Стихотворения, не вошедшие в сборники - Набоков Владимир Владимирович - Страница 37
- Предыдущая
- 37/38
- Следующая
Изменить размер шрифта:
37
КНЯЗЬ
Да, этот голос милый
мне памятен. И это все безумье —
и я погибну…
РУСАЛОЧКА
Ты погибнешь, если
не навестишь нас. Только человек
боится нежити и наважденья,
а ты не человек. Ты наш, с тех пор
как мать мою покинул и тоскуешь.
На темном дне отчизну ты узнаешь,
где жизнь течет, души не утруждая.
Ты этого хотел. Дай руку. Видишь,
луна скользит, как чешуя, а там…
КНЯЗЬ
Ее глаза сквозь воду ясно светят,
дрожащие ко мне струятся руки!
Веди меня, мне страшно, дочь моя…
Исчезает в Днепре.
РУСАЛКИ (поют)
Всплываем, играем
и пеним волну.
На свадьбу речную
зовем мы луну.
Все тише качаясь,
туманный жених
на дно опустился
и вовсе затих.
И вот осторожно,
до самого дна,
до лба голубого
доходит луна.
И тихо смеется,
склоняясь к нему,
Царица-Русалка
в своем терему.
Скрываются. Пушкин пожимает плечами.
<Февраль 1942>
СЕМЬ СТИХОТВОРЕНИЙ
"Как над стихами силы средней…"
Как над стихами силы средней
эпиграф из Шенье,
как луч последний, как последний
зефир… comme un dernier
1945
"Целиком в мастерскую высокую…"
Целиком в мастерскую высокую
входит солнечный вечер ко мне:
он как нотные знаки, как фокусник,
он сирень на моем полотне.
Ничего из работы не вышло,
только пальцы в пастельной пыли.
Смотрят с неба художники бывшие
на румяную щеку земли.
Я ж смотрю, как в стеклянной обители
зажигается сто этажей
и как американские жители
там стойком поднимаются в ней.
<Ноябрь 1953>
"Все, от чего оно сжимается…"
Все, от чего оно сжимается,
миры в тумане, сны, тоска,
и то, что мною принимается
как должное — твоя рука;
все это под одною крышею
в плену моем живет, поет,
но сводится к четверостишию,
как только ямб ко дну идет.
И оттого, что — как мне помнится —
жильцы родного словаря
такие бедняки и скромницы:
холм, папоротник, ель, заря,
читателя мне не разжалобить,
а с музыкой я незнаком,
и удовлетворяюсь, стало быть,
ничьей меж смыслом и смычком.
———
"Но вместо всех изобразительных
приемов и причуд, нельзя ль
одной опушкой существительных
и воздух передать, и даль?"
Я бы добавил это новое,
но наподобие кольца
сомкнуло строй уже готовое
и не впустило пришлеца.
Август 1953
"Вечер дымчат и долог…"
Вечер дымчат и долог:
я с мольбою стою,
молодой энтомолог,
перед жимолостью.
О, как хочется, чтобы
там, в цветах, вдруг возник,
запуская в них хобот,
райский сумеречник.
Содроганье — и вот он.
Я по ангелу бью,
и уж демон замотан
в сетку дымчатую.
Сентябрь 1953
"Какое б счастье или горе…"
Какое б счастье или горе
ни пело в прежние года,
метафор, даже аллегорий
я не чуждался никогда.
И ныне замечаю с грустью,
что солнце меркнет в камышах,
и рябь чешуйчатее к устью,
и шум морской уже в ушах.
28 декабря 1953
Итака
"Есть сон. Он повторяется, как томный…"
Есть сон. Он повторяется, как томный
стук замурованного. В этом сне
киркой работаю в дыре огромной
и нахожу обломок в глубине.
И фонарем на нем я освещаю
след надписи и наготу червя.
"Читай, читай!" — кричит мне кровь моя:
Р, О, С, — нет, я букв не различаю.
1953
37
- Предыдущая
- 37/38
- Следующая
Перейти на страницу:
