Девственная селедка - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/40
• Следующая

— Пожалуй…

Платон очень внимательно изучал меню.

— Выпьем? — спросил он.

— Увы, я за рулем.

— Ты же классно водишь. Давай хоть по сто пятьдесят. Смотри, тут в меню селедочка есть с картошечкой… М-ммм, — облизнулся Платон. Он все утро мотался по городу, продрог и здорово проголодался.

— Уговорил, — кивнул Родион, которому тоже хотелось выпить. Триста грамм на двоих здоровых мужиков ерунда.

— Ну, как тебе Москва?

— Мне нравится… Да, брат, а что с нашей дачей?

— Дачу я, извини, продал. Мне она ни к чему, а деньги были очень нужны, иначе я бы не смог отремонтировать квартиру. Я тогда совсем мало зарабатывал. Но если хочешь, я буду постепенно возвращать тебе половину стоимости.

— С ума сошел? Да плевать я хотел на эти деньги. Мне брат дороже.

— Но это несправедливо… Ты такой же сын…

— Нет, я не такой же сын… Я никудышный сын. Я кинул стариков… Забыл, можно сказать, а ты был им утешением на старости лет… Так что живи, брат, спокойно. Ты мне ничего не должен. И давай за это выпьем!

— Давай! Знаешь, я ужасно рад, что ты приехал.

— И я… А вот когда соберешься в следующем году отдыхать, приезжай ко мне, у меня есть небольшой апартмент во Флориде. Махнем на Атлантику…

— Это можно.

Они выпили, с наслаждением съели селедку с картошкой, обильно посыпанной укропом. Обоих охватило какое-то умиление.

— Родька, братик… Я только сейчас понимаю, как мне тебя не хватало…

— И мне тебя… Смешно, сидят два не первой молодости мужика, пьют и чуть ли не льют слезы умиления.

— Ба, кого я вижу! — раздался голос Фаины. Родион начисто забыл о ней.

— Какие люди! — воскликнул сопровождавший ее Федяка.

Первым чувством Родиона была досада. Они так хорошо сидели. Но положение обязывало. Он вскочил. Расцеловался с Фаиной, обнялся с Федякой.

— Ребята, страшно рад! Познакомьтесь с моим братишкой из Штатов. Платон Шахрин, прошу любить и жаловать. Тоник, это моя добрая подружка Фаина, а это Федор Смирнов. Каким ветром вас сюда занесло?

— Ну, ты же знаешь Фаину, хочу, говорит, в «Мадам Галифе», а там как назло банкет.

— Значит, наша встреча приобретает характер роковой неизбежности, — вдруг проговорил Платон. — Мы тоже туда намылились. — Он с явным одобрением разглядывал Фаину. Она была и впрямь очень хороша. Тоненькая, черноволосая, черноглазая, одетая по последней моде, с изумительным цветом лица.

— Родион рассказывал о вас, — обратился он к ней.

— Да? И что же он рассказывал? Наверное всякие гадости? С него станется, — она обласкала Платона веселым взглядом.

Кажется, я поступил правильно. А Фаина и впрямь красотка, даже с некоторым сожалением подумал Родион. А впрочем, нет, это не мое… Но Тонику она подходит. Разговор стал общим. В этот момент братьям принесли суп.

— О! — простонала Фаина, — обожаю этот суп. Федя, давай мы тоже его закажем?

— Давай, — добродушно согласился Федя.

— Родька, будь другом, дай мне крышечку пожевать, а то я умру от зависти, пока вы будете есть.

Но Платон тут же пододвинул к ней свой суп.

— Прошу вас! Вы с мороза, а мы уже заморили червячка. Ешьте. А я закажу себе еще.

— Ой боже мой, в Америке еще водятся джентльмены? Родька, помнишь конкурс на самую невероятную историю?

— Нет, не помню.

— Там один человек начал: «Один американский джентльмен…» А судья говорит: «Довольно, вы выиграли!» Но вы, Тоник, можно я буду вас так называть? Вы истинный джентльмен. Ах, как этого сейчас не хватает… Сейчас все такие грубые стали… Нечуткие… Ох, как вкусно…

Платон смотрел на нее с восхищением. Родион с Федором понимающе усмехнулись. Все складывалось как нельзя лучше.

Лали с утра до ночи пропадала в мастерской при магазине. Предрождественская торговля шла очень бойко. Иногда она сменяла за прилавком свою подругу и помощницу Ирму.

— Лали, что ты там убиваешься? У нас товар есть. Лучше помогла бы мне, я не успеваю…

— Ерунда, у нас очереди не стоят. Посмотри, какие бусы я сделала…

— Красиво… Я не думала, что такой эффект будет… Дай, я примерю. Нет, мне не идет, это для блондинок. Пустишь в продажу?

— Завтра… Может, я что-то еще поправлю…

— Не вздумай, вещь законченная, что там поправлять. Известно же, лучшее — враг хорошего.

— Чепуха. Я вот уже вижу ошибку, средняя бусина слишком яркая, а это неправильно, здесь не нужен такой резкий акцент, каждая хороша сама по себе, а эта отвлекает внимание на себя. Вот, взгляни… — Лали зажала бусину пальцем.

— А ведь ты права, так интереснее… Ну и глаз у тебя… — покачал головой Ирма. — Слушай, а Петя приедет на Рождество?

— Обещал. Да нет, конечно, приедет… И ты приезжай.

— Лали, но это семейный праздник…

— И что? Ближе тебя у меня теперь никого нет. Да и вообще…

— А Петя?

— Петя молодой, у него своя бурная жизнь, а я ее только порчу… Нет, Ирмочка, ты обязательно приезжай к нам.

— Ты еще кого-то позовешь?

— Нет, но Петя, возможно, привезет свою девушку…

— У него появилась постоянная девушка?

— Да. Ее зовут Анне-Лора.

— Они живут вместе?

— Ну да, как выяснилось. Вместе снимают квартирку.

— Ты ее уже видела?

— Нет пока.

— Как интересно…

В этот момент в магазин вошли двое покупателей. Русские, решила Лали.

Ее догадка немедля подтвердилась.

— Как красиво, — произнес очень пожилой мужчина, близоруко вглядываясь в развешанные по стенам украшения.

— Бижутерия! — презрительно фыркнула его спутница, ухоженная дама за шестьдесят.

— Но какая красивая. Посмотри, вот эта брошка…

Дама его не слушала, шаря каким-то, как показалось Лали, хищным взглядом по стенам и стеклянным витринам.

— А знаешь, пожалуй тут стоит кое-что купить…

Лали и Ирма переглянулись. Лали незаметно прижала палец к губам. Она хорошо знала эту породу. Услышав русскую речь, дама немедленно начнет жестоко торговаться, требовать, чтобы ей показали как можно больше, а в результате ничего не купит. Обе женщины лишь приветливо улыбались.

— Саш, скажи, чтоб показали вон те бусы! Тут модные штучки, купим Лильке, все дешевле, чем в ювелирном.

Мужчина на чудовищном английском обратился к Лали, обласкав ее взглядом бывалого бабника.

Лали встала на лесенку, сняла требуемое украшение, состоящее из серебряных шариков, похожих на ягоды ежевики. Заодно сняла и серьги из таких же ежевичин. И положила все это на дощечку, обтянутую винным бархатом. Бусы сразу приобрели другой вид, стали как-то теплее. Наверху они висели на темно-синем фоне.

— О, вот так они смотрятся куда лучше! — воскликнул мужчина. — Лена, смотри!

— Да, ничего… Но серьги для Лильки крупноваты, у нее личико-то с кулачок… Спроси, у них нет серег поменьше?

Мужчина на своем кошмарном английском пытался объяснить Лали, что это для его внучки, а жена ей не бабушка и относится к девочке весьма критично, а она на самом деле хорошенькая молодая девушка, но серьги, пожалуй, и впрямь великоваты.

Лали с сожалением покачала головой, но тут Ирма достала из стоящей у окна витринки другие сережки и показала даме. Та скорчила недовольную физиономию.

— Саш, спроси, можно купить бусы без сережек?

— Да, разумеется, — кивнула Лали.

— Вот и славно. Саш, попробуй поторговаться.

— Вот еще. Тебе надо, ты и торгуйся. Это и так недорого. Лилька будет в восторге. — И он решительно подал Лали золотую «визу».

Лали упаковала бусы в красивый футляр, положила его в рождественский пакет с надписью «Лали» и добавила еще подарочную ручку тоже с надписью «Лали».

— Леночка, а ты не хочешь вот эти бусы, к серому платью очень красиво будет. — Он показал на довольно длинную нитку бус, где каждая бусина прозрачного стекла была обтянута черным кружевом.

— Да ну, я предпочитаю что-нибудь настоящее. Хватит мне бижутерию носить. Это для Лильки твоей подойдет, а мне неприлично.

— Ну, судя по цене, это кому угодно прилично носить, — усмехнулся мужчина. — Ладно, пойдем. Сэнк ю.

• Предыдущая
• 21/40
• Следующая