Тайны египетских пирамид - Попов Александр - Страница 43

«Примерно год спустя после первого опыта, – писал П. Ликенс, – мой пес достаточно повзрослел, чтобы перестать грызть все, что попадается ему на пути. Я взял кусок мяса, разрезал его на две половинки и поместил одну в пирамиду на треть высоты, считая от основания. Другой кусок я положил в картонный ящик неподалеку. Здесь опять была допущена ошибка, так как воздействие пирамиды ощутимо в радиусе нескольких метров. Несмотря на это, по прошествии определенного времени разница в состоянии двух кусков стала очевидной. Кусок в пирамиде высох и немного потемнел, хотя в некоторых местах оставался все того же розового цвета. Никаких следов плесени! Кусок в ящике стал весь серый и покрылся зелеными пятнами. Однако никакого зловония, свойственного протухшему мясу, он тоже не испускал.

Впоследствии я прочел в одной книге, как некий энтузиаст-американец провел подобный эксперимент в ванной комнате своего дома, где, естественно, и температура, и влажность воздуха были совсем иными, чем в моих жилых помещениях. Кусок мяса, положенный в пирамиду, оставался неиспорченным, в то время как другой совершенно сгнил. И этот экспериментатор дошел даже до того, что съел мясо из пирамиды!»

Но Паулю Ликенсу этих экспериментов показалось мало, и он решил испытать пирамиду на чем-нибудь более научном, что можно было бы проверить уже более конкретно, чем два куска мяса. Он решил поставить эксперимент на семенах. Он две недели хранил в пирамиде семена редьки, а потом высеял их одновременно с контрольной группой семян, которые были из того же пакета, но лежали от пирамиды как можно дальше. В итоге «пирамидальная» редька выросла почти в два раза крупнее по размерам, чем контрольная.

«Однажды, когда меня пригласили в гости к знакомым, – вспоминал Ликенс, – я поведал им об опытах с редькой. Естественно, мой рассказ был воспринят с изрядной долей недоверия. Тогда я принес несколько плодов со своего огорода, и один из скептиков взялся попробовать самый большой экземпляр, предварительно вымыв его из предосторожности. К большому удовольствию всех собравшихся, его лицо перекосила такая гримаса, будто он взял в рот обжигающе горячую картофелину, настолько острый вкус оказался у моей редьки».

Эксперименты с растениями были повторены в университете города Сан-Хосе в Калифорнии. Всего было проведено шесть серий экспериментов по сто семян брюссельской капусты в каждом. Семена были положены:

– на пирамиду высотой в 47,5 сантиметра;

– внутрь пирамиды высотой в 47,5 сантиметра;

– на ящик такого же объема из такого же материала;

– внутрь ящика такого же объема и из такого же материала;

– в контейнер, где семена поливали водой, выдержанной в пирамиде;

– в контейнер, где семена поливали обычной водой.

Выяснилось, что у семян, полежавших внутри пирамиды, скорость роста была заметно выше, чем у тех, что размещались поверх нее. Также неплохие результаты показали семена, политые «пирамидной» водой.

Продолжал свои эксперименты и Ликенс:

«Я раздобыл американский макет пирамиды, сделанный из трубочек, приблизительно сорок сантиметров высотой. Если даже его покрыть пластиком, то система все равно остается открытой, и тепло не может играть существенной роли. Эта конструкция из трубочек была поставлена над местом, где должны были вырасти цветки шафрана.

Первыми проросли те растения, которые оказались внутри пирамиды, – за неделю до всех остальных, которые находились на той же клумбе и, следовательно, получали такую же порцию солнечных лучей.

Во втором эксперименте с нарциссами результат был таким же. Мне даже не потребовалось перемещать пирамидку, так как на той же клумбе были посеяны и эти цветы. В результате получилось следующее: семьдесят девять растений с одной клумбы и четырнадцать из-под пирамиды. Средняя длина выросших внутри пирамиды была 19,64 сантиметра, а снаружи – 14,53 сантиметра. Таким образом, разница достигала тридцати пяти процентов. Вероятно, она была бы еще большей, если бы я поставил свою пирамидку раньше, до того, как засеять семена, и в правильное время. Американские исследователи, проведшие похожие опыты, говорят о разнице семьдесят пять процентов».

Вскоре домашними пирамидами заинтересовался Франк Иво Ван Дамм, известный в Европе граверофортист. Он провел эксперименты с двумя помидорами: один помидор был положен им под пирамиду, а другой под ящик. Помидор под ящиком сгнил и покрылся плесенью. Другой же просто медленно засыхал. Франк Иво вскоре забыл о своем опыте и лишь по прошествии года обнаружил, что под пирамидкой продолжает сохнуть томат. Теперь он был уже желтого цвета и размером с изюминку.

Карел Дрбал, однако, указывал, что эксперименты не всегда проходят с одинаковым успехом, и относил это на счет перемены направления космических энергий, а также связывал воздействие пирамид на объекты с атмосферными явлениями. «Я уже настолько хорошо изучил эту связь с атмосферными явлениями, – говорил он, – что могу иногда их предсказывать при помощи обыкновенной бритвы».

Между тем Ликенс перешел к экспериментам на продуктах. Купив желе из порошка «Санкист», который изготовляется из различных калифорнийских цитрусовых якобы с использованием самых отборных плодов, он поместил его в пирамиду. Несколько раз он проводил этот опыт вместе с женой и детьми, но был не уверен в правильности своих выводов. Как-то он провел дегустацию с участием нескольких слепых, которые не знали, что им предлагают продукты, побывавшие внутри пирамиды. Еще одним дегустатором стал журналист, пытавшийся взять у него интервью. Результаты были одни и те же, хотя, как признавал Ликенс, и слабо уловимые. Вкус желе под воздействием энергии пирамиды утончился, а острота лимонной кислоты уменьшилась.

Потом, как показалось Ликенсу, он понял, кто может быть идеальным дегустатором, и решил провести эксперимент на своей собаке. Он купил собачьей колбасы (не той, какой это название иронично дали в СССР, а изготовленной специально для животных) и приступил к эксперименту:

«Только между мной и моим псом могла существовать некая ментальная связь, и я сам постарался ее заблокировать. Мой пес из породы фокстерьеров, известной своим тяжелым характером и упрямством. Вероятно, следовало еще позаботиться, чтобы на него никак не повлияли мои знания. Я взял колбасу весом семьсот граммов и разделил ее на две половины. Сама по себе она прекрасно могла храниться в течение четырех дней в холодильнике. И вот одну половину я поместил в пирамиду, а другую – в холодильник. Через сутки я отрезал от каждой по куску и, положив их на отдельные тарелки, предложил своему псу Тимми. Собака обнюхала обе тарелки и попробовала чуть-чуть из каждой. Затем я убрал обе тарелки, оттащил Тимми на пять метров от них и поставил тарелки на расстоянии десяти сантиметров друг от друга. Когда пес направлялся к правой, я вынуждал его быстро переходить влево, чтобы он ясно представил себе, что лежит на каждой из них. Затем снова оттаскивал Тимми от тарелок и спускал с поводка. И наблюдал, куда он побежит в этот раз. Как только он начинал есть, снова возвращал его на прежнее место в пяти метрах. Тимми такие игры явно не нравились! Иногда я менял тарелки местами. И в результате получил следующее: из тридцати попыток пес двадцать семь раз предпочел колбасу, побывавшую в пирамиде».

Вскоре по всему миру появились общества любителей пирамид, которые, складывалось такое ощущение, целыми днями только и думали, куда пирамиду можно приткнуть еще. Ею лечили облысение, потливость ног, «заряжали» воду для питья и умывания.

Любитель пирамид из Голландии Франс Тюйвис утверждал, что проводил опыты с бензином, и его расходы уменьшались на целых двадцать пять процентов. Это весьма заинтересовало Ликенса, и он решил проверить все сам.

«Во время этих опытов я пережил несколько поистине волнующих, тревожных моментов, – вспоминал ученый. – Сперва мне потребовалось установить обычный расход бензина, и, наконец, я очень точно высчитал, сколько бензина потребовалось, чтобы проехать 2522 километра. Затем я поставил в багажник, прямо на бак с бензином, пирамидку. Она была высотой сорок сантиметров, и, таким образом, самое мощное поле концентрации ее сил располагалось на высоте в 13,33 сантиметра от основания. И точно на этом уровне был центр моего бака с горючим. Конечно, нельзя было дожидаться, пока бак опустеет совсем, а приходилось подливать каждый раз, когда он оказывался наполовину опорожненным или даже когда количество жидкости уменьшалось на четверть. Семидесяти двух часов вполне хватало для воздействия излучения, и, таким образом, мой бак всегда оставался в готовности. Я даже отметил место на мостовой у бензоколонки, где всякий раз останавливался для дозаправки, и договорился с женой, что она будет следить за тем, чтобы бак наполнялся всегда до одного уровня. Таким образом, я всегда мог знать, сколько горючего было израсходовано для прохождения известного расстояния. После того как я наездил 3645 километров, среднее потребление оказалось равным 11,65 литра, что означало экономию 7,8 процента. В этом я не нашел ничего обнадеживающего и решил чуть подправить свой план: поставил в багажник коническую пирамидку, для которой ориентация по сторонам света не имела никакого значения. Пройдя еще 2638 километра, я сэкономил всего 5,7 процента бензина.