Кладоискатель и доспехи нацистов - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/77
• Следующая

Когда я вернулся к Сашке, канонада прекратилась. Настрелявшись до звона в ушах, ребята покинули нас, оставив нехилый боекомплект. Мы с Крейзи утащили ружья подальше в лес и решили испробовать их на дереве. Установили новый ПТР напротив толстой сосны на расстоянии шагов пятидесяти.

Не доверяя прицелу, расположенному у ПТРД по странной прихоти конструктора сбоку и поэтому вызывавшему подозрения, я самолично занялся наводкой при помощи катушки ниток. Из-за чрезмерной длины нитка провисала и неоднократно рвалась, но я все же добился желаемого результата. Выставив ствол по мерке, я приказал Сашке подать патрон и выстрелил.

Ничего не произошло. Дерево осталось стоять, даже не шелохнувшись. Сообразив, что, скорее всего, получился промах, я перезарядил ружье и снова пальнул в дерево.

Мы думали, что сосна расколется пополам и рухнет, но пуля со стальным сердечником действовала несколько по-другому. Когда мы подошли к мишени, то увидели в лицевой части две дырки. Сзади ствола образовалась узкая длинная трещина, а пули улетели неизвестно куда.

Хорошо воевать в лесу с ПТРом – достанет где хочешь. Я бы не позавидовал тому, кто попытался укрыться от меня за деревом! Танковую броню 14,5-мм пуля, правда, не прошибала, поэтому наши целились в смотровую щель. Многослойное стекло триплекс такую примочку удержать не могло. Если попадали, танк выходил из боя – механик, сидящий напротив щели, в буквальном смысле терял голову. Для дополнительного поражения противника в экспериментальную модификацию пули БС-41 помещали капсулу с хлорацетофеноном. Влетая в танк, она наполняла заброневое пространство слезоточивым газом, выводя из строя весь экипаж. Эти впечатляющие подробности я узнал от местного корифея военной истории Макса Сидоренкова, иногда копавшего вместе с нами. Но в тот день Макса с нами не было и освидетельствовать партию найденных патронов было некому. Настрелялись до одурения, представляя, как долбим с крыш правительственные лимузины, катящие по Московскому проспекту. Наигравшись и отмыв закопченные морды, навострили лыжи в город – жратва закончилась еще утром, да и спальных принадлежностей не взяли.

Противотанковые ружья и остатки патронов мы спрятали до лучших времен в затопленной воронке. Бросать в лесу было жалко, а тащить с собой постремались. Поэтому укрыли их под водой. Надеялись, что когда-нибудь вернемся и заберем, да вот так и не собрались.

Зато такая возможность представилась нам теперь.

– Что мы с пэтээрами будем делать без патронов? – задал я вполне разумный вопрос.

– Как без патронов? Мы же в воронке их затопили.

– А каким образом ты их оттуда добудешь? Пэтээры можно крюком выудить, а чтобы патроны достать, придется всю воду из воронки вычерпывать. Ведер у нас нет, да и возиться неохота.

– Ну, значит, на позициях найдем, – Сашку не оставлял наивный энтузиазм.

– А ну как не найдем? – предположил Аким.

– Найдем, патронов на Апрашке завались, только поискать надо получше, – не унимался Крейзи.

– Если не найдем, Сашке по макитре настучим, – предложил Пухлый.

– Пэтээром, – добавил я. Апраксинскую глину можно было рыть до посинения и при этом ничего не найти. Сей предмет мы уже проходили.

– Я раз видел, как на винтовках дрались, – поведал Аким, пряча в бороду улыбку, – трофейщики в лесу. Патроны у них кончились, а все никак не утихомириться. Похватали шпалеры за стволы и устроили махач, как на дубинах.

– Долго сражались? – спросил Дима.

– Нет, недолго. У одного приклад отлетел, а второй его так пошел мутузить, что он убежал.

– Пэтээром-то сильно приложить можно, – размечтался Глинник.

– Ты его так просто не поднимешь, – тоном знатока изрек Аким. – Вообще-то можно, если за ствол раскрутить. Тогда им стену размолотить – плюнуть раз.

Сашка беспокойно заерзал. Глаза его забегали.

– Давайте не пойдем на Алрашку, – заговорил он, оглядывая нас по очереди, – и правда, что там без патронов делать? Может быть, мы их вообще не найдем. Зачем заморачиваться их искать? Только зря время потеряем. Канавы там надо глубокие копать. Ну их. Да мне и расхотелось уже из пэтээров стрелять…

– Ха-ха-ха, а вот это уже малоебучий фактор, – заржал Пухлый. – Ты встрял, деточка, ты встрял!

Крейзи беспомощно забуксовал. Впечатления от вчерашнего опиздюливания были свежи в его памяти.

Пухлый реготал и глумился.

Посовещавшись, мы решили забрать ружья, только если ничего более путного не найдем.

Наиздевавшись над Крейзи, принялись укладываться спать. Балдорис остался досушивать одежду, укутавшись в глинниковское одеяло. Пухлый надел ватный подшлемник, заменяющий ему ночной колпак, и залез в гамак. Дима снял притороченный к «Ермаку» спальный мешок и закутался с головой, чтобы не докучали комары.

Лесовик-Аким разместился на подстилке из лапника. Он был старый партизан. Колотун его не брал.

Беспредельщик Крейзи поступил куда радикальнее. Наспех свалив пару сосенок, плотно придвинул друг к другу и взгромоздился сверху. Ветки пружинили и кололись. Сашка ворочался и шипел.

Глинник завернулся в грубую немецкую шинель, которую доселе таскал на себе в скатке, рядом положил неразлучный «маузер», закрыл глаза и стал похож на убитого ганса.

Неприхотливый Боря прикорнул на одеялке. От ночных холодов он берегся при помощи свитера крупной вязки, толстой фланелевой рубашки и куртки. На расстоянии вытянутой руки застыл подобно сторожевому псу деготь, устремив к небу вздернутый на расставленных сошках раструб пламегасителя.

Я раскатал позаимствованный у Пухлого лист пенополистирола, улегся ничком, натянув на уши воротник кожана, втиснул под себя скрещенные запястья и уткнулся лицом в локти, спасаясь от назойливых кровососов.

Запоздалый грибник, ненароком забредший на карты, вполне мог бы перепутать, в какое время он живет. Наш бивак сильно напоминал партизанскую стоянку. Среди лежащих тел, одетых в разномастную форму эпохи Великой Отечественной, торчало оружие той же поры, которое завтра будет пущено в ход. Война никогда не покидала Синяву.

Ночью у нас случилась авария: Балдорис остался без одежды. Закемарил у костра, а торфяная почва, в которую были воткнуты подпорки, прогорела, и веточки, соединенные растянутым на них тряпьем, попадали в огонь. Просохшие лантухи вспыхнули, как порох, и пробудившийся на запах паленого Боря успел спасти только обугленные лохмотья.

Впрочем, беда была поправимой. Каждый выделил что мог из своего гардероба. Не возвращаться же из-за этого дурака домой! Таким образом Балдорис превратился в подобие Джона Рэмбо после встречи с самогонщиками, каким его описывали в книге. Ботинки сушились поодаль от костра и поэтому уцелели. То есть Болт мог ходить, а это главное. Я дал ему запасные носки, Крейзи – спортивные штаны, которые носил под галифе. Трико оказалось Балдорису не по размеру и, даже натянутое, едва доставало до середины икр. Боря подарил футболку. В одеяле Глинника вырезали посредине дыру. Болт надел его как пончо. Это была единственная вещь, пришедшаяся ему впору.

Перепоясанный куском нейлонового каната, Балдорис производил страшное впечатление. Во все стороны из нелепого наряда торчали оголенные конечности, взъерошенную голову покрывала облезлая гансовка. Вблизи от этого гуманоида замолкали птицы и деревья стыдливо размахивали ветвями. В руках у Балдориса была винтовка. Случайный грибник упал бы в обморок, доведись повстречаться с таким страшилищем.

Словом, Болт стал достойным членом нашей команды.

Глядя на Балдориса, и нам бултыхаться в студеной воде расхотелось. Поэтому перекочевали с карт на более сухое место. За время интенсивной ходьбы все согрелись. Остановились на давно не копанных позициях, которые следовало обновить.

Отнявший немало сил марш-бросок дал знать о себе голодным ворчанием в желудке. Привыкшие к домашнему комфорту утробы единогласно требовали пищи. Я стал зондировать место под костер щупом и вдруг наткнулся на что-то твердое.

• Предыдущая
• 45/77
• Следующая