Невеста Данкена - Ховард Линда - Страница 36

• Предыдущая
• 36/49
• Следующая

Он обхватил ее лицо руками, убеждаясь, что она слушает его.

– Не засыпай, – предупредил он. – Сиди здесь, где жарко, пока я схожу наверх, чтобы взять твою одежду. О’кей?

Она кивнула.

– О’кей.

– Меня не будет всего минуту.

Она выдавила улыбку, просто чтобы успокоить его.

– Принесите также мою щетку и расческу.

Это заняло несколько минут, но он вернулся с ее одеждой, подогретой на сушилке, и она затрепетала от удовольствия, когда он одевал ее. Он нашел время, чтобы тоже одеться; на нем были носки, не застегнутые джинсы и фланелевая рубашка. Он принес для нее носки и встал на колени, чтобы натянуть их ей на ноги.

Риз держал руку на ее талии, когда они вошли на кухню. Он вытащил стул и усадил ее.

– Открой рот, – сказал он, и, когда Маделин повиновалась, засунул ей под язык термометр, который принес из верхней ванной. – Теперь сиди здесь и не двигайся, а я приготовлю кружку кофе.

Это было нетрудно. Единственная вещь, которую она хотела сильнее, чем сидеть и не двигаться, это лежать.

Когда термометр запищал, Риз вытащил его у нее изо рта и нахмурился.

– Тридцать пять и семь. Я хочу поднять твою температуру, по крайней мере, еще на один градус.

– А как ты?

– Я больше тревожусь о тебе. Я сильнее и пробыл в воде не так долго. – Глубоко внутри Риз все еще мог ощущать холод, но это был не продирающий до костей мороз, который он чувствовал прежде. Первая чашка кофе почти полностью рассеяла остатки озноба, жар и кофеин совместно сделали свою работу. Он заставил Маделин выпить три чашки кофе, хотя она пришла в себя настолько, чтобы язвительно заметить, что он, как обычно, сделал его слишком крепким, и она, вероятно, получит передозировку кофеином. Его рот искривился – он разбавил его для нее.

Когда Риз почувствовал большую уверенность, что может оставить Маделин, он перенес ее на расстеленные перед огнем стеганые одеяла.

– Я должен отойти, – сказал он и увидел вспышку паники в ее глазах. – Не на пастбище, – поспешно добавил он. – Я должен завести лошадь в сарай и позаботиться о ней. Я вернусь, как только закончу.

– Я никуда не уйду, – заверила она его.

Маделин все еще боялась лечь и уснуть, несмотря на то, что в ней бурлило столько кофеина, что она не была уверена, сможет ли заснуть сегодня ночью. Она стянула с головы полотенце и начала расчесывать спутанные волосы.

К тому времени, когда Риз вернулся, ее волосы высохли, и она приводила их в порядок. Он остановился в дверном проеме, как всегда завороженный чрезвычайной красотой этого женского ритуала. Рукава задрались на ее поднятых вверх руках, открывая бледные, стройные предплечья. Ее шея грациозно изогнулась, напоминая кивающий бризу цветок. Горло Риза сжалось, а кровь устремилась к чреслам, пока он наблюдал за ней; семь месяцев брака, а он все еще реагирует на нее, как жеребец, учуявший кобылу.

– Как ты себя чувствуешь? – Слова были хриплыми, он с трудом выдавил их.

Маделин подняла глаза, ее медленная улыбка распалила его кровь еще сильней.

– Лучше. Согревшейся и бодрой. А как ты после возвращения на холод?

– Я в порядке. – Больше, чем в порядке. Они были живы, и в его теле не осталось ни кусочка, которому было бы холодно.

Он настоял на том, чтобы снова измерить ей температуру, и нетерпеливо ожидал, когда пропищит термометр.

– Тридцать шесть и четыре. Хорошо.

– Моя обычная температура не намного больше этой. Она обычно колеблется в пределах тридцати шести и шесть.

– Моя, как правило, доходит приблизительно до тридцати семи и два или чуть выше.

– Не удивлена. Сон с тобой походит на сон с печкой.

– Жалуешься?

Она покачала головой.

– Хвастаюсь. – Улыбка Маделин погасла, а серые глаза потемнели до цвета древесного угля, когда она потянулась, чтобы коснуться его лица. – Я чуть не потеряла тебя. – Риз увидел вспышку полнейшего ужаса в ее глазах прямо перед тем, как она закрыла их, и прижал ее к себе в почти отчаянном утешении.

– Детка, я куда ближе подошел к тому, чтобы потерять тебя, чем ты к потере меня, – хрипло ответил он, прижимаясь губами к ее волосам.

Маделин стиснула руками его шею. Она не часто плакала; ее настроение было слишком ровным и, как правило, приподнятым. С тех пор, как они поженились, она плакала два раза, и оба были результатом боли: первый раз – в их брачную ночь, и снова – всего час назад, когда теплая вода в ванне начала возвращать к жизни ее замерзшее тело. Но внезапно чудовищность и напряжение того, через что им пришлось пройти, нахлынули на нее, и ее грудь сжалась. Маделин попыталась справиться с этим, попыталась сохранить самообладание, но это было проигрышное сражение. С мучительным всхлипом она спрятала лицо у его горла и вцепилась в Риза, пока ее тело с силой сотрясалось от плача.

Он был более, чем просто удивлен ее внезапными слезами, – он был поражен. Его Мэдди была борцом, той, кто встречала его силу своей собственной и не отступала даже перед худшими проявлениями его темперамента. Но сейчас она рыдала так, словно никогда не собиралась останавливаться, и глубина ее страданий отдавалась болью у него в груди. Он тихонько увещевал и поглаживал ей спину, шепча слова утешения и опуская ее на одеяла.

Прошло много времени, прежде чем Маделин затихла. Риз не пытался заставить ее остановиться, чувствуя, что она нуждалась в разрядке так же, как и он, когда, после того, как позаботился о своей лошади, свирепо пнул ногой ведро для подачи корма так, что оно перелетело через весь сарай. Он просто держал ее, пока не иссякли все слезы, затем подал ей свой носовой платок, чтобы вытереться.

Ее веки припухли, и она выглядела обессилевшей, но потом, когда она лежала совершенно неподвижно, в ее глазах больше не было болезненного напряжения. Риз приподнялся на локте и развязал пояс ее халата, после чего раздвинул отвороты, открывая ее нагое тело.

Он провел пальцами по ямке на ее горле, затем – по узкой ключице.

– Я когда-нибудь говорил тебе, – спросил он задумчиво, – Что один взгляд на тебя вызывает у меня такую эрекцию, что это причиняет боль?

Ее голос был хриплым.

– Нет, но ты несколько раз это демонстрировал.

– Это действительно причиняет боль. Я словно собираюсь взорваться. Затем, когда я проникаю в тебя, боль сменяется удовольствием. – Он провел рукой вниз к груди Маделин, накрывая ее своей теплой ладонью, и почувствовал, как сосок мягко толкнулся в нее. Он нежно ласкал, поглаживая сосок большим пальцем, и не останавливался, пока тот не напрягся и не потемнел; тогда Риз склонился над ней, чтобы поцеловать маленький соблазнительный комочек. Дыхание Маделин изменилось, став более глубоким, и чувственный поток стал нагревать ее кожу. Подняв глаза, он увидел, как отяжелели ее веки, и его затопило неистовое мужское удовлетворение от того, что он мог сделать ее взгляд таким.

Когда-то он пытался отказать себе в чувственном удовольствии наслаждаться ею, но не долго. Он позволил себе вдохнуть ее аромат, проводя рукой вниз по ее телу, смакуя шелковистую структуру ее кожи, очерчивая рукой изгибы и впадинки, перетекавшие одно в другое: холмики грудей, плоскость живота, округлость бедер, развилку между ногами. Он наблюдал, как его смуглые сильные пальцы скользнули по небольшому треугольнику завитков и проникли между ее мягких складочек, очарованный контрастом своей руки и ее бледным женственным телом.

И ее вкусом. Горячей сладостью ее рта; он попробовал его, затем попробовал снова, более глубоко, занимаясь с ней любовью языком. Потом спустился к теплой, притягательной впадинке ее горла, вдыхая медовый вкус ее грудей. Он надолго задержался на них, пока руки Маделин не вцепились и не потянули стеганое одеяло, а бедра не приподнялись навстречу ему.

Ее живот под его губами был прохладен и шелковисто гладок. Ее узкий маленький пупок приглашал к исследованию, и он провел вокруг него своим языком. Ее руки переместились в его волосы и крепко сжали голову, когда он двинулся вниз, разводя ее бедра и закидывая их себе на плечи.

• Предыдущая
• 36/49
• Следующая