Плутония. Земля Санникова - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/33
• Следующая

– Ну что же, зимовка на Земле Санникова входила в наши планы, если окажется возможной. А теперь ясно, что зимовать здесь можно.

В это время Горохов, не спускавший глаз с озера, прервал беседу восклицанием:

– Смотрите-ка, что там творится! Какое-то чудище из воды лезет!

На середине вода медленно вздувалась большим плоским бугром или пузырем. Вдруг этот пузырь лопнул, и из него вырвался клуб белого пара, быстро рассеявшийся в воздухе. По всему озеру от этого места разбежались круговые волны, и плавающие птицы покачивались на них.

– Уж не кит ли живет в глубине или другой крупный зверь? – предположил Горохов.

– Киты в пресной воде не живут, – заметил Горюнов. – Но что за причина этого явления?

В это время Ордин вынул из футляра термометр и погрузил его в воду. Горохов рассмеялся – настолько бессмысленным показался ему этот способ узнать, кто живет в озере.

– Представьте себе, вода имеет двадцать пять градусов тепла по Цельсию! – воскликнул Ордин.

– Ранней весной под этой широтой – и двадцать пять градусов! Это непостижимо! – сказал Костяков. – Вы не ошиблись ли десятка на два?

– Смерьте сами, если не верите.

– Но как же объяснить это?

– Очевидно, озеро имеет подземный приток горячей воды или скорее даже пара, судя по тому, что мы только что видели. А это согласуется с моим предположением, что котловина – дно кратера старого вулкана, в глубине которого еще сохранилось достаточно тепла, выделяющегося время от времени по трещинам.

– Нужно подождать, не повторится ли это явление, – сказал Горюнов.

– Подождем. А пока я скажу, что если таких озер здесь много, то одна из причин теплого климата Земли Санникова найдена.

Круговые волны успокоились, и озеро снова стало гладким, как зеркало. Все с интересом смотрели на него в ожидании. Горюнов держал в руке часы.

Через тридцать две минуты после первого вздутия вода снова начала подниматься пузырем, который достиг примерно двух метров вышины, после чего лопнул с выделением пара.

– Ваше объяснение, очевидно, правильно! – сказал Горюнов. – Мы имеем периодическое выделение пара, или горячего воздуха, из недр Земли, которое непосредственно и через воду озера согревает котловину.

– А озер мы видели целый ряд, рассматривая котловину с высоты ее окраин.

– Я все-таки смекаю, что это кит пущает фонтан, – заявил Горохов, для которого явления вулканизма были непонятны.

– Ну как же мог кит пробраться в озеро, Никита? Не мог же он перелезть через эти горы.

– А как попали сюда носороги, быки и лошади, которые не могут лазить по отвесным обрывам? – спросил Костяков.

– Вы плохо знаете геологическую историю Новосибирских островов, – возразил Ордин. – В начале четвертичного периода они составляли еще часть материка Сибири, и тогда этот вулкан, очевидно уже потухший, мог быть заселен животными; потом произошли разломы, и значительные площади опустились на дно моря, а остальные превратились в острова. Животным путь спасения на материк был отрезан, и в связи с ухудшением климата они вымерли на всех островах, кроме Земли Санникова, благодаря ее теплой почве.

– Но это не объясняет, как спустились крупные животные в эту яму!

– Во-первых, в то время могли существовать более глубокие разрывы в стенках кратера, позже завалившиеся. Во-вторых, мы видели только небольшую часть окраин, и где-нибудь дальше на севере может быть более или менее удобный вход.

– Я теперь не сомневаюсь, что мы откроем здесь еще много неожиданного и интересного, – сказал Горюнов. – И я очень рад, что деньги, которые старый академик дал нам так доверчиво, не истрачены напрасно и наука получит такой ценный дар – рассадник вымерших животных.

– А может быть, и людей, – прибавил Ордин.

– Жаль только, что наша экспедиция так мало подготовлена для научных наблюдений. Мы не можем заменить опытных ученых и, наверное, многое прозеваем.

– Что же делать! Мы открыли эту чудесную землю и путь к ней. Академия, конечно, снарядит большую экспедицию из ученых разных специальностей, и мы будем их проводниками.

За время разговора среди озера вновь поднялся водяной бугор, и явление повторилось в точности.

– В этот раз я заметил точно время, – сказал Ордин. – Промежуток ровно тридцать три минуты.

– Но как же рыбы и птицы живут в горячей воде? – поинтересовался Горохов.

– А вы обратили внимание, что птицы не подплывают к середине озера? Вероятно, вода становится слишком горячей вблизи места извержения, и они ее избегают.

– И рыба тоже не держится там, а в стороне ей простора достаточно.

Налюбовавшись вдоволь озером, пошли дальше, обогнув поляну ближе к опушке. В одном месте наткнулись на ту же семейку носорогов, которая промчалась через их стоянку; папаша и мамаша, задрав головы, объедали молодые побеги на кустах, помахивая от удовольствия хвостиками, а детеныш то пощипывал траву, то резвился неуклюжими прыжками, на которые нельзя было смотреть без смеха; казалось, что это прыгает порядочная бочка, к которой ради шутки прилеплены четыре толстых столбика. Притаившись за кустами, путешественники долго любовались на эту семейную идиллию и увековечили ее на фотографической пластинке. Только Горохов взглянул на семью более прозаическими глазами, хотя и смеялся, глядя на прыжки носорожонка: он соображал, сколько пудов сала можно было бы добыть из этого «бочонка» и сколько хороших прочных ремней для нарт можно было бы нарезать из его кожи.

Он уже схватился за ружье, чтобы осуществить свои хозяйственные соображения, и Горюнов едва успел остановить его, шепнув:

– С ума сошел, Никита! Старики растопчут нас, если мы тронем их детеныша! С этими зверями шутки плохи.

Осторожно обогнув по лесу носорогов, вышли на тропу, пересекавшую следующую лесную площадь; деревья поднимались здесь уже до десяти метров, а густой подлесок не позволял подвигаться вперед без затруднений и шума. Тропа представляла опасность встречи с каким-нибудь крупным зверем, и, наученные опытом, путешественники держали ружья наготове, а вперед пустили Крота, который привык к безлесной тундре севера Сибири и в лесу не решался шнырять по чаще и отделяться от людей.

В лесу было много жизни. Кроме разных мелких птиц, видели рябчиков, посвистывавших на ветках; пестрых соек, перекликавшихся друг с другом; сорок, перелетавших с дерева на дерево и трещавших без умолку; слышны были голоса дроздов и других певчих птичек. Шорохи в кустах обнаруживали присутствие каких-то мелких млекопитающих. За одним поворотом, когда тропа показалась по прямой линии впереди, увидели вдали темную массу какого-то крупного хищника, по-видимому медведя, который медленно шел навстречу, обнюхивая землю. Заметив людей, он круто свернул с тропы и скрылся в чаще.

– Этих мишек здесь, видно, немало шатается, – заметил Горохов.

– Но только как будто трусливые, – сказал Костяков.

– На какого нападешь! Если голодный, полезет и на человека.

– Нужно принять за правило держать в половине наших ружей патроны с разрывной пулей на всякий случай, – заявил Горюнов.

В этот раз лес тянулся без перерыва километра два; за ним снова оказалась поляна с ручьем, окаймленным довольно крупными тополями, ивами, кустами черемухи, боярки, шиповника, из которых раздавался многоголосый птичий хор. Вдоль ручья добрались до озера, которое было еще больше и без топких берегов.

– А что, это озеро тоже пузырится, интересно бы знать? – спросил Ордин.

– Присядем, отдохнем и посмотрим.

Так и сделали и посидели с четверть часа, наблюдая птиц в разных местах; частые всплески обнаруживали обилие рыбы.

– Ну и благодать здесь, а не жизнь! – восхищался Горохов. – Дичи всякой, рыб – сколько хочешь, не то что на нашей бедной тундре!

– Теперь понятно, почему перелетные птицы стремятся сюда, не боясь перелета через льды и снега океана: здесь им приволье, – сказал Горюнов.

– Странно, что не все слетаются сюда, а многие остаются по всей северной тундре.

• Предыдущая
• 17/33
• Следующая