Уорбека в покое, он учил древнюю историю лет десять назад.
– В следующий раз я все-таки назову вам всех императоров, – пообещала Мэри Энн, – и если я сделаю хоть одну ошибку, то десять раз проскачу на одной ножке через весь холл.
– Идет! – поспешно сказала Друзилла, очевидно, уверенная, что всем им предстоит развлечение.
– Он не заметит ошибки, – хитро прищурившись, сказала Мэри Энн подруге, понизив голос до шепота, но не слишком тихого.
Минуты шли, и Филиппа поняла, что в присутствии Беатрисы, Бланш и дюжины девочек не сможет переговорить с Уорбеком. Оставалось написать ему письмо, что она и сделала на другой день. Она заверяла, что глубоко тронута и польщена его вниманием, но считает нечестным далее его поощрять. Она давным-давно решила посвятить свою жизнь воспитанию детей и потому покор-нейше просит не наносить больше визитов в лиллибриджский пансион. Слеза не раз трепетала на кончиках ресниц, но Филиппа приняла все меры, чтобы на бумаге не осталось пятен и ее истинные чувства не были выданы.
Отправляя письмо, Филиппа никак не ожидала, что увидит своего адресата уже на следующий день. Глаза его были холодны, а лицо мрачно.
– Кто он? – лаконично осведомился лорд Уорбек и впился в Филиппу ледяным взглядом серых глаз.
– Он? – переспросила Филиппа озадаченно.
– Счастливец, сумевший завоевать ваше сердце, – пояснил Уорбек.
– Я не понимаю…– пролепетала Филиппа, окончательно сбитая с толку. – О чем вы?
– Вот о чем! – он вытащил из кармана письмо, выглядевшее так, словно оно было яростно скомкано, а потом снова расправлено. – Я получил это около часа назад!
– В письме я не упоминала ни о каком счастливце, якобы завоевавшем мое сердце! – запротестовала она.
Испытующий взгляд Уорбека так и впился в ее глаза. Должно быть, то, что он увидел, убедило его в ее искренности. Словно по волшебству выражение его лица и глаз смягчилось, пальцы разжались, и мятый листок упал на пол, забытый.
– Прошу меня извинить, – произнес он тихим, полным раскаяния голосом. – Все дело в моем болезненном самолюбии, мисс Мур. Когдая понял, что не нужен вам, то немедленно предположил, что причиной тому ваши нежные чувства к другому. Мне даже в голову не пришло, что все намного проще: я вам просто не нравлюсь.
Филиппа почувствовала, что ей не хватает воздуха. Бог свидетель, у нее и в мыслях не было обидеть его! Истина была в другом, ужасная истина: она не просто увлечена, она была влюблена в этого человека – но у этой любви нет будущего.
– Я не писала, что вы не нужны мне, – прошептала она, надеясь, что сумеет удержаться от слез. – Почему вы решили, что я отвергаю вас из-за ваших недостатков? Даже если вы сплошь состоите из них, я об этом ничего не знаю. Сказать по правде, я даже не думала, что могу встретить такого умного, такого обаятельного… такого прекрасного джентльмена!
Уорбек оказался рядом так стремительно, словно исчез в одном месте и возник в другом.
– Тогда почему же?
Филиппа поняла, что придется сказать всю правду, зажмурилась и сделала глубокий вдох.
– Дело не в вас, лорд Уорбек, – – начала она бесцветным голосом, – а во мне. Я не могу выйти замуж.
– Потому что не хотите расставаться с учительством? – спросил он с мягкой улыбкой. – Выходите за меня – и я подарю вам целый пансион.
Он взял ее лицо в ладони и слегка запрокинул, поглаживая щеки кончиками больших пальцев.
– Прошу вас выслушать меня и понять! – взмолилась она, пытаясь отнять его руки. – Есть одно обстоятельство… я должна объяснить вам все.
Уорбек уселся на край учительского стола и приготовился слушать, но что-то в его взгляде сказало Филиппе, что все объяснения напрасны, он добьется своего.
– Милорд, – начала она, – как вы, должно быть, успели понять во время своего визита в Суррей, у меня нет никого, кроме дяди. После пожара я осталась сиротой. В возрасте шести лет я была зачислена в лиллибриджский пансион и с тех пор не покидала его. – Она посмотрела на Уорбека и, увидев глубокое сострадание в его глазах, едва не зарыдала. – Вы не должны думать, что я была несчастлива, наоборот, у меня было много друзей, воспитательницы любили меня, как дочь, и учиться было интересно… – невольно улыбнувшись тому, как нелепо все это должно звучать для ее собеседника, Филиппа поспешно продолжила: – Словом, все шло хорошо до пятнадцати лет. Однажды летним вечером я зашла в кабинет мисс Бланш и мисс Беатрисы, чтобы выбрать себе книгу для чтения. Я нечаянно уронила, перебирая книги, какой-то толстый справочник. Он раскрылся, и из него выпало письмо. Оно было написано Эразмом Кроутером, моим дядей и опекуном, написано давно, когда мне еще было десять лет. Он писал, что вконец обнищал и не может больше посылать деньги на мое содержание, что ему остается только забрать меня из пансиона и определить на мануфактуру, чтобы я могла зарабатывать себе на жизнь.
- Предыдущая
- 21/86
- Следующая
