Ватерлоо Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 32

• Предыдущая
• 32/81
• Следующая

В Брюсселе орудийный огонь слышался как дальний гром, иногда затихая до едва слышимого рокота, а иногда, благодаря капризам ветра, можно было различить выстрелы отдельных орудий. Люсиль, обеспокоенная этими звуками, прогуливалась с Носатым среди толпы, тоже прислушивающейся к шуму и рассуждающей, что бы это могло такое быть. Большинство, надеясь, что шум означает победу Наполеона, веселились и танцевали. Империя будет восстановлена и австрийцы с русскими не осмелятся напасть на Францию, если британцы с пруссаками будут разбиты.

Первые новости с поля боя подогрели имперские настроения. Бельгийские кавалеристы на взмыленных изнуренных лошадях принесли вести о сокрушительной победе французов. Это была не битва, а настоящая резня, говорили кавалеристы. Трупы британских солдат лежат по всему полю, Веллингтон убит, а войска Императора идут на Брюссель под торжественный барабанный бой и под взметнувшимися к небесам имперскими орлами.

Люсиль заметила, что пушки все еще стреляют, и этот факт вызывал сомнения в победных заявлениях бельгийцев, хотя несколько сотен англичан были склонны доверять новостям. Они приказали слугам собрать вещи и положить в кареты, готовые к отъезду еще с утра. Кареты выехали из города по гентской дороге, пассажиры молились, чтобы успеть добраться до залива раньше, чем победоносная кавалерия французов отрежет пусть к спасению. Другие англичане остались ждать официальных новостей.

Люсиль, не желая бежать в неизвестность сломя голову с маленьким ребенком на руках, подошла к первой телеге, доставившей в город раненых. Британский пехотный сержант с забинтованной головой и шиной на сломанной руке сказал, что когда он уезжал, то сражение у Катр-Бра еще не было проиграно.

— Было тяжеловато, мадам, но покамест мы не проиграли. И пока Носатый жив, этого и не случится.

Люсиль вернулась к ребенку. Она закрыла окно в надежде, что стекло заглушит звук выстрелов, но он все равно был слышен. На западе грозовые тучи уже заволокли полнеба и на город легла темная тень.

В пяти кварталах от жилища Люсиль Джейн Шарп, находившаяся в своей тщательно продезинфицированной и окуренной серой комнате, мучилась от приступов тошноты. Потом, отдышавшись после рвоты, она подошла к окну, прислонила лоб к прохладному стеклу и посмотрела на тучи в западном небе. Во дворе гостиницы конюх, насвистывая, тащил два ведра воды. Стайка голубей вспорхнула с подоконника, покружилась, и села на крышу конюшни. Джейн не волновало ничего, даже раскаты орудий. Она закрыла глаза, сделала глубокий вздох и застонала.

Она была беременна.

Она ждала этого с тех пор, как они с лордом Джоном отбыли из Англии, но только теперь она была уверена. У нее болели грудь и живот. Она на пальцах отсчитала месяцы и прикинула, что ребенок должен родиться в январе. Внебрачный ребенок. Она тихо выругалась.

Она отошла от окна и подошла к туалетному столику, на котором все еще стояли вчерашние свечи в потеках воска. Ей все еще было плохо. Кожа была липкой от пота. Она ненавидела мысли о беременности, о том, что она станет вялой, неуклюжей и с огромным животом. Она позвонила в колокольчик, подзывая свою горничную и уселась, глядя в зеркало.

— Харрис вернулся? — спросила она горничную.

— Да, мадам.

— Скажи ему, что я хочу передать с ним письмо его светлости.

— Да, мадам.

Джейн взмахнула рукой, отпуская горничную, затем положила перед собой лист желтоватой писчей бумаги. Она обмакнула перо в чернильницу, посидела секунду, раздумывая, и начала писать. Пушки продолжали палить.

К Катр-Бра прибывало все больше и больше войск; они приходили с натертыми до кровавых мозолей ступнями, но сразу же шли в бой: герцог Веллингтон планировал контратаку, которая должна заставить французов отойти обратно во Фрасне. Все больше британских пушек вылетали с дороги в ржаное поле. Позади французских стрелков от разрывов британских гаубичных снарядов возникали пожары. Битва еще не была выиграна, но герцог начинал чувствовать, что спасся от поражения. Гвардейская дивизия[10] была близко, и ходили слухи, что британская кавалерия прибудет еще до темноты.

Слабый западный ветерок проредил густые клубы дыма. Британские стрелки, усиленные вновь прибывшими батальонами легкой пехоты, заставили французских вольтижеров поумерить огонь. Французская артиллерия все еще собирала свой смертельный урожай пехотинцев, стоящих у перекрестка, но теперь у герцога было кого поставить вместо павших. Если Блюхер сдержит Императора и если сам герцог отбросит маршала Нея от Катр-Бра, то уже утром британские войска воссоединятся с прусскими и Наполеон потерпит поражение.

Герцог откинул крышку часов. Была уже половина шестого вечера. На поле боя постепенно темнело, и от туч на западном небе, и от дыма, но для контратаки еще оставалось немало светлого времени.

— Есть какие-нибудь новости от гвардейцев? — спросил он помощника.

Оказалось, что гвардейцев задержал Принц Оранский, посылавший прибывающие роты элитных войск на север через большую рощу для усиления людей Принца Веймарского. Герцог, пробурчав в адрес Принца несколько ругательств и обидных слов, вроде того, что мальчишку следовало бы отправить к нянечке, чтобы та утерла ему сопли, отдал приказ, чтобы гвардейцы не рассредоточивались маленькими группками, а держались вместе и были наготове.

— Ваша Светлость! — предупредил помощник. — Вражеская кавалерия!

Герцог повернулся к югу. Сквозь дым было видно массу французской кавалерии, вышедшей из мертвой зоны и направляющейся куда-то через поле. Они были на расстоянии в полумили от герцога и скакали, разбившись на четыре широкие шеренги. Такое построение делало их весьма плохой целью для артиллерии, но британские пушкари сделали, что могли. Взрывы убили нескольких всадников, но остальная масса французов прошла простреливаемый артиллерией участок невредимой.

Герцог раздвинул подзорную трубу.

— Куда это они направляются? — Он был весьма озадачен. Французы уже давно должны были понять, что кавалерия ничего не может сделать с выстроившимися в каре пехотинцами, которые к тому же усилены пушками.

— Возможно, они испытывают нервы людей Холкотта? — предположил помощник.

— Это же для них самоубийство! — Герцог навел подзорную трубу на первую шеренгу кавалерии, которая состояла из тяжелых кирасиров в стальной броне. Позади кирасиров скакали легкие всадники с копьями и саблями. — Они, должно быть, все с ума посходили! — высказал мнение герцог. — Ведь люди Холкотта стоят в каре, не так ли?

Почти одновременно подзорные трубы всех офицеров штаба герцога повернулись на то место перед лесом, где должна была располагаться бригада Холкотта. Бригада была не очень четко видна из-за клубов дыма, но все равно было заметно, что с бригадой что-то не так.

— О, Боже, — раздались голоса вокруг герцога.

— Сэр? — Ребек протянул Принцу подзорную трубу и указал в сторону Жемонкура. — Там, сэр.

Принц взял подзорную трубу и направил ее на указанное место. Из мертвой зоны появились тысячи всадников и, выстроившись в четыре шеренги, шли по обоим сторонам фермы. Кавалерия сначала шла рысью, но пока Принц смотрел, пустилась в галоп. Кирасиры обнажили свои тяжелые прямые палаши. На блестящих стальных шлемах развевались длинные плюмажи. В одного кирасира попало ядро, и Принц вздрогнул, увидев как по все стороны полетели куски металла и окровавленного мяса. Позади кирасиров скакали уланы и гусары.

— Они направляются к бригаде Холкотта, сэр, — сказал Ребек.

— Передайте Холкотту приказ сформировать каре! — почти провизжал Принц. — Они должны встать в каре, Ребек! — кричал он, брызгая на Ребека слюной. — Пусть встанут в каре!

— Слишком поздно, сэр. Слишком поздно. — Французы уже были ближе к бригаде, чем кто-либо из штаба Принца Оранского. Не было времени передавать приказ. Вообще не было времени на что-либо, оставалось только ждать.

• Предыдущая
• 32/81
• Следующая