Клуб Первых Жен - Голдсмит Оливия - Страница 11
- Предыдущая
- 11/114
- Следующая
– Вы одна? – спросила она.
– Да, но ем за двоих, – резко ответила Бренда.
Из вредности служащая посадила ее в самый конец зала, около подсобного столика официантов, хотя зал был абсолютно пуст. И все потому, что она была одна. Толстая одинокая женщина средних лет Бренда чувствовала себя слишком усталой, чтобы поднимать шум.
Иногда она совершенно теряла присутствие духа, как было, когда она разводилась. Ей надо было не отступать. Господи, да не любит она Морти. Она и вспомнить не могла, когда испытывала к нему это чувство. Но ей надо было не отступать и добиваться более выгодных материальных условий. Проклятый юрист Лео Джилман обманул ее, притворился другом семьи. А представлял ее маленький Барри Марлоу, потому что Морти за все заплатил. Оба юриста были в сговоре. Иначе просто быть не могло.
И дело совсем не в деньгах. Они ее никогда не волновали. Она была дочерью Винни Морелли и росла, ни в чем не нуждаясь. Но, как дочь Винни Морелли, она не любила, чтобы из нее делали дурочку, и особенно злило то, что Морти все еще имеет над ней власть. Если он задерживал выплату алиментов, ей, и Тони, и Анжеле приходилось нелегко. Морти был подлецом, по крайней мере по отношению к ней и ее детям.
Трудно даже представить его с этой светской блондинистой штучкой Шелби Симингтон. Сейчас она открывает художественную галерею. О ней пишут журналы. Южная Мери Бун. Тащит Морти за собой в общество. Стоит взять любой экземпляр «Пост» или «Ньюс», как обязательно увидишь их снимки в колонках светской хроники. Она покачала головой. Сколько он платит газетчикам? Да уж во всяком случае больше того, что посылает ей. Можно ручаться, что эти чеки не возвращаются банком из-за отсутствия денег на счету плательщика.
«Да, – подумала она, – Морти следует наказать. Но кто это сделает? Отец умер. Брат, неудавшийся комический актер, в Лос-Анджелесе. Что же делать? Подать на Морти в суд? Ерунда. Может, следует обратиться к двоюродному брату Нунцио. Боже, я не видела его целую вечность. Чем он занимается сейчас? Все еще занят в обувном деле? Или нет, в строительном». Она представила Морти, замурованного в одну из опор брукнеровской скоростной автомагистрали, и улыбнулась. Отец как-то сказал, что ее строительство никак не закончат, потому что нужно ставить все новые и новые опоры. Потом можно устроить представление на сцене, посвященное памяти Морти. Она вновь улыбнулась.
Вообще, Морти обожал тратить деньги на всякую показуху: необыкновенные яхты, новейшие автомобили, костюмы от Бижана, причем в этом магазине они были о себе такого мнения, что иначе как по предварительной записи в него невозможно было попасть. Ну а вот нижнее белье он покупал где-нибудь неподалеку, в магазинчике типа «Джоб Лот». Собственно, белье и навело ее на мысль, что он начал изменять ей: он купил шелковые трусы от Сулки. Когда они переехали в двухэтажную квартиру, он вызвал их знакомого дизайнера Дуарто для отделки общей комнаты, библиотеки, столовой и гостиной, но до спален дело так и не дошло.
– Знаешь, – сказал он, – их ведь никто, кроме нас, не видит. Ей-то было, в общем, наплевать. Она терпеть не могла все эти розы и прочую ерунду в английском стиле. В конце концов, кого они обманывали? Уж конечно, не Дуарто, который знал, какой у них вкус. Он осмотрел их прежнее жилище и сделал вид, что ему чуть плохо не стало. Отдышавшись, спросил со своим очаровательным акцентом:
– И сто зе вы здесь делаете, миссис Кушман?
– Как что? – переспросила она. Вообще-то он был мировой парень, если не обращать внимания на его великосветские замашки. Когда они оставались вдвоем, то иногда закусывали вместе и постепенно стали большими друзьями. Он с облегчением узнал, что Бренда не стремится получить его работу в кредит. («Они всегда хотят кледит, знаес ли. Они говолят, сто сами мне помогали. Как будто они могут выблать нузный оттенок. Ха-ха!») Ему нравилось, что она не требует от него протекции в высшем свете. («Сто-то мне не велится, что ты и Анна Басс мозете сблизиться»). Он заставлял ее смеяться, а она его, а из Морти он выколачивал денежки, но так он поступал со всеми клиентами.
Когда-то Дуарто был просто бедным кубинским парнишкой, выбившимся в люди благодаря тому, что стал любовником своего босса, но теперь он всем говорил, что он испанец из Барселоны и что Гауди его кузен. Бренда обещала никому не рассказывать его секрет.
– Они не знают, сто значит у нас слово «гауди», – смеялся он, смешно выговаривая слова. Конечно, сейчас Даурто был очень известным человеком. Его стиль (Бренда считала его вычурным) – это избыточная роскошь. Он любил все задрапировывать тысячами ярдов струящейся ткани, создавая при этом эффект «тысячи и одной ночи» в несколько обновленном варианте, и стильные иллюстрированные журналы по дизайну жилищ называли его Султаном Шелка.
Но действительно сблизились они в последние полгода. Любовник Дуарто, Ричард, заболел. Когда Дуарто рассказывал об этом Бренде, он был совершенно расстроен и рыдал в ее объятиях как дитя. Теперь каждый день Бренда отправлялась в больницу «Линокс Хилл» проведать Ричарда и приносила с собой что-нибудь приготовленное ею, а чаще купленное в магазине. Она играла с ним в карты, читала ему газетную светскую хронику, кормила его. Она замечала, как он слабеет, как тяжело ему было уже говорить и даже следить за ней глазами, и она также видела мучения и растерянность Дуарто.
Сейчас ей не хватало Дуарто, ей нужна была его поддержка. Похороны были ужасные. «Да начхать я хотела на эту Синтию, – сказала она себе яростно. – Когда-то наши мужья вместе занимались бизнесом. Синтия приглашала нас в Гринвич, потому что Джил заставлял ее это делать. Она меня считала вульгарной, а я ее скучной и неестественной. И обе мы были правы».
Бренда наконец сосредоточилась на меню. Подошел официант с корзиной, в которой, Бренда это знала, были крошечные горячие печенья и земляничное масло, прославившее этот ресторан. Она приподняла сложенную салфетку, накрывавшую корзину. Два одиноких печенья катались по ее дну.
– Эй, а где же остальные малышки? – спросила она официанта. – Принесите-ка мне всю семейку. Потом я возьму салат из курицы с соусом кэрри, салат из моркови с изюмом, а на десерт крем-брюле.
– Не хотите ли другие фирменные блюда?
– Нет, спасибо.
Он взглянул на нее, раздраженный тем, что его игра не удалась, – просто еще один безработный актер был в плохом настроении. Ну а она-то не была в плохом настроении. Она себе не может этого позволить. Похороны ее не расстроили. Ее вообще ничто не расстраивает. Она съест свой ленч, потом пройдется до кондитерской «Сладкое на десерт», купит несколько эклеров и будет дома как раз к приходу Анжелы.
На ужин у них будет салат, ну а завтра она за собой проследит. Она знала, что ей не следует столько есть и что после она пожалеет об этом. Но в этот момент Бренда просто умирала от голода. Но не была расстроена.
Выйдя из лифта на своем этаже и на ходу роясь в сумочке в поисках ключей, Бренда, ловко удерживая коробку из кондитерской, чуть было не наступила на соседскую газету «Таймс», которую почтальон по ошибке бросил у ее двери. Она посмотрела вниз на газету, распахнула дверь своей квартиры и ногой зашвырнула ее к себе домой, а затем закрыла за собой дверь. Черт с ней, сказала она про себя. Никогда не нравилась ей эта штучка, председательша их кооператива, во все-то она лезет.
Сделала она это из вредности, потому что «Таймс» ее не интересовала. Слишком скучная это была газета и слишком объемистая. «Таймс» всегда мялась и рвалась, когда она пыталась ее просмотреть. В глубине души она предпочитала «Пост». Тайное удовольствие.
Бренда прошла на кухню и положила коробку с пирожными в холодильник, лизнув при этом шоколад на одной эклере. Она вернулась в гостиную, сбросила туфли и неловко опустилась на низкую софу. Взяв газету, начала перелистывать страницы не читая.
И вдруг она увидела рекламное объявление, извещающее о приеме на страхование всего ассортимента товаров Неистового Морти.
- Предыдущая
- 11/114
- Следующая
