Виолетта - Гринвуд Лей - Страница 25

• Предыдущая
• 25/86
• Следующая

– Почему ему никто не сделает руку? – вдруг спросила Бетти Сью. – Мама говорит, что очень неприятно видеть его обрубок.

Виолетта почувствовала боль не только за Джеффа, но и за любого другого человека, когда-то сражавшегося за дело, в которое верил. Каково им видеть, как все отворачиваются от них только потому, что они не соответствуют общепринятым рамкам?! Временами ей казалось, что леди, подобные матери Бетти Сью, предпочли бы, чтобы их друзья, родственники и любимые были убиты, чем вернулись домой калеками.

– Я не могу ответить на этот вопрос, – как можно спокойнее постаралась произнести Виолетта. – Но если это, действительно, так беспокоит твою маму, пусть постарается не встречаться с мистером Рандольфом.

– Мама говорит, что он слишком важный человек, чтобы не обращать на него внимания, – упрямо сказала Бетти Сью.

– Ну, тогда не знаю, что можно с этим поделать. Возможно, если вы вспомните, что мистер Рандольф потерял руку на войне, это не будет казаться таким ужасным.

– А мама говорит, что он сражался не на той стороне, и так ему и надо, что потерял руку.

Виолетта буквально дрожала от охватившей ее ярости. Если именно это пришлось терпеть Джеффу последние пятнадцать лет, не удивительно, что он столько работал. Вполне очевидно, это был единственный способ забыть о жестокости людей, которые должны, по сути дела, до конца жизни благодарить его за то, что он, а не они, заплатил столь высокую цену за эту долгую войну.

– Я не стану повторять, что если бы я оказалась на вашем месте… Впрочем, это не очень уместная тема для разговора, особенно в воскресенье.

– Но мама говорит…

– В данном случае твоя мама ошибается, – сухо перебила вредную девчонку Виолетта. – Мистер Рандольф воевал за то, во что верил. Уже за это он заслуживает восхищения и уважения. Многие мужчины вообще не вернулись с войны. Мы должны очень хорошо относиться к оставшимся в живых, даже если у них нет рук или ног. А мистер Рандольф даже преуспел, несмотря на ампутированную руку. Это вызывает еще большее восхищение. Твоя мама должна гордиться знакомством с этим человеком.

Заметив явную растерянность Бетти Сью, Виолетта уже мягче добавила:

– Это ведь могло случиться с твоим отцом или дядей. Думаю, ты не хотела бы, чтобы люди поворачивались спиной к тем, кого ты любишь.

– Нет, конечно.

– Я тоже так полагаю. А сейчас ступай в комнату. Я скажу, когда мистер Рандольф поднимется наверх.

Но даже после ухода Бетти Сью Виолетта не могла успокоиться. Никогда раньше она не сталкивалась с подобной жестокостью. Никто никогда не говорил ничего подобного о Джонасе. Может, Колорадо в этом плане сильно отличается от Массачусетса? У нее на родине каждый считал себя патриотом. Там так верили в справедливость войны, что боготворили ветеранов, всех до единого.

– Вы всегда защищаете своих врагов? Виолетта даже вздрогнула от неожиданности, услышав голос Джеффа Рандольфа.

Джефф с усмешкой смотрел на Виолетту, все еще стоявшую с приоткрытым от изумления ртом. Ее взгляд перебегал с его лица на вырез халата.

– Когда уж вы научитесь предупреждать меня, выходя из ванной? – слабым голосом спросила Виолетта.

– Тому виной ваше красноречие. Оно заставило меня забыть обо всем.

– Уверена, дело вовсе не в этом. Я не сказала ничего особенного, – смутилась Виолетта.

Но Джефф был просто удивлен, нет, скорее, поражен услышанным. Конечно, он не ожидал, что Виолетта относится к нему так же, как Клара Рабин, эта эгоистичная дрянь, заставлявшая ради собственных амбиций мужа зарабатывать все больше и больше денег. Упаси Бог! К тому же Джеффу было абсолютно наплевать на то, что думает о нем Клара, и она прекрасно знала об этом. После одной стычки несколькими годами раньше Клара теперь старательно избегала его.

Но Джеффа немало удивило, что Виолетта защищала его. Ему казалось, что она питает к южанам глубокую неприязнь.

– Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь сказал так много. В основном, люди предпочитают или не обращать внимания на мою руку, или делают вид, будто в этом нет ничего особенного. Даже моя семья предпочитает забыть это.

– Очень трудно помнить и забыть одновременное Джефф терпеть не мог загадок.

– Что, черт возьми, это значит? – нетерпеливо спросил он.

Виолетта улыбнулась. «Удивительно, как меняется в зависимости от настроения цвет ее глаз, – подумал Джефф. – И даже не сам цвет, а его оттенки: от темно-синего, почти черного, до светлого, близкого к цвету глубокого горного озера, пронизываемого до самого дна солнечными лучами. Да, мужчине совсем не трудно забыть, что Виолетта – янки, и помнить лишь о том, что она красивая женщина».

– Не могу сказать, что я так же хорошо, как вы, разбираюсь в южных красавицах, но думаю, вам следует приобрести хорошие манеры, прежде чем вы убедите свой образец красоты выйти за вас замуж, – заметила Виолетта. – Вы резкий и грубый, и постоянно богохульствуете, когда вас что-то раздражает.

– Не похоже, чтобы вас это слишком задевало.

– А разве что-нибудь изменится, если я стану возражать?

– Нет, – согласился Джефф.

– Значит, хорошо, что я этого не делаю. Джефф совсем не хотел спорить с Виолеттой. Она уже и так показала себя достойным противником.

– Вы мне все еще не объяснили свое замечание, – напомнил Джефф.

– Вам наверняка не понравится то, что я скажу.

– Понравится.

Виолетта с сомнением посмотрела на него и глубоко вздохнула.

– Ваша ампутированная рука ставит семью в очень сложное положение. Я знаю, поскольку сама испытала подобное. Конечно, невозможно забыть о такой ране, как ваша. Это будет несправедливо и у, бесчеловечно. Забыть по-настоящему, значит забыть , о вашей жертве и отказать в уважении за все сделанное вами. Это также означает не обращать внимания на усилия, которые приходится прикладывать вам, чтобы сделать то, что другим достается гораздо легче. Нельзя не принимать во внимание то усердие, которое привело вас к успеху, те обиды, которые вы терпели от людей, подобных матери Бетти Сью, Рабин. Другими словами, нельзя игнорировать черты характера, которые вы воспитали в себе для преодоления этого.

– Не нужно превращать меня в святого. Виолетта опять рассмеялась. Джефф почувствовал растерянность. Этот смех выбивал почву у него из-под ног. Он не мог думать ни о чем другом, как о ее соблазнительных губах.

– Со святым я вас никогда не спутаю, – наконец сказала Виолетта. – Они слишком слабы, чтобы выжить в этом мире. Здесь выживают только такие, как вы, медведи с отвратительным характером.

Джефф чувствовал, что ему хочется улыбнуться ей в ответ, и не мог понять, почему. Ведь Виолетта не соглашалась с ним, называла медведем с отвратительным характером, а ему все равно хотелось улыбаться. Эта женщина настоящая ведьма. Таких, как она, несколько столетий назад сжигали на кострах. Возможно, вовсе не следовало прекращать эту практику?

– Пожалуйста, закончите свое объяснение, – потребовал Джефф. – Почему люди должны забыть о войне?

– Уверена, эта часть вам не понравится.

– Мне уже не понравилось все, что вы сказали.

– Поймите, вы не можете жить рядом с людьми, заставляя их всю жизнь чувствовать себя виноватыми. Ваша рука была платой за вашу жизнь. Такое могло произойти с кем-то еще. К тому же все могло обернуться и хуже. Вы должны позволить людям забыть о войне, и тогда они начнут обращаться с вами как с обыкновенным человеком.

– Но я все равно не такой, как все, – возразил Джефф, помахав пустым рукавом. – И я не могу этого забыть.

– Вы должны это сделать, а иначе превратитесь еще и в нравственного инвалида, как это произошло с моим братом. Он видел в себе только руины, но упорно не желал замечать то прекрасное, что в нем осталось. Джонас не понимал, что, потеряв часть тела, он не стал другим человеком. Но вы сильный человек. Вы направили свою энергию на работу и сделали из своей жизни что-то стоящее.

• Предыдущая
• 25/86
• Следующая