Похмельный синдром - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/41
- Следующая
– Э-э… Миша, я поехал! – крикнул Куницын. – Ты знаешь, что делать.
– Знаю, – негромко пробурчал Гортун.
Захлопали дверки, одна из двух машин развернулась и, сверкнув красными габаритными огнями, быстро скрылась в ночи. Осталась одна машина. Гортун с Жорой и еще одним автоматчиком стояли около нее. Гортун шагнул к Китайцу. У него, Гортуна, было хорошее настроение, и он желал немного позабавиться.
– Ну что, юные следопыты, – ухмыльнулся он, – остались вы в глубокой жопе. Ты, – в свете фар ему хорошо было видно непроницаемое лицо Китайца, – ответишь теперь за все. За все в жизни приходится платить. И они заплатят вместе с тобой, – добавил Михаил Станиславович.
Он достал из кармана пальто револьвер и, поигрывая им, остановился в трех шагах от Китайца, слева от которого стояли Юля и Алик.
– Хочешь, Михаил Станиславович, я скажу тебе, в чем твоя ошибка? – спросил Китаец и, не дожидаясь ответа, спокойно и твердо произнес: – Ты не умеешь подбирать себе людей. Твой начальник службы безопасности был совершеннейшим профаном. Мне пришлось его пристрелить.
Если Китаец собирался вывести Гортуна из равновесия, то у него это не слишком-то получилось.
– Это прискорбно, конечно, но не более того, – Михаил Станиславович улыбнулся, но ни Китаец, ни его приятели не увидели этой улыбки. – Зато теперь я убью тебя. Тебя ведь предупреждали, чтобы ты был осторожнее… Ты не послушал…
Он направил револьвер на Китайца и медленно стал нажимать на спусковой крючок.
Громыхнул выстрел, разнесенный по окрестностям эхом.
– Не-ет! – завизжала Юля, закрывая лицо руками.
Гортун схватился за бок и медленно начал оседать на снег.
– Ты слишком много знал, Миша, – хмыкнул Жора.
С презрением глядя на корчащегося Гортуна, он направил пистолет Китайца ему в голову. Но выстрелить ему не удалось. Китаец выхватил из кармана нож, который отобрал у цыгана. В свете фар ослепительно сверкнувшее лезвие вонзилось в шею Жоры. Не дожидаясь, пока тот упадет, Китаец оттолкнулся от земли и, пролетев несколько шагов, приземлился на грудь рядом с Гортуном.
Автоматная очередь рассекла ночную тьму надвое. Стрелял Жорин напарник, стоявший чуть дальше его. Он хотел подстрелить Китайца, но тот был уже на одной линии с Жорой, который все еще держался на ногах. Несколько пуль, выпущенных автоматчиком, вырывая клочья одежды, вонзились в его тело и свалили рядом с извивающимся от боли Гортуном. Теперь Китаец находился в более выгодном положении, чем несколько секунд назад: свет уже не слепил глаза, а падал сбоку. Подхватив револьвер Гортуна, он несколько раз, не целясь, выстрелил в сторону автоматчика.
Над ночной опушкой повисла первозданная тишина, нарушаемая только всхлипами Юли и стонами Михаила Станиславовича. Юля бросилась к Китайцу, который уже поднялся на ноги, и, обхватив руками его шею, дрожа всем телом, прижалась к нему.
– Танин, – с легкомысленной восторженностью воскликнул Перепелкин, – с тобой не соскучишься! Я такие кадры сделал, ты не представляешь! Мне за них в столице такие бабки отвалят! Настоящая криминальная разборка! Жаль, бумаги от нас уплыли, но у нас ведь есть копии, – он похлопал рукой по фотоаппарату.
– Копии оставь для газет, а нам нужны оригиналы, – сухо произнес Танин, высвобождаясь из Юлиных объятий. – Надо срочно отсюда уходить, пока не нагрянули местные менты. Посмотрите, что с Гортуном, и грузите его в машину. Я сейчас вернусь.
Китаец поднял свой «ПМ», сунул его в кобуру и направился в сторону леса. Перепелкин непонимающе пожал плечами, но перечить не стал. Он стащил со стонущего Михаила Станиславовича пальто, расстегнул пиджак, а рубашку просто рванул за воротник, так что пуговицы полетели в разные стороны. Юля принялась ему помогать.
Танин вернулся через несколько минут, держа в руках свернутые в рулон бумаги.
– Вот так так, Китаец, – укоризненно посмотрел на него Перепелкин, – что же это получается? Выходит, ты знал, что нас здесь ждут, и повел под пули?
– Ну откуда я мог знать, – улыбнулся Китаец, – только предполагал… Понимаешь, «И-Цзин» сказала мне: «Он прячет свое оружие в густых кустах и взбирается на высокую гору…» Эти документы для меня сейчас как оружие. Сперва я решил, что они спрятаны где-то в кустах, но, когда Тимофей Иванович сам вынес их нам, мне стало понятно, что спрятать их должен я.
Но перед горой кустов нигде не было, и я спрятал часть документов, самую важную часть, в лесу. Как оказалось, вовремя. Ну, что там с ним? – обеспокоенно посмотрел он на Гортуна.
– Черт его знает, – пожал плечами Перепелкин. – Я не доктор, конечно, но мне кажется, ничего страшного. Мы взяли у тебя в аптечке бинты, перевязали его. Не понимаю только, зачем с ним возиться?
– Скоро поймешь.
Они погрузили Гортуна на заднее сиденье, Китаец устроился с ним рядом.
– Давай диктофон и садись за руль, а я с ним по дороге пообщаюсь, – сказал он Перепелкину.
– Да я сроду за рулем не сидел, – Алик протянул Китайцу диктофон.
– Я могу, – уверенно сказала Юля.
– Тогда поехали.
Юля села за руль, и «Массо» тронулся с места. Китаец включил в салоне свет и посмотрел на бледное лицо Гортуна.
– Куда вы меня везете? – опасливо спросил тот.
– В больницу, куда же еще, – пожал плечами Китаец, нажимая кнопку на диктофоне, – или предпочитаешь остаться здесь?
– Они все равно меня убьют, – обреченно произнес он, морщась от боли.
– Конечно, убьют, – улыбнулся Китаец, – ты слишком много знаешь и опасен для них. – Он сделал небольшую паузу и продолжил: – Правда, у тебя есть один шанс…
Гортун с надеждой посмотрел на него из-под полуприкрытых век.
– Тебе нужно все мне рассказать, тогда ты им будешь не нужен. Да у них и без тебя забот будет полон рот. Подумай об этом, только недолго.
В машине воцарилось молчание, нарушаемое лишь мощным урчанием двигателя.
– Ну что, – через несколько минут спросил Китаец, – будешь говорить?
– Да, – тяжело дыша, ответил Гортун.
Китаец поднес диктофон поближе к нему.
– Я, Гортун Михаил Станиславович, – начал он, – утверждаю: Федор Алексеевич Чеботарев, губернатор Тарасовской области, приказал убить Романа Бондаренко, его жену, отравить Константина Снежина. Почти все торговые точки Тарасова находятся под контролем Чеботарева. Эта ярмарка, которую готовили Роман Бондаренко и Константин Снежин, была ему как кость в горле: он потерял бы огромную часть своих доходов, если бы она начала работать. Чеботарев требовал, чтобы они ушли со своих мест, для того чтобы поставить на эти должности своих родственников.
Гортун говорил внятно, но было заметно, что каждое слово дается ему с большим трудом.
– Рудольф Валентинович Куницын, сука, муж двоюродной сестры нашего губернатора, – продолжил Гортун. – Его Чеботарев решил посадить на место Снежина. «Тарасовспирт» дает валютную выручку, но Снежин делиться с губернатором отказывался.
– Это ты его отравил? – спросил Китаец.
– А что мне оставалось делать? – выдохнул Гортун. – Когда ты заявился к Снежину, я понял, что дальше тянуть нельзя. Пришлось плеснуть ему пятнадцать граммов дихлорэтана в рюмку. Но приказал мне это сделать Чеботарев. Я связался с ним, сообщил, в какую больницу отвезли Снежина. Тогда из обладминистрации позвонили дежурному врачу и «посоветовали», какой должен быть диагноз. Ну, а «советы» оттуда равносильны приказам.
– Но вдова Снежина настаивает на вскрытии, – вставил Китаец.
– Ох, не смеши, – сглотнув слюну, криво усмехнулся Гортун, – вскрытие тоже люди делают…
– Со Снежиным понятно, – кивнул Китаец. – А Романа Бондаренко и его жену убили только за то, что собирались устроить ярмарку?
– Бондаренко со Снежиным собирались разоблачить махинации губернатора. Хотели рассказать о том, как он в бытность свою директором продавал спирт якобы за границу. У Бондаренко были соответствующие документы, он хранил их с тех пор, когда работал под началом Чеботарева. Прокуратура с подачи налоговой завела тогда на Чеботарева дело, по второй части сто девяносто девятой статьи Уголовного кодекса – неоднократное уклонение от уплаты налогов, – но его как раз в тот момент избрали губернатором. А сейчас на носу новые выборы. Если Чеботарев пролетит мимо кассы и потеряет неприкосновенность – ему светит тюрьма.
- Предыдущая
- 39/41
- Следующая
