Выбери любимый жанр

Почти кругосветное путешествие - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 12

Изменить размер шрифта:

– Давай скорее! – обрадовалась Уморушка. – Я вмиг ее наверх доставлю!

Когда Иван Иванович приоткрыл глаза, юная лесовичка уже была на полпути к вершине.

– Что ты делаешь, Уморушка! – закричал он в ужасе. – Ты свалишься и разобьешься вдребезги!

– Не свалюсь… – услышал он в ответ бодрое пыхтенье, – ни на такие деревца лазили…

– Сейчас же ползи обратно! – пытался настоять на своем бедолага Гвоздиков. – Ты меня слышишь?!

– Слышу, слышу… – пропыхтела Уморушка, уже цепляясь за свисающие из гнезда ветви. – Вот вам шапочка-невидимочка, – она просунула в узкую щель спасительный головной убор, – побудьте пока в ней… А мы сейчас прилетим. – И Уморушка медленно поползла вниз. Достигнув земли, она облегченно вздохнула и снова посмотрела вверх.

Именно в этот момент из-за скалы бесшумно вылетела огромная черная тень и плавно скользнула к гигантскому гнезду. Это была птица, унесшая Гвоздикова, птица Рухх!

Глава девятнадцатая

Девочки еле успели скрыться за скалой, а Гвоздиков надеть спасительную чудо-шапку, как птица Рухх грузно опустилась на гнездо, сотрясая его и грозя разрушить. Зловещее чудовище принесло в когтях новую добычу: отнятую у шакалов тушку дикого козленка. Бросив окровавленную тушку чуть ли не на голову Гвоздикову, страшная птица повела рубиновым оком вокруг себя и сердито заклекотала: она с удивлением обнаружила пропажу другого блюда. Иван Иванович втиснулся в неглубокую выемку в стенке гнезда и затаил дыхание, он боялся, что даже судорожное туканье сердца может выдать его присутствие. Переступая с лапы на лапу, птица неуклюже повернулась вокруг оси, но съестных запасов так и не нашла. Еще более сердитое и злое клекотание потрясло округу. Боясь оглохнуть, Иван Иванович торопливо зажал уши обеими руками. Лежащая у ног растерзанная тушка несчастного козленка увеличивала его мучения. Наконец, смирившись с пропажей деликатеса, ужасная птица решила перекусить тем, что еще имелось. Перед едой Рухх надумала привести себя в порядок и стала чистить клювом перышки, своим грохотаньем напомнившие Ивану Ивановичу листы кровельного железа на светлогорских крышах. Не имея больше сил терпеть запах крови, Гвоздиков решил воспользоваться возникшей паузой и, превозмогая страх, вцепился обеими руками в тушку козленка и с трудом выпихнул ее в отверстие гнезда, через которое совсем недавно вел переговоры с Маришкой и Уморушкой. Увлеченная туалетом, птица Рухх не услышала возни позади себя: перья ее так гремели, что шум, который невольно производил Иван Иванович, выбрасывая козленка, начисто заглушался ею самой. Вдоволь погремев, чудовище решило приступить к трапезе. Тут-то оно и обнаружило, что и эта еда куда-то исчезла! Громовое клекотанье сотрясло горы. Маришка и Уморушка в страхе отскочили от скалы и нырнули в кусты шиповника, боясь быть задавленными покатившимися со скал камнями. Рухх неловко кружилась по гнезду, выискивая пропажу, время от времени кусая от злости края своего жилища. Гвоздиков сидел в жесткой яме ни жив, ни мертв: с одной стороны, ему грозило быть затоптанным страшным чудовищем, с другой стороны, открывалась неприятная перспектива вывалиться из гнезда с огромной высоты. Наконец, бестолковая птица сообразила выглянуть за борт своей утлой постройки и посмотреть вниз. Радостное, но такое же оглушительное клекотанье вырвалось из ужасной пасти голодного страшилища. Чуть присев и быстро оттолкнувшись лапами, Рухх взмыла над гнездом. Но еще быстрее стартовавшей птицы Гвоздиков успел вылететь из своего убежища и вцепиться двумя руками в холодные и жесткие крылья ненавистного врага. Секунда – и Рухх на бреющем полете подхватила козленка и снова взмыла вверх. Боясь расшибиться о землю, Иван Иванович все-таки заставил себя разжать онемевшие пальцы и покатился кубарем по густой траве. Шапка-невидимка свалилась с его головы, но прожорливое чудовище, увлеченное только козленком, уже не смотрело вниз, и Гвоздиков успел подобрать головной убор и снова натянуть его поглубже на взмокшую голову.

– Мы здесь!.. Здесь, Иван Иванович!.. – зашептали Маришка и Уморушка, увидев на миг перед собой любимого друга и наставника.

– Тише!.. Умоляю вас: тише!.. – прошипел в ответ невидимый Гвоздиков и на цыпочках, пошатываясь от усталости, побрел к кустам, из-за которых раздались знакомые и такие родные голосочки.

Кусты шиповника дрогнули, чуточку раздвинулись и вскоре вновь сомкнулись, как и прежде.

Глава двадцатая

Вернувшись на место своей стоянки, путешественники, конечно, не стали разжигать костер: во-первых, у них не было рыбы, а во-вторых, они боялись привлечь внимание страшной птицы.

– Отдышимся немного, перекусим, чем скатерочка угостит, и домой! Хватит судьбу испытывать, – сказал Иван Иванович, без сил валясь на ковер-самолет.

– Да уж, – поддержала его Уморушка, – пока нас не скушали, летим-ка в Чащу! – Она по-хозяйски растелила скатерть-самобранку, подумала немного, что бы такого заказать, и попросила: – Скатерочка-скатерочка, дай нам пирожков с визигой и грибков в сметане, пожалуйста!

– А еще кваску! – добавил Иван Иванович торопливо.

Не прошло и секунды, а на хлебосольной скатерке уже красовались желанные блюда. Гвоздиков, залпом опорожнив целую кружку кваса, снова прилег на ковер и устало смежил глаза.

– Если я вздремну, разбудите меня через полчасика…

И он моментально опрокинулся в сон.

Пообедав, Маришка и Уморушка решили все-таки отлучиться от Ивана Ивановича и получше изучить загадочные следы возле той скалы, где проходили недавно.

– Пока не узнаю, в чем дело, не улечу! – сказала Маришка подруге, шагая знакомой дорожкой. – Вдруг там клады закопаны?

– Может, и закопаны, а может, и выкопаны… – проговорила Уморушка, боязливо поглядывая по сторонам. – Лишь бы гремучка нас не заметила…

– Не бойся, не заметит. – Маришка проверила, на месте ли волшебная шапка и вздохнула: – Жаль, что шапка одна! В двух мы бы без страху шагали!

– Я и так не боюсь… – буркнула обиженно Уморушка. – Я просто опасаюсь…

Они подошли к скале и снова внимательно исследовали следы.

– Ничего не понимаю! – пожала плечами юная лесовичка. – Следы под самую скалу уходят, а входа нигде никакого нет!

«Уж не ТА ЛИ ЭТО САМАЯ пещера?!» – вспыхнула вдруг в голове Маришки догадка. Маришка потрогала скалу пальцами, но пазов или хотя бы маленьких трещин нигде не заметила. Все-таки она решила проверить себя и громко произнесла дрожащим от волнения голоском:

– Сим-сим, открой дверь!

Тут же скала задрожала, заскрипела и с каким-то противным зудящим скрежетом стала отодвигаться в сторону, открывая перед девочками вход в подземелье. Пораженная не столько двигающейся скалой, сколько могуществом подруги, Уморушка ахнула:

– Мариш, ты стала волшебницей?

Но Маришка только досадливо поморщилась в ответ на глупый вопрос и сделала шагов пять по ступенькам вниз.

– Смотри, сколько здесь всякого добра! – повернулась она к Уморушке, сияя от того, что наконец-то раздобыла самый настоящий клад. – Идем посмотрим!

Уморушка, боясь, что ее заподозрят в трусости, торопливо шагнула вслед за подругой.

– Брать ничего не будем, – предупредила она, – поглядим – и сразу назад!

Девочки спустились вниз и стали с интересом рассматривать несметные сокровища, сваленные в кучи по всему подземелью как попало. Груды золота и серебра привлекли внимание юных путешественниц меньше, чем горы драгоценных камней и целый арсенал странных сабель, мечей и кинжалов. Были здесь и ковры, какие-то изящно изогнутые сосуды, прочая домашняя утварь…

Вдоволь насмотревшись на сокровища, девочки вдруг спохватились, что пора бы им возвращаться. Быстро взбежав по ступенькам вверх, они хотели было выскочить наружу, но у самого выхода замерли, как по команде: к скале, понукая лошадей и что-то сердито крича друг другу, уже подъезжали какие-то странные и страшные по виду люди.