Меченый - Федосеев Григорий Анисимович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/20
• Следующая

Стаю вел Меченый. Одноглазая бежала стороной, наблюдая за его работой. За свою долгую жизнь она не видела такого быстрого бега, такой ловкости, силы и решительности.

Меченый вовремя заметил взбирающегося на дерево Бургу. Волк, еще не добежав до сосны, сгорбился в беге и огромным прыжком бросился на медведя. Тот хотел было обнять передними лапами ствол, но когти не удержали его, и он, вместе с прилипшим грузом, свалился на землю. На помощь Меченому подскочила стая.

Протяжный рев оповестил жителей Бэюн-Куту о кончине Бургу.

За горы заходило солнце. Сумрак окутывал бор. Усиливался ветер. Волки, кончив пировать, отдыхали, зализывали подошвы лап, примятые в долгом беге. Между ними не было Меченого. Ночная совушка видела его за марью. Он возвращался к Шустрой, чтобы поделиться с нею добычей.

Зима в тот год не была суровой, и стая Одноглазой удачно совершала свои набеги. Но подошел месяц больших снегопадов, многие районы Бэюн-Куту стали недоступными для волков. Волки голодали.

В недавней схватке с сохатым стая потеряла двух переярков и старика, но продолжала существовать и всюду сеяла смерть…

Уходила ночь. По лесу растекался шорох снегопада. Все затаилось, скованное беспредельной зимней белизною, падающей на землю с мутного неба.

На старой сосне неуловимо дрогнула веточка, и пестрый дятел, взлетев, поднял неистовый крик. Любопытная кукша бесшумно перемахнула поляну, хотела нырнуть под заснеженные ветви подозрительной сосны, как нечто страшное поразило и отбросило ее. Она круто повернула назад, чуть не разбилась о ствол, но, оправившись, быстро сообразила, что тут готовится какое-то хитрое дело и не следует далеко улетать.

Усевшись поудобнее на соседнем дереве, кукша стала заглядывать под навесы старой сосны. Она беспрерывно вертела чубатой головою, рассматривая то правым, то левым глазом серый ком, прилипший к толстой ветви старой сосны. Надо быть кукшей, чтобы с налету разгадать, кто это так ловко замаскировался.

Птица не сводила хищных глаз с серого кома. Она различала теперь в нем лобастую морду с острыми стоячими ушами, с длинными светло-серыми бакенбардами. Голова лежала на толстых лапах, прилипших когтистыми пальцами к развилке ветви.

Это старая рысь притаилась над звериной тропою. Ее чуточку сгорбленная спина покрыта слоем снега.

Притаясь под хвойными козырьками старой сосны, рысь, казалось, лениво дремала, сторожа пустой бор. В серо-зеленоватых глазах, выглядывающих из-за приоткрытых век, покой. Можно было подумать, что хищник отдыхает после удачной охоты. Однако толщина снежного слоя на спине рыси говорила о том, что рысь сидит тут давно.

Каким чудовищным терпением нужно обладать, чтобы за долгую ночь и день даже не пошевелиться!

На это способна только рысь.

Затуманенный снегопадом, бор стоял в безмолвии.

К полудню появились вестники изменения погоды, воздух стал звучнее, яснее улавливался шорох снегопада. И хотя небо по-прежнему оставалось хмурым и с туч все еще сыпалась на землю белизна, проголодавшиеся обитатели старого бора уже знали, что непогоде конец, и готовы были покинуть свои скрытые убежища в поисках корма. Неважно, что старинные тропы, соединяющие районы страны Бэюн-Куту, бесследно завалило снегом. Память поможет им разыскать основные проходы. Именно над таким проходом, соединяющим район озера Амудиго с гольцами, и поджидала старая рысь очередную жертву.

Ждала и кукша. Она знала, что вот-вот растает небесная муть, выглянет солнце и наполнится бор живыми звуками, побегут по снежной белизне следы зверей, защелкает белка, сбивая с веток пушистую кухту. Где же, как не возле этой опытной рыси, можно поживиться?! Только бы дождаться, не прозевать.

И вот небо посветлело. Распахнулась лесная ширь, и за волнистым контуром сосен взметнулся высоко Коларский хребет, весь в расщелинах, запорошенных снегом. Тучи отходили на запад. Какое-то время тишина еще владела бором, и его пробудившиеся обитатели только потягивались, расправляя онемевшие конечности после долгой лежки.

Где-то далеко-далеко стукнул дятел. Появился и исчез колонок. Но все это не тревожило рысь. Она по-прежнему лежала, вытянувшись на стволе, с полуоткрытыми глазами, будто ничего не замечая.

Вдруг на ее острых стоячих ушах вздрогнули пучки черных волос. Уши медленно вывернулись вправо и замерли, а морда продолжала сохранять спокойствие и глаза оставались по-прежнему полузакрытыми, как бы равнодушными ко всему окружающему. Насторожилась и кукша. Она взлетела на вершину сухостоя, стала оглядываться. Бор пустовал в снежной белизне. Косые лучи солнца рылись в свежих сугробах. Все пылало, искрилось, где-то в чаще за поляной посвистывал снегирь.

Что это там высунулось из-за толстой сосны и замерло рыжим пнем на сугробе? Будто коза… Так и есть, да еще и не одна, их, кажется, три. Они не торопясь подходят к поляне.

И только теперь у рыси скосились глаза. Но в позе прежнее спокойствие.

На поляне козы задержались. Это была одна семья: мать, взрослая дочь и козленок. Ловко разгребая снег крошечными копытцами, они кормились.

Козы пододвинулись на середину поляны и там решили отдохнуть. Уже день. К тому же лучшего места и не найти – поляна широкая, чистая, все вокруг видно далеко. Не так просто подкрасться к ним хищнику. Козы разгребли снег, содрали копытцами весь растительный покров и улеглись на черной земле. Хорошо им тут под теплыми лучами солнца, в сторожкой тишине леса. Но недолгим был их отдых…

Какой-то непонятный звук долетел до поляны. Козы вскочили, скучились и замерли. Из глубины бора уже яснее слышался скрип снега под тяжелыми копытами – значит, это не хищники. Но ради осторожности животные поскакали к краю поляны. Кто же нарушает так бесцеремонно тишину?!

О, да это олень! Дымчато-серый, с огромными рогами. Он высунулся из леса и стал кормиться на опушке, срезая острыми зубами молодые побеги берез. Козы еще долго стояли в настороженных позах, затем решили удалиться, близость посторонних всегда вызывала в них беспокойство. Вот тогда-то и направились они к старой сосне.

Кукша заерзала от нетерпения на сучке, не выдержала, крикнула. Табунчик задержался, но ненадолго.

Никто и не подумал взглянуть на снежный ком, нависший над проходом…

Для рыси в этот момент ничего не существовало, ничего она не видела, кроме приближающихся коз. Хищник чуточку приподнялся на передних лапах, и только теперь разломился на его спине слой снега. Козы в недоумении задержались, но было уже поздно.

Как молния, упала рысь на табунчик. Взревела от боли старая коза, бросилась назад вместе с впившимся в спину хищником. Но где же ей спастись! Рыси не впервой справляться с крупной добычей. Облапив жертву, поймав зубастой пастью загривок, она свалила своей тяжестью козу, и та уже больше не встала.

…Кукша дождалась, когда рысь закончит пир, и отвела свою душу на свежем козьем мясе. А рысь ушла в чащу и там притаилась в темном углу, под огромной выскорью. Она не торопясь слизала с груди и с лап прилипшую кровь, стала дремать. Ее лукавые глаза были почти закрыты, уши расслабли, нижняя челюсть слегка отвисла. Она тихо мурлыкала, наслаждаясь покоем и ленью.

А в бору снова тишина. Казалось, на том и закончились события скучного зимнего дня. Но это не так. Гибель козы породила другую трагедию, о которой долго не могли забыть жители Бэюн-Куту…

Крик козы испугал оленя. Он бросился наутек и бежал натужно, долго, не щадя сил.

Олень достиг предгорья и решил там отдохнуть и покормиться. Он и не подозревал, какая страшная опасность таилась совсем близко от него…

Невдалеке, на пригорке, грелась волчья стая.

Сторож караулил тишину бора. Он лежал на снегу, слегка сгорбив костлявую спину, и беспрерывно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Пролетит ли стайка птиц, ухнет ли, оседая, снег, или ветерок набросит подозрительный запах. Ничто не ускользало от его внимания. Остальные спали.

• Предыдущая
• 10/20
• Следующая