Журнал «Если» 2004, №12 - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/67
• Следующая

Капеллан недовольно нахмурился.

— Гордыня твоя превосходит все разумные пределы. Ты действительно думаешь, что способен причинить вред орудию в руке Господней? Нет, уж если ты сумел взять его в плен, можешь быть спокоен: Господь в нем не нуждается. Да и что бы дала нам его победа? Он такой же язычник, как и Монтекусома, а миролюбие его может оказаться напускным.

Кортес с сомнением покачал головой.

— Он, без сомнения, язычник, но очень уж хорошо образованный. Он знает Священное писание, Коран и еврейское Пятикнижие. Где он мог всему этому выучиться — ума не приложу. Что же касается миролюбия… нет, падре, я уверен, что он действительно запретил бы кровавые жертвы. Это и не дает мне покоя: с некоторых пор я чувствую себя помощником дьявола. К тому же дьявол, говорят, имеет обыкновение искушать нас в облике прекрасных дев…

Люке понимающе кивнул.

— Да, принцесса действительно хороша. Но чего ты от меня ждешь, сын мой? Хочешь, чтобы я продолжал утешать тебя, говоря о бессилии Церкви? Или готов выслушать то, что я вряд ли осмелюсь повторить, будучи трезвым? Так слушай: все мы здесь пособники дьявола. Я — потому что не пытаюсь нести слово Божие несчастным язычникам, малодушно прикрываясь запретами двухвековой давности. Ты — потому что, подчиняясь воле женщины, своими руками кладешь на жертвенный камень невинного человека. Наемники — потому что для них нет никакой разницы, кому служить: маврам или погрязшим в крови меднокожим, лишь бы получать свою плату. Да, сын мой, все мы прокляты Господом, все, кто ступил на Закатные Земли и дышал их воздухом! А потому давай допьем эту бутыль и не будем задаваться вопросами, на которые лучше не знать ответов.

Кортес не стал спорить.

Шочикемалько, Крепость Цветов.

Год 2-й Тростник, день 20-й Шочитль

Посланец правителя вернулся на следующий вечер. Вернулся не один — с ним пришли еще двое вождей тотонаков в расшитых золотыми пластинками доспехах, но с белыми повязками на лбу, означавшими, что они прибыли говорить о мире. В одном из них Кортес признал Маштлу — угрюмого меднокожего в серых одеждах, присутствовавшего при их первой встрече с Кецалькоатлем. Отдельно от послов стоял худощавый бородатый араб в пыльном бурнусе с холщовым мешком в руках. Поприветствовав вождей, Кортес знаком приказал ему приблизиться.

— Ты — Джафар? Кецалькоатль хотел видеть тебя.

Араб порылся в своем мешке и достал резной кусочек нефрита.

— Я получил его печать. Что с моим господином?

— Он считает, что рана, нанесенная колдуном, смертельна. Постарайся разубедить его, лекарь. И кстати, дай посмотреть, что у тебя в мешке.

Джафар поджал тонкие губы, но протянул мешок Кортесу. Тот распустил веревку, заглянул внутрь и чуть не задохнулся от мерзкого запаха какой-то тухлятины.

— Ты носишь там свою любимую крысу? — поинтересовался кастилец, возвращая мешок врачу. — Должен тебя огорчить — она года два назад как сдохла.

— Лекарство не должно хорошо пахнуть, — ответил араб. — Единственное, что от него требуется — это лечить.

— У нас будет возможность проверить твои знания. Послов сейчас примет правитель Шочикемалько, а мы с тобой, не теряя времени, отправимся к Кецалькоатлю. Надеюсь, ты вылечишь его, потому что в противном случае я отдам тебя жрецам Тескатлипоки.

— Ты можешь грозить мне чем угодно, — пожал плечами Джафар. — Если это в человеческих силах, я вылечу своего господина. Если же нет, свари меня хоть живьем в масле — здоровья ему это не прибавит. Впрочем, ты прав. Нам нужно поторопиться.

Уверенная, спокойная речь араба понравилась Кортесу. Он кивнул маячившему в отдалении Коронадо, давая понять, что за ужином ему поручается заменять отсутствующего командира, и повел врача в башню Кецалькоатля.

— Как вышло, что арабский лекарь попал на службу к меднокожему мятежнику? — поинтересовался он по пути.

— Прости, господин, но если ты имеешь в виду Кецалькоатля, то он белее тебя. У него, как ты мог заметить, есть борода, а меднокожие бород сроду не носили.

Кортес внимательно посмотрел на Джафара.

— Кто же он, по-твоему? — спросил он, отметив про себя, что лекарь ловко уклонился от ответа на первый вопрос. — Араб или, может, кастилец?

— Мне кажется, в роду у него были норманны. Но, по правде говоря, я ни разу не говорил с ним об этом.

У дверей комнаты пленника играли в кости Эстебан и Хорхе Два Стилета, смертельно обиженные на весь мир за то, что им выпала сомнительная честь охранять Кецалькоатля, в то время как все их товарищи наслаждаются жизнью в "домах радости".

— Он пел, капитан, — сообщил Эстебан, поднимаясь и поправляя перевязь своего меча. — И долго так, у меня даже голова разболелась. Хотел я было проучить мерзавца, да ведь вы же не велели его трогать…

— И о чем же он пел? — без тени улыбки спросил Кортес. Эстебан пожал плечами.

— Кто ж его разберет, капитан… Я такого языка и не слыхал никогда. Хорошо хоть, сейчас замолчал… А это еще что за чучело?

Эрнандо покосился на араба, но тот равнодушно разглядывал стены караулки.

— Это врач, который будет лечить нашего гостя. — Кортес ткнул Эстебана кулаком в живот, заставив вытянуться и расправить плечи. — А вы будете за ним присматривать, ясно? И чтобы больше никаких игр на посту.

Он сгреб со столика кости и ссыпал их в карман. У Хорхе наверняка где-то припрятаны запасные, но в ближайший час доставать их он поостережется.

Кортес толкнул массивную дверь и вошел в комнату Кецалькоатля. Тот вопреки обыкновению не лежал, а сидел на циновках, раскачивал ся из стороны в сторону, сжав ладонями виски, и что-то еле слышно бормотал себе под нос. При виде Джафара он сразу же прекратил раскачиваться и сделал неуклюжую попытку подняться.

— Нет-нет, господин, — торопливо проговорил араб на науатль, — сидите, прошу вас! Вы еще недостаточно поправились, чтобы вставать навстречу вашим ничтожным слугам!

Пленник пробормотал что-то неразборчивое. Врач подошел к циновкам, опустился на колени и дотронулся лбом до босой ступни Кецалькоатля.

— Слава Аллаху, что позволил снова увидеть вас живым и невредимым, — воскликнул он. — Теперь вам нечего бояться; все ваши злоключения позади.

— Переходите к делу, — нетерпеливо напомнил Кортес. — У нас не так много времени.

— В таком случае я попрошу оставить нас вдвоем, — твердо сказал Джафар, развязывая мешок.

Эрнандо собирался возразить, но отвратительный тухлый запах мгновенно распространился по всей небольшой комнате, и он поспешил приложить к лицу тонкий шелковый платок — подарок Ясмин.

— Хорошо, лекарь, — приглушенно проговорил он, зажимая платком нос. — Но помни, что мои люди будут следить за каждым твоим шагом.

— Это мудро с твоей стороны, господин, — араб вытащил из мешка какой-то длинный черный предмет, похожий на змею с плоской круглой головой. — Но мне понадобятся для лечения кое-какие снадобья, которые можно найти в городе. Не будут же твои люди оставлять пост, чтобы сопровождать меня на рынок?

— Я пришлю тебе пару меднокожих. Объяснишь им, что тебе нужно, а сам останешься здесь. И помни: что бы ни случилось, за жизнь Змея отвечаешь головой.

• Предыдущая
• 29/67
• Следующая