Список Запрещенных Детей - Караулов Алексей - Страница 17
- Предыдущая
- 17/37
- Следующая
Слово было каким-то невежливым. «Подстрелили». Коля поморщился, но кивнул:
– Да. А ты откуда знаешь?
Джексон, едва не потеряв равновесие, отстегнула от пояса тяжелый приемник с антенной и сунула ему под нос:
– Милицейская волна. Я сама собирала. Про вас уже там легенды ходят. Отчаянные, говорят, вниз прыгнули. Но я-то сразу поняла, что у них там что-то не сходится. Они все время только про смерть одного мальчика сообщали. И про срыв какой-то операции. Я догадалась, что ты от них удрал или спрятался. Сначала тебя наверху ждала, думала, покажешься. Потом проверить решила. А ты тут в дауне сидишь…
– В чем?
– Забудь. Неважно.
Она бросила приемник на песок и оглядела щитовую.
– На фига вы сюда вообще полезли? Шли бы сразу к нам! Дети из тюрьмы, знаешь ли, не каждый день сбегают, радоваться надо было. Приключений захотелось, да? Правда, что ли, думали вниз сбежать?
– Я домой собирался, – разговаривать с Джексон не хотелось, но Коля надеялся, что услышав его историю, она испугается и уйдет. Или, наоборот, станет восхищенно слушать. Ему почему-то хотелось, чтобы девочка с такими глазами его восхищенно слушала. Она, конечно, была не чета Ирке, та вообще красотка. Но тоже ничего. Вполне.
«Вот ты дурак, а! – оборвал он себя. – Тут человека убили, а у тебя мысли такие…»
– Домой? Ты тут жил, что ли? – она прыснула в ладошку, и Коля увидел, что пальцы у нее тоже вполне. Ему не нравилось, когда у девочек некрасивые пальцы. Ничего не мог с собой поделать, хоть тресни.
– Не тут. Я из Нижнего Мира.
Джексон долго смотрела на него, готовая в любой момент рассмеяться. Она ждала знака, что это шутка. Но чем дольше ждала, тем бледнее становилась ее улыбка.
– Что, совсем дурак, да? С такими вещами не шутят, вообще-то!
– Это не шутка. Я из Нижнего Мира. Мой друг хотел отправить меня домой, – сказал он, делая паузы между словами. Так же Олег говорил, когда собирался сообщить что-то важное…
Джексон еще раз осмотрела его с ног до головы (это было несложно, учитывая, что колени его были прижаты к подбородку), толкнула в плечо, зачем-то потрогала лоб, как будто проверяла, нет ли у Коли температуры. Потом достала из кармана игрушечную рацию и серьезным тоном сказала в решетчатое окошечко:
– Стас, спустись ко мне, пожалуйста. И планктон захвати. Я тут нашла кое-кого.
Стас оказался плечистым высоким парнем лет семнадцати.
– Поразительно, – бормотал он, поднося прибор в форме буквы «Т» к Колиной спине: чуть ближе, чуть дальше, и снова ближе. – Поразительно…
Лампочки на концах прибора не загорались. Хотя должны были, если Коля правильно понял.
– Слушай, может, он и правда из Нижнего Мира? – Стас обернулся к Джексон. Коля не любил, когда о нем говорили в третьем лице, да и стоять с голой спиной на сквозняке было холодно. Он опустил куртку и хмуро уставился на девочку, дожидаясь ответа.
– А может, у тебя просто планктон сломался? Дай! – она подошла и требовательно протянула руку. – Повернись!
Стас задрал одежду, не без самодовольства демонстрируя мускулистую спину. Лампочки не зажглись.
– Ну точно, сломался, – Джексон кинула планктон на песок и стала помогать атлету заправить рубашку в джинсы.
– Я сам, – смутился Стас.
– Ты давно его проверял?
– Час назад работал. Я на улице двух детей прозвонил. С расстояния, через одежду – он и то сигнал принимал.
– Может, ты его стукнул, пока спускался?
– Да не стукал я его, что ты вечно начинаешь! Слушай, а что если это он повредил? – могучий палец указал на Колю.
– Каким образом?
– Ну, я не знаю. Они же там уроды все, в Нижнем Мире. Может, он больной, или радиоактивный, или еще что-нибудь…
– Воображение у кого-то больное.
Коля вдруг разозлился. Они о нем говорят так, будто его вообще тут нет! Нет бы по-хорошему все объяснить человеку, так нет же: сначала лезут со своим дурацким прибором, а потом еще и обзываются! Да сами вы уроды радиоактивные!..
Он чуть не сказал это вслух, но в последний момент сдержался и самым вежливым тоном (получилось, кстати, ненатурально) спросил:
– А что вообще должно было произойти?
Стас посмотрел на него с искренним изумлением, как будто в его присутствии заговорил не мальчик, а, скажем, шкаф или кот. Казалось, он вообще забыл, что в комнате они с Джексон не одни.
– Когда произойти?
– Когда ты прибор подносил, что он должен был показать?
– Ты про метки совсем ничего не знаешь? – с подозрением спросила Джексон. – Чем отличаются запрещенные дети от обычных, не знаешь, нет?
Коля, уже во второй раз за сегодня, вспомнил рассказ министра:
– Ну, им пластиковую карточку, вроде бы, не выдают. Кажется, так.
– Пффф! – даже презрительная гримаса не испортила девичье личико. – Стас, объясни ему!
И он объяснил. Да так, что Коля окончательно запутался.
---
Оказалось, что разрешения, о которых с такой гордостью говорил министр, – просто кусочки пластика. То есть, на них действительно хранилась какая-то там информация,и в школах, к примеру, без них было и шагу не ступить. Но вот милиция, например, на улицах, проверяла вовсе не их. Карточки были для вида. Хотя девяносто процентов людей – если не сто – не догадывались об этом.
На самом деле, всем гражданам Верхнего Мира при рождении вживляли метку. Что из себя представляла эта метка, никто не знал. Операция по ее вживлению была такой безболезненной, что даже грудные дети не плакали. А взрослого можно было пометить вообще без наркоза и даже незаметно для него самого.
Метку нельзя было сломать, потерять или передать другому. Она оставалась с человеком на всю жизнь, превращая его в добычу для планктонов – регистрирующих приборов, которыми были оснащены, тайком от населения, все милицейские посты, отделы кадров и даже рестораны.
– А почему планктон? – перебил Коля.
Стас опять посмотрел на него с удивлением, но уже менее явным – как если бы он уже привык к тому, что шкаф говорит, и изумлялся теперь только глупости сказанного.
– Какая разница? Планктон и планктон. Кажется, его разработчики так назвали. Чего-то там, дефис, чего-то там, сорок девять, «Планктон». Тебе не все равно? Слушать дальше будешь?
– Да, извини, – он чуть не сказал «извините». Стас был все-таки очень крупным парнем, даже для семнадцатилетнего.
Если планктон подносили к разрешенному человеку, загоралась красная лампочка. Или не загоралась. Это были довольно капризные приборы, часто они отказывались работать, если испытуемый был одет или стоял слишком далеко от проверяющего. Но в большинстве случаев они все же работали. И уж точно не давали сбоев, если рядом оказывался запрещенный ребенок…
Метки вживляли всем. В том числе запрещенным детям. Как это делается, на какой стадии – никто не знал. Но стоило обреченному от рождения ребенку подойти к планктону, как на одном из концов буквы «Т» вспыхивала черная лампочка.
– Как это, черная? – нахмурил брови Коля.
– Ну, серая. Темная такая. Не перебивай!
– Так ты ведь уже закончил, – насмешливо подсказала Джексон. Стас повернулся к ней и погрозил кулаком.
– И что, на мне этот ваш планктон сломался? – Коля почувствовал какую-то гордость.
– Во-первых, он не наш, – ответила Джексон, – мы его в Министерстве Изучения стырили. А во-вторых, этот слон мог его еще раньше сломать.
– Не мог! Я его осторожно нес. А этого рыжего надо в раме проверить, – сказал Стас. Выражение его лица Коле не понравилось. – Вдруг он правда без метки… Иларт бы угнали.
Джексон долго переводила взгляд с одного мальчика на другого.
– А тебе не кажется, – медленно произнесла она, наконец, обращаясь к Стасу, – что надо бы его мнением поинтересоваться? Нет? Коля… У тебя планы на сегодняшний вечер есть?
Звучало это немного издевательски, но ничего больше не оставалось, как помотать головой.
– Вот и славно. Добро пожаловать к Запрещенным!
- Предыдущая
- 17/37
- Следующая
