А,Б,В,Г,Д… И другие (С иллюстрациями) - Томин Юрий Геннадьевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/45
• Следующая

— Но ведь кто-то виноват? — заявил Шурик. — Так не бывает, чтобы никто не виноват.

— Мы гребли… — сказал Борис и кивнул в сторону Лжедмитриевны. — Она сидела… Она все видела.

Лжедмитриевна молчала, и на сей раз молчание ее было непонятно всей группе.

— Самый ценный рюкзак, — сказал Стасик. — Пускай бы любой другой. Я, конечно, тоже виноват. Но и вы могли сообразить — привязать!

— Любой другой сразу бы не утонул, — сказал Шурик. — А в этот, как нарочно, все банки напихали.

«А он нечаянно попал в точку, — подумал Алексей Палыч. — Не „как нарочно“, а просто нарочно… Она сама уложила… А ведь по логике, при переправе самое ценное надо разделить, а не складывать в одно место.»

Алексей Палыч понимал, что Лжедмитриевне придется прекратить поход и, значит, его цель будет достигнута. Но нельзя сказать, что он очень радовался в эту минуту. Он видел расстроенные лица ребят, их растерянность. Ребят было жалко. Алексей Палыч слегка раздваивался. Если бы была такая возможность, он сам сейчас нырнул бы за рюкзаком. Это лишний раз доказывает, что Алексей Палыч не был человеком железной воли, не умел идти к цели по прямой, что вообще-то не так и плохо, ибо люди, идущие к цели прямолинейно, не всегда смотрят, кто попадается им под ноги.

Ребята не решались обвинить Лжедмитриевну вслух. Они молчали. Молчание затягивалось, и становилось ясно, что на сей раз одним словом ей не отделаться.

Шурик продолжал затягивать петлю.

— Кто укладывал рюкзак на плот?

— Елена Дмитриевна, — сказала Марина.

Алексей Палыч, видевший уже на горизонте станцию, электричку и благополучное возвращение в Город, попытался смягчить обстановку.

— По-моему, — сказал он, — в данной ситуации это не имеет особого значения. Произошел несчастный случай. Нужно искать выход.

Ему никто не ответил. Молчание становилось уже совершенно невыносимым, оно грохотало в ушах сильней барабанов.

Лжедмитриевна подняла голову и сказала:

— Рюкзак задела я. Привязать просто не догадалась: я никогда раньше не плавала на плотах.

Алексей Палыч подумал, что все сказанное было правдой на сто процентов, если не считать слова «задела». Задеть и столкнуть — понятия разные.

Как ни странно, признание Лжедмитриевны вызвало некоторое облегчение. Возможно, никому из ребят не хотелось произносить слова, которые напрашивались сами собой.

— Что делать дальше, будем решать коллективно, — сказала Лжедмитриевна.

— Сейчас бы хорошо коллективно поесть, — сказал Шурик.

— Хорошо, — сказала Лжедмитриевна, — давайте обыщем рюкзаки — у кого что осталось.

Ребята, словно обрадовавшись, что закончился этот тягостный разговор, бросились потрошить рюкзаки. Добыча оказалась невелика: полбуханки черствого хлеба, восемь конфет «Старт», банка сгущенки, начатая пачка чая, лавровый лист и перец, взятые Геной для ухи.

Каждую вещь перетрясли несколько раз и набрали еще две пригоршни крупы пополам с мусором. Алексей Палыч и Борис, разумеется, ничего не могли внести, кроме идей.

Выходить было уже поздно. Сегодня решили дальше не двигаться, а хорошо все обдумать. Борис предложил поискать грибов: по его расчетам, они должны уже появиться. Борис и Алексей Палыч ушли в лес. Мартышка, уже на правах старой подруги, увязалась за ними.

Гена направился на берег ловить рыбу.

Валентина осталась выуживать крупинки из мусора.

Шурик расстелил палатку и улегся на нее мечтать об обеде.

Лжедмитриевна с необычным для нее рвением принялась носить к стоянке дрова.

В общем, все пока выглядело так, будто ничего страшного не произошло. Да и что может произойти в довольно населенном районе нашей перенаселенной планеты? Привыкнув к сытости, трудно представить себе голод.

Из ребят только Стасик и Чижик попытались решить проблему одним ударом. До вечера они болтались на плоту посреди озера, шаря по дну самодельной кошкой, но ничего не нашли.

Что же касается Веника, то, порыскав у костра, поискав рюкзак, начиненный вкусными запахами, он его не обнаружил, но выводов из этого не сделал.

Пологий склон тянулся вверх от озера; он порос густым осинником, кое-где попадались березы. В таком лесу как раз и должны расти первые грибы. Это Борис знал совершенно точно. Но грибы об этом, очевидно, не знали.

— Поднимемся повыше? — предложил Алексей Палыч.

— В бору сейчас делать нечего, — заявил Борис. — Разве горькушки…

— Боря, а какой гриб лучше всего? — спросила Мартышка.

— Тот, который в корзине. — Так говорил отец Бориса, гордившийся тем, что собирал только молоденькие, находя их чуть ли не под землей.

— А я думаю — сыроежки. Их можно есть сырыми.

— Где это написано?

— Нигде. По названию видно.

— Найдем — попробуй, — хмыкнул Борис.

Из всех грибов Мартышка четко могла распознать только мухомор, да и то потому, что дома был цветной телевизор. В ее семье грибами не увлекались. Борис и Алексей Палыч тоже не были знатоками. Они даже не подозревали, что съедобны почти все грибы. Из примерно тысячи пятисот видов съедобных они собрали всего несколько: белый, подосиновик, подберезовик, лисичку, волнушку, сыроежку, масленок. Все остальные на их языке именовались «поганками». Это общечеловеческое заблуждение приносит лесу большую пользу: кое-что в век тотального опустошения леса остается для животных и насекомых.

Первый гриб все же нашла Мартышка. Она радостно взвизгнула и бросилась к нему с такой скоростью, словно тот от нее убегал.

— Теперь можешь попробовать, — сказал Борис.

— Поганка?

— Сыроежка.

— Дай честное слово.

Борис молча пожал плечами: это уж точно — протяни ей палец, она до плеча руку отхватит.

Мартышка откусила кусочек сыроежки, пожевала и выплюнула.

— Горько… — сказала она с какой-то обидой, будто не гриб ее обманул, а Борис. — Почему ты меня не учишь грибы собирать?

Да, теперь уж получалось, что Борис ей как будто бы что-то должен. А он не любил ходить в должниках. Он и так уже чуть ли не превратился в подхалима, не нагрубив Мартышке ни разу за последние полчаса.

— Поменьше разговаривай, — сказал Борис. — Грибы шума не любят.

— Разве они слышат? — наивно спросила Мартышка.

Но цену ее наивности Борис уже знал.

— Не мешай.

— Попроси как следует, — тут же нашлась Мартышка.

Поняв, что любое его слово никогда не будет последним, Борис замолчал надолго. И сразу же начали попадаться грибы. Сначала два сросшихся черноголовика, затем семейство упругих рыжих лисичек. Все это отправилось в кепку. Еще черноголовик и маленький красный.

— Какой хорошенький, — сказала Мартышка. — Как называется?

— Подосиновик.

— А почему он рос под березой?

«О господи!» — произнес Борис мысленно. Вслух он заметил:

— Не он под ней, а она над ним росла.

Пока Мартышка пыталась разобраться в этой подозрительной фразе, Борис успел удрать к Алексею Палычу.

У Алексея Палыча дела шли похуже, но зато он нашел один белый.

— Не густо… — сказал Алексей Палыч. — Сухо, наверное.

Как и большинство грибников, Алексей Палыч был склонен обвинять не себя, а природу. Если грибник найдет мало грибов, то он всегда найдет много причин: мало дождей, много дождей, ранняя весна, поздняя весна, ночные заморозки, мало солнца и, годящаяся на все случаи, — «тут до нас целый полк прошел, все вытоптали».

На сей раз виноватым оказалось солнце, ну, а если добираться до самых корней, то Бюро прогнозов погоды, лишившее дождей целую область, вопреки своим показаниям. «Тюрьма по ним плачет» — так говорили в Кулеминске про метеорологов рыбаки, грибники и дачники. Алексей Палыч сначала помалкивал: образование он получил как раз в Метеорологическом институте, но со временем и он распоясался.

• Предыдущая
• 28/45
• Следующая