Индивидуализм - фон Хайек Фридрих Август - Страница 19

Если сегодня стало модно принижать важность знания конкретных обстоятельств времени и места, то это тесно связано с тем, что меньше значения придается теперь изменению как таковому. В самом деле, немного есть вопросов, по которым допущения (обычно только неявные) сторонников планирования и их оппонентов отличаются так сильно, как в отношении значения и частоты изменений, вызывающих необходимость коренного пересмотра производственных планов. Конечно, если бы можно было заранее составить детальный экономический план на достаточно долгий период и затем точно его придерживаться, так что не потребовалось бы никаких серьезных дополнительных экономических решений, тогда задача составления всеобъемлющего плана, регулирующего всю экономическую деятельность, была бы далеко не такой устрашающей. Вероятно, стоит подчеркнуть, что экономические проблемы возникают всегда в связи с изменениями и только вследствие них. Пока все идет как прежде или, по крайней мере, как ожидалось, не возникает никаких новых проблем, требующих решения, никакой нужды составлять новый план. Убеждение, что изменения или, по крайней мере, каждодневные приспособления стали в нынешние времена менее важны, равносильно утверждению, что экономические проблемы также стали менее важными. Недаром веры в уменьшающееся значение изменений обычно придерживаются те же люди, которые доказывают, что важность экономических соображений оказалась отодвинута на задний план возросшей ролью технического знания. Правда ли, что благодаря изощренному техническому аппарату современного производства экономические решения требуются только через длительные интервалы, как, например, когда нужно построить новую фабрику или ввести новый технологический процесс? Верно ли, что раз завод построен, то все остальное решается более или менее механически, определяется характером производства и оставляет мало места для изменений с целью адаптации к вечно меняющимся обстоятельствам текущего момента? Достаточно широко распространенное убеждение, что ответ может быть только утвердительным, не подтверждается, насколько я могу судить, практическим опытом делового человека. Во всяком случае, в конкурентной отрасли — а только такая отрасль может служить мерилом — задача сдерживания роста издержек требует постоянной борьбы, поглощающей большую часть энергии менеджера. То, с какой легкостью неумелый менеджер сводит на нет превосходство в ведении дел, лежащее в основе получения прибыли, и то, что при одинаковых технических возможностях можно вести производство с самыми разными издержками, — это все общие места делового опыта, но, которые, похоже, менее привычны для исследований экономиста. Сам напор постоянно исходящих от производителей и инженеров требований дать им возможность действовать, не сковывая их соображениями денежных издержек, служит красноречивым свидетельством, до какой степени эти факторы вмешиваются в их повседневную работу. Причина все большей склонности экономистов забывать о непрерывных мелких изменениях, из которых и складывается вся экономическая картина, заключается, вероятно, в их поглощенности статистическими агрегатами, отличающимися гораздо большей стабильностью, чем поведение деталей. Сравнительную стабильность агрегатов нельзя тем не менее объяснить — как иногда, видимо, склонны полагать статистики — законом?больших чисел? или взаимопогашением случайных колебаний. Число элементов, с которыми нам приходится иметь дело, недостаточно велико для того, чтобы такие случайные силы обеспечивали стабильность. Непрерывный поток товаров и услуг поддерживается постоянными сознательными корректировками, новыми приготовлениями, совершающимися каждый день в свете новых обстоятельств, неизвестных накануне, немедленным включением в дело В, когда А оказывается не в состоянии осуществить поставки. Даже большой высокомеханизированный завод продолжает работать в значительной степени благодаря окружению, из которого он черпает все, что неожиданно может потребоваться: кровельные материалы, канцелярские принадлежности и бланки и еще тысячу и одну вещь, в обеспечении которыми он не может быть самодостаточен и наличие которых на рынке требуется планами его работы. Пожалуй, здесь мне нужно еще раз напомнить, что разновидность знаний, занимающая мое внимание, есть знание особого рода, которое по своей природе не может схватываться статистикой и, соответственно, не может передаваться никакому центральному органу в статистической форме. Статистические данные, которыми довелось бы пользоваться такому центральному органу, должны были бы получаться именно за счет абстрагирования от малозаметных различий между вещами и соединения в общую массу как ресурсов одного вида, предметов, отличающихся по местонахождению, качеству и другим деталям, причем способ, каким бы это осуществлялось, мог бы оказаться далеко не безразличен для принятия конкретных решений. Отсюда следует, что централизованное планирование, основывающееся на статистической информации, по самой своей природе неспособно принимать во внимание все эти обстоятельства времени и места и что центральный планирующий орган вынужден будет найти какой-то способ передоверить?людям на местах? принятие решений, зависящих от таких обстоятельств.

Если мы согласимся с тем, что экономическая проблема общества заключается прежде всего в быстрой адаптации к изменениям конкретных обстоятельств времени и места, из этого, по-видимому, будет следовать, что принятие окончательных решений следует оставить людям, знакомым с этими обстоятельствами, которым непосредственно известно о происходящих изменениях и о ресурсах, имеющихся прямо под рукой, чтобы на них реагировать. Мы не вправе ожидать, что проблема будет решена путем предварительного сообщения всей такой информации центральному органу, который, интегрировав ее, отдаст соответствующие приказы. Мы должны решать ее с помощью той или иной формы децентрализации. Но это ответ лишь на часть нашей проблемы. Нам необходима децентрализация, поскольку только так мы можем обеспечить незамедлительное использование знаний о конкретных обстоятельствах времени и места. Однако?люди на местах? не могут принимать решения исключительно на основании ограниченного, пусть и глубокого, знания фактов из своего ближайшего окружения. Остается еще проблема передачи им такой дополнительной информации, в которой они нуждаются для того, чтобы вписать свои решения в общую картину изменений более широкой экономической системы. Как много знаний требуется?местному человеку? для того, чтобы успешно это осуществить? Какие из событий, происходящих за пределами непосредственно ему известного, значимы для его ближайших решений и о скольких из них ему необходимо знать? Почти все происходящее где бы то ни было в мире могло бы повлиять на решение, которое ему предстоит принять. Однако ему не требуется знать ни обо всех этих событиях, ни обо всех их последствиях. Для него не важно, почему сейчас спрос на один размер болтов больше, чем на другой, почему бумажные мешки раздобыть легче, чем брезентовые, или почему в данный момент стало труднее найти квалифицированную рабочую силу либо какие-то станки. Ему важно только то, насколько труднее или легче стало их доставать по сравнению с другими вещами, которые ему тоже нужны, или насколько более или менее настоятельной стала потребность в других предметах, которые он производит либо использует. Сравнительная важность отдельных вещей — вот что его всегда волнует, и причины, ее меняющие, представляют для него интерес лишь постольку, поскольку они затрагивают конкретные вещи из его собственного окружения. Именно здесь?экономический расчет? как я назвал его (или Чистая Логика Выбора), помогает нам увидеть, во всяком случае — по аналогии, как данная проблема может быть решена и фактически решается системой цен. Даже единый контролирующий разум, обладая всеми данными по какой-либо небольшой автономной экономической системе, не стал бы каждый раз, когда надо провести мелкую корректировку в размещении ресурсов, вдаваться в подробности всех отношений между целями и средствами, которые могут быть затронуты. Действительно, огромный вклад Чистой Логики Выбора состоит в том, что она убедительно показала, что даже такой единый разум мог бы решить подобную проблему, только рассчитывая и постоянно используя коэффициенты эквивалентности (или?ценности? или?предельные нормы замещения?), то есть присваивая каждому виду редкого ресурса числовой показатель, который нельзя вывести из какого-либо свойства данного конкретного предмета, но который измеряет или выражает в сжатой форме его значимость с точки зрения всей системы целей и средств. При любом небольшом изменении ему пришлось бы рассматривать только эти количественные показатели (или?ценности?), в которых сосредоточена вся необходимая информация; и, корректируя их величины одну за другой, он смог бы нужным образом перестраивать свои возможности без лишней надобности решать всю эту головоломную задачу ab initio,[10] рассматривая ее на каждой стадии целиком во всех ее разветвлениях. По сути, в системе, где знание значимых фактов распылено среди множества людей, цены могут координировать разрозненные действия различных лиц так же, как субъективные ценности помогают индивиду координировать части его плана. Стоит ненадолго задуматься над очень простым и обыденным примером действия системы цен, чтобы увидеть, что именно она делает. Допустим, где-то в мире возникла новая возможность использования какого-то сырья, скажем олова, или один из источников поступления олова исчез. Для нас не имеет значения — и это важно, что не имеет, — по какой из названных двух причин олово стало более редким. Все, что нужно знать потребителям олова, — это то, что какая-то часть олова, которым они привыкли пользоваться, теперь более прибыльно употребляется где-то еще и что вследствие этого им надо его экономить. Огромному большинству из них не нужно даже знать, где возникла более настоятельная потребность в олове или в пользу каких иных потребностей они должны урезать свои запросы. Если только кто-то из них сразу же узнает о новом источнике спроса и переключит ресурсы на него, а люди, осведомленные об образовавшейся в результате этого новой бреши, в свою очередь, восполнят ее из других оставшихся источников, эффект быстро распространится по всей экономической системе и повлияет не только на все виды потребления олова, но и на все виды потребления его заменителей, заменителей заменителей, а также на предложение товаров, изготавливаемых из олова, на предложение их заменителей и т. д. — и это все при том, что громадное большинство людей, способствующих таким замещениям, вовсе не будет иметь никакого представления о первоначальной причине происходящих изменений. Целое действует как единый рынок не потому, что любой из его членов видит все поле, но потому, что их ограниченные индивидуальные поля зрения в достаточной мере пересекаются друг с другом, так что через многих посредников нужная информация передается всем. Сам факт, что на всякий товар есть одна цена — или, скорее, что местные цены соотносятся так, как это диктуется транспортными издержками и т. п., - воплощает в себе то решение, к которому мог бы прийти (что является сугубо теоретической возможностью) один отдельный ум, владеющий всей информацией, которая в действительности рассредоточена среди всех вовлеченных в этот процесс людей.