Дети Ананси - Гейман Нил - Страница 18

• Предыдущая
• 18/74
• Следующая

– Первая рана всегда больнее.

– Что? А… – Грэхем Хорикс порылся в памяти, что же там дальше. – Счастье, – провозгласил он, – подобно бабочке.

– Или синей птице, – согласился Паук.

– Воистину. Позволите закончить?

– Конечно. Не стесняйтесь, – весело предложил Паук.

– Душевное счастье каждого сотрудника «Агентства Грэхема Хорикса» для меня не менее важно, чем мое собственное.

– Вы даже себе представить не можете, – вставил Паук, – как этим меня порадовали.

– Да, – сказал Грэхем Хорикс.

– Что ж, наверное, мне лучше вернуться к работе, – отозвался Паук. – Но речь мне понравилась. Когда в следующий раз захотите поделиться своими мыслями, только позовите. Вы знаете, где меня искать.

– Счастье… – повторил Грэхем Хорикс, чей голос прозвучал несколько сдавленно. – И вот о чем я подумал, Нанси… Чарльз… Вы у нас счастливы? Разве вы не согласитесь, что, возможно, были бы счастливее где-то еще?

– А я об этом не думал, – улыбнулся Паук. – Знаете, о чем я думал?

Грэхем Хорикс промолчал. Так увольнение еще никогда не проходило. Обычно на этой стадии сотрудники бледнели, наступал шок. Иногда они плакали. Грэхем Хорикс ничего не имел против слез.

– А думал я, – продолжал Паук, – интересно, зачем вам счета на Каймановых островах? Знаете, такое впечатление, как будто деньги, которые должны попасть на счета наших клиентов, иногда уходят на Каймановы острова. Странная организация финансов, правда? Ведь деньги-то на этих счетах оседают. Я впервые такое вижу и надеюсь, что вы сможете мне все растолковать.

Грэхем Хорикс побелел как полотно, точнее, стал того цвета, какой в каталогах красок фигурирует под названием «Пергамент» или «Магнолия».

– Как вы получили доступ к этим счетам? – выдавил он.

– Компьютеры. Вы тоже от них на стенку лезете, да? Как вы тогда лечитесь?

Глава агентства на несколько долгих минут задумался. Ему нравилось считать, что состояние его финансов до крайности запутано, и если когда-нибудь отдел по борьбе с мошенничеством учует какие-нибудь махинации, полиции будет крайне трудно объяснить судье, в чем, собственно, они заключались.

– В оффшорных счетах нет ничего противозаконного, – насколько мог небрежно, бросил он.

– Противозаконного? – переспросил Паук. – Надеюсь, что нет. Ведь если бы я увидел что-то противозаконное, мне пришлось бы сообщить в соответствующие инстанции.

Грэхем Хорикс взял со стола ручку, снова положил.

– Э-э-э… – протянул он, – так приятно было поболтать, побеседовать, провести время и вообще пообщаться с вами, Чарльз, но, полагаю, у нас обоих есть работа. Время не ждет. Оттягивать да откладывать – только время воровать.

– Жизнь – это рок-н-ролл, – предложил Паук, – но я балдею от радио.

– Как скажете.

Толстый Чарли начинал понемногу чувствовать себя человеком. Ничего уже не болело, тошнота не подкатывала медленными волнами к горлу. И хотя он еще не был уверен, что мир – приятное и радостное место, но все-таки вышел из девятого круга похмельного ада, а это само по себе было неплохо.

Дейзи захватила ванную, теперь оттуда доносился звук бегущей воды, за которым последовал довольный плеск. Он постучал в дверь.

– Я тут, – сказала Дейзи. – Лежу в ванне.

– Знаю. То есть не знал, но подумал, что ты скорее всего там.

– И?

– Просто интересно, – сказал он через дверь. – Интересно, почему ты с нами поехала? Вчера вечером?

– Ну, у тебя был потрепанный вид, а твоему брату как будто нужна была помощь. Сегодня утром у меня выходной, поэтому вуаля.

– Вуаля, – повторил Толстый Чарли.

Все просто: с одной стороны, она его пожалела, с другой, ей действительно понравился Паук. Да. Брат у него всего один день, и уже ясно: от отношений с новым родственником сюрпризов ждать нечего. Паук здесь крутой, а он лишний.

– У тебя красивый голос, – сказала Дейзи.

– Что?

– Пока мы ехали домой на такси, ты пел «Незабываемую». Красиво вышло.

Каким-то образом ему удалось вытеснить воспоминания о караоке, загнать их в дальний уголок, где он прятал все неприятное. А теперь они вернулись, и Толстый Чарли ужасно об этом пожалел.

– Просто замечательно вышло, – продолжала она. – Споешь мне еще потом?

Толстый Чарли стал отчаянно подыскивать отговорки, но его спас звонок во входную дверь.

– Кто-то пришел, – с облегчением сказал он.

Спустившись, он отпер дверь, и мир разом снова почернел: мама Рози наградила его таким взглядом, от которого свернулось бы молоко. Но промолчала. В руках у нее был огромный белый конверт.

– Здравствуйте… – пробормотал Толстый Чарли. – Миссис Ной. Рад вас видеть. Э-э-э…

Потянув воздух носом, она подняла конверт повыше – точно щитом прикрылась.

– Ах вот как, – сказала она. – Вы дома. Так-так. Пригласите меня войти?

«Вот именно, – подумал Толстый Чарли. – Таких всегда нужно приглашать. Только скажи „нет“, и она уйдет».

– Разумеется, миссис Ной. Входите, пожалуйста, – а сам подумал: «Вот как вампиры добиваются своего». – Хотите чашечку чая?

– Не думайте, что сможете меня одурачить, – сказала она. – Потому что вам это не удастся.

– Э-э-э… Верно.

Потом было тяжкое восхождение вверх по узенькой лестнице на кухню. Оглядевшись по сторонам, мать Рози сморщила нос, давая понять, что кухня не отвечает ее стандартам гигиены, ведь здесь присутствует съестное.

– Кофе? Воды? – «Только не произноси этих слов!» – Восковое яблоко? – «Вот черт!»

– Насколько я поняла со слов Рози, ваш отец недавно умер.

– Да.

– Когда скончался отец Рози, в журнале «Повара и искусство гастрономии» напечатали четырехстраничный некролог. Написали, что он один своими трудами принес в эту страну карибскую кухню-фьюжн.

– О, – выдавил Толстый Чарли.

– И он позаботился обо мне. Он застраховал свою жизнь, и у него был пай в двух процветающих ресторанах. Я очень состоятельная женщина. Когда я умру, все отойдет Рози.

– Когда мы поженимся, – сказал Толстый Чарли, – я буду о ней заботиться. Не беспокойтесь.

– Не стану утверждать, что вы женитесь на Рози из-за моих денег, – сказала мать Рози, но ее тон ясно давал понять, что именно это она имеет в виду.

Головная боль начала возвращаться.

– Я чем-то могу быть вам полезен, миссис Ной?

– Я поговорила с Рози, и мы решили, что мне пора помочь вам с приготовлениями к свадьбе, – чопорно сказала она. – Мне нужен список ваших друзей и родственников. Тех, кого вы рассчитывали пригласить. Имена, адреса проживания и электронной почты, а также номера телефонов. Я составила для вас формуляр, который следует заполнить. Я решила, что сэкономлю на почтовых марках, если сама опущу конверт в ваш почтовый ящик, поскольку все равно собиралась проезжать через Максвелл-гарденс. Я не ожидала застать вас дома. – Она протянула ему большой белый конверт. – В общей сложности на свадьбе будет девяносто человек, вам полагается восемь родственников и шесть близких друзей. Ваши личные друзья и четверо родственников составят стол «Ж». Остальные ваши родственники сядут за стол «В». Место вашего отца было бы с нами за главным столом, но, учитывая, что он скончался, мы отдали его тетушке Винифред. Вы уже решили относительно шафера?

Толстый Чарли покачал головой.

– Когда решите, позаботьтесь, чтобы в его речи не было непристойностей. Я не хочу услышать от вашего шафера ничего, чего не услышала бы в церкви. Вам понятно?

Толстый Чарли задумался, а что, собственно, обычно слышит в церкви мама Рози. Вероятно, только крики в свой адрес «Изыди, адское отродье!», за которыми следуют охи «Оно живое?» и нервные вопросы, не забыли ли принести осиновые колья и молотки.

– Думаю, – сказал Толстый Чарли, – у меня больше десяти родственников. Я хочу сказать, кузены и кузины, двоюродные тети и так далее.

– Вы, по всей видимости, не сознаете, – сказала мама Рози, – что свадьба стоит денег. Я отвела по сто семьдесят пять фунтов на столы с «А» по «Г». «А», разумеется, главный. За эти столы сядут ближайшие родственники Рози и мой женский клуб. По сто двадцать пять фунтов отведено на столы с «Д» по «Е», за которые, сами понимаете, сядут не столь близкие знакомые, дети и так далее.

• Предыдущая
• 18/74
• Следующая