А,Б,В,Г,Д… И другие (С иллюстрациями) - Томин Юрий Геннадьевич - Страница 41
- Предыдущая
- 41/45
- Следующая
— Двигаться! — с восторгом сказал ассистент.
Тракторист был слегка ошарашен. Конечно, он прекрасно знал, что может выйти из того, когда двое «двигаются» под музыку, да еще не один вечер, да еще если с такой симпатичной девочкой, как эта. В свои двадцать три года, отслужив в армии, кое-что повидав, он встречал еще и не таких шизиков. Но его смутила серьезность Лжедмитриевны. В словах ее не чувствовалось скрытой насмешки, она, кажется, и в самом деле хотела узнать.
— Ты учительница? — спросил тракторист.
— Нет.
Алексей Палыч не понял, продолжает ли Лжедмитриевна какой-то свой эксперимент, или ей на самом деле захотелось выяснить смысл танцевального обряда, но тракторист был ему симпатичен, и он решил вмешаться.
— Вы не сердитесь, товарищи, — сказал он, — но Елена Дмитриевна — руководитель группы. Она не имеет права оставлять ребят одних.
— Елена Дмитриевна! — сказал ассистент с непонятным воодушевлением.
Тракторист внезапно посуровел. Все признаки расположения к приезжим исчезли с его лица.
— Извините, — сказал он и, упрямо наклонив голову, быстро двинулся прочь.
— Вы не могли бы задать ему вопроса полегче? — спросил Алексей Палыч. — Парень вас выручил… На танцы можно не ходить, но… Или вы продолжаете какие-то незапланированные эксперименты?
— Нет, — сказала Лжедмитриевна. — Мне было самой интересно. Вот эти самые танцы… они не имеют логической основы… У нас их не могут понять. Но я спрашивала не для нас, а для себя лично. Вы знаете, Алексей Палыч, мне хотелось пойти на танцы. Просто иначе спрашивать я не умею. Но мне кажется, что я «заразилась».
— Вы плохо себя чувствуете?
— Чувствую я себя как раз хорошо.
— Чем же вы заболели?
— Я не заболела. Помните, я вам говорила, что некоторые наши исследователи, пожив у вас… как бы вам сказать… становятся похожими на ваших людей. Начинают думать самостоятельно, приобретают эмоции — заражаются. Как исследователи они сразу теряют ценность. Вот и я — тоже…
— Когда вы это почувствовали?
— Примерно тогда, когда утопила рюкзак.
— Прекрасно, — сказал Алексей Палыч. — Значит, теперь мы думаем одинаково. Поход прекращается окончательно и бесповоротно. Так?
— Да, — согласилась Лжедмитриевна, — но я пока не знаю как…
— А я знаю, — сказал Алексей Палыч.
КАТАСТРОФА
Алексей Палыч проснулся часов в восемь. Ребята еще спали. Наверное, и во сне они все еще продолжали идти: кое-кто за ночь успел развернуться на сто восемьдесят. Лжедмитриевна спала на боку, положив локоть под голову. Алексею Палычу показалось, что сегодня она выглядит совсем по-земному. Возможно, так виделось ему из-за вчерашнего разговора, но с этого момента имя «Лжедмитриевна» заменилось в его мыслях именем «Лена».
Алексей Палыч подошел к ней и потрогал за плечо.
— Будите ребят.
Лена поднялась, протерла глаза, скомандовала подъем и приказала идти умываться. Ребята, отдохнувшие и повеселевшие, побежали к колодцу. Алексей Палыч вздохнул. Взгляд его отыскал в углу ведро, накрытое марлей. На столе в большой чашке высилась куча вареной картошки и стояла солонка. Минут десять — пятнадцать можно было еще потянуть, чтобы не портить ребятам завтрак.
Весело переговариваясь, ребята чистили сваренную в мундирах картошку, запивали ее молоком и обсуждали, чего и сколько нужно купить в магазине. Алексей Палыч завтракать не стал. Ему казалось, что сидеть вместе со всеми и притворяться «своим» было бы пределом свинства.
Когда же все поели и Валентина вынесла несколько картошин и мисочку молока Венику, охранявшему их ночью, Алексей Палыч понял, что тянуть дальше нельзя. Он не знал, как начать разговор, но ему помогла Валентина. Она спросила:
— Алексей Палыч, когда открывается магазин?
— Магазин открывается в десять, — Алексей Палыч откашлялся. — Но купить мы ничего не сможем: я потерял деньги.
В наступившей тишине стало слышно, как поет заблудившийся в бараке комар. Алексей Палыч почувствовал, что краснеет, — ему было от чего краснеть. Борис мельком глянул на Алексея Палыча и отвернулся: он знал, что его учитель человек аккуратный. Но также он знал, что учитель его человек честный.
Молчание становилось невыносимым. Алексей Палыч легче перенес бы взрыв возмущения. Но все молчали. Только Шурик икнул — не то удивленно, не то сочувственно.
— Но вы платили вчера в столовой… — произнес наконец Гена.
— У меня были свои. Лучше бы я их потерял.
— Конечно лучше, — сказал Шурик, который прекрасно помнил слова Алексея Палыча о «недостойном поведении».
— Заткнись! — заорал Стасик.
И Алексей Палыч понял, что кричат в данном случае не на Шурика.
— Я, конечно, все возвращу… — холодея от собственного нахальства, сказал Алексей Палыч. — Но сейчас у меня просто нет. Вот…
Алексей Палыч вынул из правого внутреннего кармана бумажник, выложил на стол паспорт, фотографию внука, рецепт на лекарство для жены и несколько бумажных купюр. В то же время левая часть его груди явственно ощущала давление левого кармана, где лежал плотный конверт с общественными деньгами. В том, что обыскивать его не будут, Алексей Палыч был абсолютно уверен.
— Вы нигде их не доставали?
— Нет, — охотно ответил Алексей Палыч, ибо сейчас он говорил чистейшую правду.
— Может, выронили, когда на тракторе ездили?
— Вчера вечером к нам заходил тракторист. Я у него спрашивал, — солгал Алексей Палыч: он не хотел, чтобы к парню прилипла даже крупица подозрения.
— У кого есть какие деньги? — спросил Стасик.
Ребята зашарили по карманам, начали выкладывать всякую мелочь. Шурик выложил целых три рубля. Стасик молча отодвинул их в сторону и пересчитал остальные. Даже с деньгами Алексея Палыча выходила весьма смехотворная сумма.
Именно в этот момент Алексей Палыч с трудом преодолел пик искушения: ему захотелось сунуть руку в карман, выложить деньги и сказать, что он пошутил; сдержался он с большим трудом. В мимолетном взгляде Бориса ему снова почудился какой-то укор. Но уж Борис-то должен был понимать…
— Значит, все, — сказал Стасик.
И ни слова упрека…
— Я пойду, попробую поискать… — пробормотал Алексей Палыч и поспешно вышел наружу. Он больше уже не в силах был смотреть ребятам в глаза. И если настоящему вору краденое карман не жжет, то Алексей Палыч явственно ощущал, что левый его карман наполнен чем-то очень горячим.
Борис выскочил вслед за ним.
Алексей Палыч бесцельно бродил по двору, даже не пытаясь делать вид, будто что-то ищет. За ним по пятам следовал соскучившийся за ночь Веник. Он забежал вперед, полаял на Алексея Палыча, приглашая его поиграть, но этот хозяин почему-то не хотел ни бегать, ни бросать веточки, ни разговаривать.
— Деньги у вас? — спросил Борис.
— Ну конечно. Просто мне жалко было вчера тебя будить. А как ты догадался?
— Тут и догадываться не надо. Пиджак-то у вас был мокрый вчера… Карман обтянуло прямоугольничком, так этот прямоугольничек и сейчас остался.
— Ты меня осуждаешь?
— Не в этом дело, — сказал Борис. — Я просто подумал: а может, пускай они идут дальше? Зачем мы им будем поход портить? Вроде у них все нормально. А мы вернемся.
— Зачем тогда мы с ними пошли?
— Что пошли — правильно. Вернемся — тоже правильно.
— Ты знаешь, Боря, еще пять минут назад я мог сказать, что пошутил. Сейчас это невозможно. Мое самолюбие в расчет можно не принимать. Но сама Лена хочет во что бы то ни стало вернуться. Я пока не понимаю, почему… но… ее-то слово — закон.
— Ладно, — согласился Борис. — Я разве против. Меня уже дома, наверное, с собаками ищут. Я уже убегал один раз дня на три… Помните? Я вам говорил… К бабушке. Это когда телевизор стал чинить… Только тогда они знали, куда я убежал.
— Сколько тебе тогда было лет?
— Лет уже много. Девять или десять…
— Да, я помню, — сказал Алексей Палыч. — Телевизор новый купили?
- Предыдущая
- 41/45
- Следующая