Похмельный синдром - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/41
• Следующая

– Вон дом дяди Тимофея, – ткнула Юля пальцем во тьму.

Китаец снова стал придерживать ее на спуске. Ее кроссовки отчаянно скользили. Сам он постоянно проваливался в снег.

– Ну вы, ребята, даете, – хохотал скользящий, как корова на льду, Перепелкин, которого изрядно веселила эта неурочная прогулка, – видит бог, засиделись мы в городе. Ух, а воздух-то какой! «От Москвы до самых до окраин…» – наполнил он снежную немоту холмов своим задорным фальцетом.

По озеру идти до дома дяди Тимофея не рискнули. Обогнув эту законопаченную спящую воду, по узкой тропинке добрались до жилища «отшельника».

Китаец покачал металлическую сетку забора. Юля крикнула: «Дядя Тимофей, это Юля!» Вскоре к калитке уже бежала маленькая темная фигурка.

– А шо ж ты, – раздался сухой надтреснутый старческий голос, – эк ты!

Калитка тяжело и звонко громыхнула, и Китаец увидел перед собой щуплого мелкого мужичонку в телогрейке. Падая на его седые всклокоченные волосы, лунный свет окутывал их призрачным сиянием. Лица старичка Китаец толком разглядеть не смог.

– В гости, Юлечка?

– Тимофей Иванович, мы ненадолго.

– Ну, надолго, ненадолго, все равно проходите. – Тимофей Иванович отступил в сторону, освобождая проход.

Первой по расчищенной тропинке к дому направилась Юля, за ней Китаец и Перепелкин. Старик запер калитку и поплелся следом. Через сени они вошли в чистую просторную горницу, посредине которой стоял большой деревянный стол.

– Присаживайтесь, – пригласил их Тимофей Иванович, – будьте как дома.

Все сели на лавки рядом со столом, и в комнате на несколько минут воцарилось молчание. Иваныч нарушил его первым.

– Гляжу, вы не отдыхать приехали-то, – посмотрел он на Юлю.

– Не отдыхать, дядя Тимофей, – кивнула Юля. – Несчастье у нас. Роман погиб, его жена – тоже и Константин Семенович…

– Вот как! – негромко воскликнул Тимофей Иванович, покачивая головой. – Как же это?

– Долго рассказывать, дядя Тимофей, – вздохнула Юля.

– А вы, что же, – Иваныч обвел всех проницательным взглядом, – никак торопитесь?

– Торопимся, дядя Тимофей, – Юля посмотрела на Танина.

– Что же, даже чайку не попьете? – старик заморгал слезящимися глазами.

– Чаю, это можно, – вставил Перепелкин.

Старик поставил на стол чашки с блюдцами, вынул из шкафа вазочку с вареньем и заварочный чайник. Принес и водрузил на край стола электрочайник.

– Роман Сергеевич подарил, – с гордостью сказал он.

Чайник быстро закипел. Дед щедро сыпанул в заварочник из пачки и накрыл чайник льняной салфеткой.

– А ты, паря, казах, что ли? – пристально глядя на Танина, спросил он.

– Не совсем, – Танин улыбнулся, – я наполовину китаец.

– Во как! – воскликнул дед. – То-то я смотрю, нерусский. И как там у вас, в Китае? Такой же бордель, как в России?

– Дядя Тимофей, – снисходительно улыбнулась Юля, – Владимир Алексеевич давно уже не был в Китае.

– Да, – подтвердил Китаец, – очень давно.

– Ну, пейте, – со вздохом сказал Тимофей Иванович, и первым наполнил свою чашку.

Все принялись пить чай. Юля и Перепелкин изредка поглядывали на Китайца, словно чего-то ожидая от него, но тот сидел с непроницаемым лицом.

– Дядя Тимофей, – не выдержала наконец Юля, – Роман ничего на оставлял вам… на хранение?

– Хм, – усмехнулся старик, – а я-то думаю, говорить вам или нет?

Он, кряхтя, поднялся, достал из шкафа прямоугольную металлическую коробку из-под конфет и поставил ее на стол.

– Вот, – сказал он, – ни разу ее не открывал. Даже не знаю, что там.

– Бомба для господина губернатора, – Китаец пододвинул коробку к себе и снял крышку.

Испугавшись, старик невольно отпрянул от стола.

– Не пугайся, Тимофей Иванович, – успокоил его Танин, – это мы, китайцы, так шутим.

В коробке оказалась толстая зеленая папка, битком набитая бумагами. Вынув ее, Китаец разложил бумаги на столе. Алик и Юля наклонились к нему.

– Что, вот так все просто? – улыбнулась Юля. – И что же теперь?

– Не думаю, что все так просто, – Китаец внимательно рассматривал документы.

Перепелкин снимал самые важные из них на пленку.

– Теперь мы должны заставить говорить Гортуна, – продолжил Китаец. – Кстати, это по его приказу убили Романа. Но ведь тебе нужны доказательства? – Он полувопросительно-полуутвердительно посмотрел на Юлю.

– Я тебе верю и так, – потупилась она.

– Это не имеет значения. – Китаец рассортировал документы и положил их в коробку. – Думаю, мы можем идти.

Они тепло попрощались со стариком и тронулись в обратный путь. Китаец и Юля шли молча, Перепелкин же был на взводе: постоянно пытался хохмить, запевал какие-то строчки из известных шлягеров и радовался хорошей погоде. Перед началом подъема он забежал вперед и направил на своих спутников объектив аппарата.

– У тебя же нет вспышки, деятель, – усмехнулась Юля, машинально поправляя волосы.

– Обижаете, барышня, – заметил Перепелкин, – это новейшее достижение фотомысли – просветленная оптика. Снимает в дождь, туман, против солнца, под водой и в почти полной темноте, – он сделал несколько кадров. – Под водой – это я загнул, конечно, нужен водонепроницаемый бокс, а все остальное – правда. Знаешь, сколько я отвалил за эту технику?

– Посмотрим, что у тебя получится, – недоверчиво пробормотала Юля.

Они поднялись до самой вершины холма, на котором оставили «Массо», и уже шли лесом, когда Китаец остановился у придорожных кустов.

– Идите вперед, – шагнул он в сторону, – я вас догоню.

– Что, приспичило? – усмехнулся Перепелкин, проходя мимо.

Китаец догнал их почти у выхода из леса.

– Ну как, – снова подколол его Алик, – полегчало?

– Намного легче, – улыбаясь, ответил Китаец.

Луна скрылась за облаками, и в лесу почти ничего не было видно. Когда они вышли из леса, Китаец сразу же понял: что-то не так. «Массо», оставленный им неподалеку, находился на том же самом месте, но чуть поодаль возвышались еще два темных пятна, которых раньше не было. Они сделали еще несколько шагов к джипу, и в глаза ударили мощные пучки света, полностью ослепив их.

– Не дергайтесь, будем стрелять! – Китаец узнал голос Гортуна. – Явились, наши голубки.

Все замерли, заслоняя глаза от огней фар, свет которых бил им в лицо. Юля охнула и сделала шаг к Китайцу.

– Всем – руки за голову! – заорал Гортун. – Живо!

Впереди задвигались черные тени, лиц невозможно было разобрать. Китаец сумел насчитать как минимум пятерых. У двоих или троих были короткоствольные автоматы. Китаец с товарищами оказался в перекрестье света фар двух машин. Если бы он был один, можно было бы попытаться рвануть в сторону, скрыться в темноте, раствориться. Но с ним были еще двое, поэтому он подчинился.

– Э-э… Миша, – раздался еще один голос, – коробка у него в руке.

Голос этот Китаец сразу узнал: это был не кто иной, как владелец двадцати трех процентов акций ОАО «Тарасовспирт», шатен с остроносым испитым лицом – Рудольф Валентинович Куницын.

– Вижу, Рудольф, – отозвался Гортун и направился к Китайцу в сопровождении двух автоматчиков.

Не доходя нескольких шагов, он остановился.

– Брось коробку сюда, – приказал он, – и без шуток. Девица твоя на мушке.

Китаец помедлил и выпустил коробку из рук. Она с глухим стуком упала на снег прямо перед ним.

– Теперь пистолет, – скомандовал Михаил Станиславович. – Двумя пальцами. Помни, вы все под прицелом.

Медленно, чтобы не спровоцировать бандитов на стрельбу, Китаец достал «ПМ» и бросил его рядом с коробкой.

– Жора, – Гортун махнул одному из автоматчиков рукой.

Тот осторожно приблизился, не сводя глаз с Китайца, нащупал на снегу «макаров» и положил в карман куртки. Потом так же неторопливо поднял коробку и выпрямился сам.

– Куницыну, – лаконично приказал ему Гортун, когда Жора поравнялся с ним. – Руки можно опустить, – с довольной усмешкой сказал он Китайцу.

Китаец с товарищами видел, как, заслоняя глаза рукой, Жора подошел к стоящему поодаль человеку и отдал коробку. Куницын открыл ее и в свете фар быстро просмотрел содержимое. После чего достал из кармана мобильник. Слов слышно не было. Он поговорил пару минут, спрятал телефон в карман и принялся что-то объяснять Жоре. Тот внимательно его выслушал, кивнул и направился к Гортуну. После того как им разрешили опустить руки, Китаец услышал какое-то странное слабое жужжание, прерываемое щелчками, доносившееся со стороны Перепелкина. Он скосил на него глаза, увидел, что Алик держит руки на фотоаппарате, и понял, что тот фотографирует. Это было довольно рискованное занятие: если бы кто-то из бандитов заметил, Перепелкину было бы несдобровать. Впрочем, Китаец даже и не рассчитывал, что их просто так отпустят.

• Предыдущая
• 38/41
• Следующая