Подсолнухи зимой - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/38
- Следующая
Аля мучилась. Она так не любила сейчас Льва Александровича! Трус, подкаблучник, тряпка… Она понимала, что смешно быть к нему в претензии в подобных обстоятельствах, но мог бы хоть взглянуть на нее, улучить момент и сказать глазами: я твой, я все помню, я люблю тебя… Но он предпочитал общаться с девчонками и Гришей. Что-то им веселое рассказывал, они все влюбленно смотрели на него, а эта мерзкая Римма то и дело поглядывала на нее, Алю, словно старалась что-то прочитать на ее лице. Не дождетесь!
В дверь позвонили. Звонок был долгий, настойчивый.
– Наверное, Даня, – предположила Нуцико.
– У него ключи, – пожала плечами Марго.
– Я открою, – вызвалась Тошка. Через минуту она заглянула в столовую. – Мама, это к тебе…
У Марго почему-то мелькнула шальная мысль – Вольник! Она выбежала в прихожую. Там в дверях стоял совершенно незнакомый мужчина, он поддерживал едва держащегося на ногах Даню.
– Дамочка, принимайте вашу недвижимость! Еле добился, куда его везти.
Даниил Аркадьич был мертвецки пьян. Таким его Марго никогда не видела.
– С вас, дамочка, три штуки.
– Что? – не поняла Марго.
– Три штуки, рублями, конечно. За доставку груза. Я таксист и таскать на себе пассажиров даром не нанимался.
Тошка быстро прикрыла дверь в столовую и пододвинула стул. Даниил Аркадьич рухнул на него и осел как мешок.
Марго сунула деньги таксисту. Тот, довольный, ушел.
– Мама, что делать?
– Давай попробуем отвести его в спальню, пусть проспится. Хотела бы я знать, с какой радости он так надрался и где его машина.
– Может, дядю Леву позвать?
– Не надо. Сами справимся.
Они вдвоем сумели-таки довести Даниила Аркадьича до кровати, и он, как был, повалился ничком на кровать.
– Простите, девочки, – пробормотал он и тут же захрапел.
– Мама, что это с ним?
– Думаю, все то же… Тоша, это даже хорошо, что ты отсюда съедешь. У нас в доме как-то тяжело…
– Мамочка!
– Ничего, маленькая моя, прорвемся! Не бери в голову. Я справлюсь, я сильная.
– Да, ты у нас крутая дамочка! Мам, скажи…
Но она не успела задать вопрос, в комнату вбежал Бешбармак, обнюхал хозяина и вдруг поднял лай. Марго и Тошка опешили, а пес стоял и лаял, злобно щерясь. Такого еще не было.
– Бешка, замолчи! – прикрикнула на него Марго.
Но Бешбармак все лаял. У него вдруг прорезался бас, и звучал этот лай устрашающе.
– Мама, он его укусит!
– Да нет, он просто не любит пьяных. Многие собаки не любят пьяных. Как, впрочем, и я. Замолчи, дурачок, сейчас все сюда набегут. – Она взяла пса за ошейник и потащила к двери. Но он уперся.
– Черт побери, ты пойдешь или нет? – повысила голос Марго.
Ей все-таки удалось выволочь его в коридор.
Тут же появилась Нуцико.
– В чем дело? Что вы сделали с собакой?
– Да ничего, там пьяный сосед явился просить денег на водку, вот Бешка и возмутился, – нарочито громко сказала Марго. Ей не хотелось, чтобы все узнали, в чем действительно дело. Она взяла за руку Нуцико, и они вернулись к столу, и, разумеется, разговор зашел о собаках. Оказалось, что все, включая даже Римму Павловну, любили собак и знали массу собачьих историй.
– А где же все-таки Даня? – поинтересовалась спустя еще полчаса Римма Павловна.
– Застрял в жуткой пробке на Ленинградке. Там какая-то авария… – соврала в очередной раз Марго, с ненавистью взглянув на жену брата.
Наконец, гости разошлись. Аля с Тасей помогли убрать посуду, привести в порядок комнату и тоже уехали.
– А где же все-таки твой муж? – взволнованно спросила Эличка. – Ты не волнуешься?
– Мой муж дрыхнет, пьяный в стельку, просто я не хотела говорить…
– Я так и поняла, – кивнула Нуцико. – Но каков Бешбармак!
– Знаешь, я даже испугалась и едва с ним справилась. У него была такая злобная морда, он так щерился… А он ведь еще щенок. Что будет, когда он вырастет?
По дороге домой Тася вдруг спросила:
– Мама, а тебе нравится Римма Павловна?
Аля содрогнулась.
– А почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, что она тебя не любит.
– А почему она должна меня любить? К тому же она всю семью не любит.
– И ее там не любят, да?
– Похоже на то.
– Она чужая какая-то… Как будто с другой грядки… А мы с тобой нет, мы с той же, что и они, да?
– Мне кажется, ты права. Но к чему эти вопросы?
– Мам, разве не естественно, что дочь задает матери вопросы про жизнь?
– Ах про жизнь, – улыбнулась Аля. – Еще есть вопросы?
– Пока нет.
– Тогда я тебя спрошу. Скажи, тебе не страшно бросить школу, сдавать экстерном?
– Совсем не страшно. Я же с Тошкой…
– Я все-таки не понимаю Марго… Как она могла позволить Тошке жить с парнем… в открытую… Ужасно!
– Мама, но ведь лучше в открытую, чем тайком, разве нет?
– Все-таки есть какие-то рамки… Ладно бы поженились, а так…
– Но они же будут считаться как муж и жена… А штамп в паспорте в наше время не обязательно нужен. Просто тетя Марго очень современная и демократичная. Мама, вот скажи мне, а если бы я влюбилась, к примеру, во взрослого мужчину?
– К примеру? Или ты уже влюбилась?
Голос Али звучал так, что Тася решила: нет, ничего я ей не скажу! До приезда Воздвиженского оставалось две недели.
– К примеру, мама, ни в кого я не влюбилась. А вот ты влюблена в дядю Леву, и это видно невооруженным глазом.
– Что за чепуха! – залилась краской Аля.
– Мама, ты совсем меня за идиотку держишь? Я слепая, что ли? И почему ты не можешь мне это рассказать? Ты вдова, я папу почти не помню, я же про твоего Виктора знала, в нашей глухомани ведь не скроешь ничего, а тут ты…
– Да, дядя Лева мне очень нравится, но у меня с ним ничего нет. Да и быть не может…
– Почему?
– По многим причинам, и вообще я устала. Отвяжись от меня.
– Ты просто ханжа, мама!
– Что? Что ты сказала?
– Что слышала! Ты провинциальная ханжа, поэтому у тебя ничего не может быть с дядей Левой! Он просто не станет с тобой связываться, неинтересно, – вдруг вскипела Тася. – Имей в виду, если у меня кто-то появится, я ни за что с тобой не поделюсь! Ни за что!
– Таська, ты с ума сошла! Как ты с матерью разговариваешь?
– Так, как ты заслужила! – отрезала Тася и замолчала.
Аля поняла, что сейчас бесполезно ее воспитывать. Ей было обидно до слез. Но не может же она рассказать шестнадцатилетней девочке, что давно уже спит с Левочкой, что ему с ней очень даже интересно и что она вовсе не ханжа… А впрочем, наверное, все-таки ханжа, по крайней мере в вопросах воспитания. А Марго, Тошка и, пожалуй, Нуцико оказали слишком большое влияние на Таську. И она даже в душе приняла их сторону. Конечно, вседозволенность привлекает глупых девчонок… И школу вот бросила… А я согласилась… Как я могла? Это Марго… Она кого хочешь в чем угодно убедить может.
До дома они обе молчали, но когда вошли в квартиру, уютную, красивую, Аля ощутила, что не может сердиться на Марго. Слишком много та для нее сделала.
Она долго не могла уснуть. Дочка считает меня ханжой и открыто мне об этом заявляет. Но это все-таки лучше, чем если бы она только думала так. По крайней мере она не боится в открытую со мной говорить. И если у нее вдруг появится кто-то, никуда она не денется, а расскажет мне. Главное, не раздувать этот скандал. Утром надо вести себя как ни в чем не бывало.
Она приготовила завтрак, привела себя в порядок и разбудила дочку.
– Таська, вставай! У тебя сегодня что?
Марго спала в кабинете отца, не столько спала, сколько ворочалась с боку на бок. Наконец, она решила, что с нее хватит, и встала. Побрела на кухню. Все в доме спали. Но на кухне Эличка раскладывала пасьянс.
– Маргоша, что так рано поднялась?
– Не спится. Можно я с тобой посижу?
– Что за вопрос! Хочешь кофе? Или соку?
– Я сама налью. Загадала что-нибудь?
– Конечно.
– На Тошку что-нибудь?
- Предыдущая
- 23/38
- Следующая
