ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ БУДДИЗМ - Синнетт Альфред Пери - Страница 34

Может быть, мы слишком глубоко погрузились в неизмеримые глубины великой Первопричины. Нет ничего парадоксального в утверждении, что теологи думают, будто они очень хорошо осведомлены о Боге, лишь благодаря своему крайнему невежеству. Мы также не преувеличили, что очень одаренные представители оккультной науки, смертная природа которых столь чиста и возвышенна, что позволяет им входить в сношения с более совершенными существа­ми, чем обыкновенный смертный, утверждают, что никогда не зани­маются понятиями, имеющими хотя бы отдаленное отношение к Богу церковных и религиозных верований.

Адепт определенно знает, что в пределах солнечной системы все объясняется законами, управляющими различными формами материи, к которым надо прибавить деятельное и направляющее внима­ние самых высоких разумов солнечной системы Дхиан-Чоханов, или человеческих существ, достигших совершенства в предыдущей манвантаре. Эти Дхиан-Чоханы, или планетные духи, о природе которых бесполезно рассуждать, дают мирам, пробуждающимся в конце цепной пралайи, такой импульс, что эволюция ощущает его до кон­ца своего пути. Границы их действий не выходят за пределы велико­го закона природы. Им недоступно создание всеобщего рая. Они не могут сделать так, чтобы человек родился очень мудрым и хоро­шим, они могут лишь применить принцип эволюции, и им не разре­шено отказать человеку, который должен быть облечен правом ра­ботать с целью стать Дхиан-Чоханом, вправе делать зло, если они предпочтут его добру. Они также не могут воспрепятствовать раз совершенному злу произвести страдания. Объективная жизнь — это почва, в которой посеяны зародыши жизни и духовного существования. Но человеческий зародыш есть нечто иное, чем зерно: он обладает свободной волей, чтобы подниматься или опускаться, и его развитие было бы невозможным без способности пользования свободой действий. Это подразумевает необходимость зла. Но в границах, которые логически предполагают необходимость, Дхиан-Чохан вну­шает эволюционной волне свои понятия и знает происхождение все­го, что он видит.

Когда мы таким образом размышляем о величии эволюционно­го цикла, как нам его представляет эзотерическая наука, кажется целесообразным оставить на будущее время всякие соображения о происхождении всего космоса. Живущий земной жизнью человек, имеющий в перспективе сотни объективных существований и проме­жуточные между ними периоды развоплощения, еще более много­численные и значительные (с точки зрения их продолжительности и возможности счастья или страданий), с большой пользой займется вопросами, имеющими практическое значение, чем пытаться разре­шить проблемы, которые его, собственно говоря, не касаются. Ко­нечно, с точки зрения религиозной теории, не опирающейся ни на какое положительное знание следующих за этой жизнью условий, ничто не может быть столь важным, как предрешить возможные качества и намерения ужасного и характерного Иеговы, представ­ленного в виде всемогущего судьи, пред лицом которого душа после смерти должна предстать на суд. Но научное познание духовных вещей отдаляет в бесконечность этот день суда после периода, за­полненного деятельностью всякого рода. Кроме того, она учит чело­вечество, что, конечно, в течение многих миллионов веков впереди оно не предстанет ни перед каким судьей, кроме судьи вездесущего, - седьмой сущности, Универсального Духа, существующего везде, который, действуя на материю, вызывает существование самого человека, мира, в котором тот живет, и будущих условий, к которым он движется. Седьмая сущность, неопределимая и непостижимая для нас, при нынешнем состоянии наших познаний есть, конечно, един­ственный признаваемый эзотерической наукой Бог, и он может быть олицетворен лишь символически.

Эзотерическая наука, придавая, с одной стороны, жизнь и ре­альность старому символизму, и будучи, с другой стороны, в кон­фликте с новейшими догматами, показывает нам, сколь далеки от абсолютного мифа антропоморфические представления[11] о самом Божестве, соединенные с эзотерической традицией и с началом мира. Действительно, воплотившийся среди людей первого круга планет­ный дух был прототипам олицетворенного Бога во всех последую­щих развитиях этой идеи. Ошибка, совершенная в этом вопросе не­вежественными людьми, есть лишь ошибка в оценке. Они отождест­вили олицетворенного Бога незначительной малой манвантары с Создателем всего космоса - ошибка вполне естественная для тех, кто не знает из человеческого предназначения всего, что превышает одно объективное воплощение, и считает, что все загробное сущест­вование представляет собой однородное духовное будущее. Бог этой жизни, естественно, был для них Богом всех жизней, всех миров и всех времен.

Надеюсь, что читатель не поймет превратно эту мысль, предста­вив себе, что эзотерическая наука считает Планетного Духа первого круга Богом. Громадные протяжения времени и пространства, в ко­торых действует наша солнечная система, являются предметом изы­сканий адептов эзотерической науки. И в этих границах они знают, как все происходит, они знают также, что все предвидено созида­тельной волей армии планетных духов, действующих по закону эво­люции, управляющему всей природой. Они находятся в общении с этими духами, и от них они узнают, что закон, управляющий нашей солнечной системой, управляет также и другими системами, куда способность восприятия планетных духов проникает так же хорошо, как способность адептов погружаться в жизнь других планет нашей цепи. Закон чередования деятельности и покоя действует везде во вселенной, для всего космоса; после потрясающих воображение промежутков времени за пралайей следует манвантара и после манван­тары неизбежно наступает пралайя.

Какова цель этой вечной последовательности? - спросят нас. Лучше ограничиться вопросом об одной системе и спросить: с какой целью первичная туманность организуется в планетные центры эво­люции и производит миры, в которых универсальный дух, проникая в материю, порождает форму и жизнь, а также эти высокие состояния материи, где то, что мы называем субъективными состоя­ниями, или духовными, может проявляться? Конечно, приход к жиз­ни существ, столь совершенных и высоких, как планетные духи, спустившиеся, чтобы жить сознательную, в знании и высочайшем счастье, жизнь на протяжении периодов времени, эквивалентных нашим понятиям о вечности, - это цель, могущая удовлетворить самых привередливых. Всякое живое существо имеет возможность достичь этого несказанного величия. Дух, находящийся в каждой оживленной форме, который, выйдя из форм, которые мы привык­ли называть неодушевленными, поднялся до одушевленных форм, будет медленно, но верно прогрессировать, пока действие его неуто­мимого влияния на материю не произведет человеческую душу, это не значит, что растения или животные, окружающие нас, уже разви­ли сущность, способную принять человеческую форму во время текущей манвантары. Каждая духовная монада, чистая и бессозна­тельная, сама в себе сущность, решительно поднимается через соз­нательные формы на низших уровнях и периодически зарождает все более и более совершенные формы, до тех пор, пока не появится та, в которой может полностью выразиться Божественный разум.

Конечно, не в силу величия понятий, которые человек создал о причине, приемлемой для существования мира, такой конец может показаться недостаточным. Даже если судьба самого планетного духа (после периодов, около которых его развитие, начиная с минераль­ных форм в первоначальных мирах, лишь детство в воплощениях человека) не заключается в слиянии своей прославленной индустриальности с этим общим разумом, называемым эзотерическими мета­физиками абсолютным разумом, который есть не-разум. Эти парадоксальные выражения суть лишь названия, предназначенные обо­значить идеи, которые человеческая мысль не в состоянии охватить.

Эти соображения дают нам ключ к эзотерическому буддизму, который сам есть лишь производная более прямая, чем какая-либо другая популярная религия; ибо цель его усилий заключается в том, чтобы заставить полюбить добродетель саму по себе и за ее благо­творное влияние на будущие воплощения людей, а не подчинить их церковной системе или религиозному догмату, устрашая их вообра­жение доктриной олицетворенного судьи, готового наказать их за все, что они согрешили, когда они предстанут перед ним после смер­ти. Сколь ни было прекрасно намерение м-ра Лилли и сколь ни привлекательна его мысль, когда он говорит о прекрасной морали и целях буддизма, он ошибается, когда находит указание на олицетво­ренного Бога в храмовых ритуалах. Никакое понятие подобного рода не входит в возвышенную эзотерическую доктрину природы, лишь несовершенным наброском которой эта книга является. Адепт, страж эзотерической доктрины, не допускает никакой склонности к агно­стицизму даже в областях, наиболее отдаленных из-за необъятности всей нашей планетной системы. Ему недостаточно сказать: «Так да­леко, как простираются чувства планетных духов, ведение которых распространяется до самых отдаленных границ небес, - так далеко, как проникает их взгляд. Природа удовлетворяет сама себя, что же касается дальнейшего, мы не высказываем никаких предположений». Но вот что адепт утверждает: «Вселенная бесконечна и строить ги­потезы о том, что находится вне бесконечности, т. е. за ее границей — есть заблуждение мысли».