Малохольный экстрасенс - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 17

– Я только хочу вам сказать, – промолвил гость, вставая, – что если бы ваши дебилы приехали чуть позже, они меня никогда бы не нашли.

Еле заметная усмешка тронула тонкие губы человека с не запоминающимся лицом.

– Ошибаетесь. Это намного проще, чем та работа, за которую вы беретесь. Что вам нужно для нее?

– Будет нужно – попрошу.

Хозяин встал, и тут же в дверь вскочил цветной охранник…

Поздним вечером тот же охранник осторожно заглянул в кабинет.

– Спит! – коротко доложил он от порога.

– Давно? – поднял брови хозяин.

– Только что, – охранник спешил, глотая слова. – Я в глазок смотрел, как приказали. Сначала он все руками над ней водил. Поводит-поводит, потом посидит на ковре немного – и снова. И так это… – охранник с трудом подбирал слова. – Как бы вытирает что-то. Никогда такого не видел. Аж жутко, блин! А потом совсем упал. Я заглянул – спит!

– Пойдем!

Они поднялись наверх. Гость лежал на ковре. На боку, уткнувшись лицом в собственное плечо. Человек с не запоминающимся лицом наклонился над девочкой. Она спала, тихо посапывая носиком. Он потрогал ее лобик. Тот был сухим и теплым. Почувствовав прикосновение, девочка вздохнула и перевернулась на бок. Хозяин убрал руку и склонился над человеком на ковре. Дыхания его не было слышно. Он поднял пальцем веко лежавшего – зрачка под ним не было.

– Позови врача, – обернулся он к охраннику. – Она внизу. К нему. Потом пусть зайдет ко мне.

Он выпрямился и пошел к двери…

Через полчаса женщина в белом халате открыла дверь его кабинета.

– Ну? – поднял он голову.

– Такое впечатление, что полное нервное и физическое истощение, – заговорила женщина, волнуясь. – Странно: днем он выглядел абсолютно нормально. А тут пульс еле прощупывался, и дыхание…

– Ну и? – прервал ее хозяин кабинета.

– Сделала укол, поставила капельницу, – торопливо стала перечислять она. – Он и сейчас лежит под ней. На ковре, – она помедлила. – Он пришел в себя.

– Перенесите его в другую комнату.

– Мы хотели, – женщина вздохнула, – но он запретил. И даже обругал нас. Говорит, что еще не закончил, нужен еще сеанс…

– Тогда пусть остается, – сказал человек с не запоминающимся лицом. – Принесите только ему поесть.

– Но… – замялась женщина.

– Что еще? – поднял он брови.

– Если у него такой упадок после того, как он выглядел здоровым, то в нынешнем состоянии он не может что-то делать. Он просто умрет! Понимаете?

– И что из этого?

– Как вы можете?! – лицо женщины пошло пятнами.

– Могу. Я его не заставляю убивать себя – успокойтесь. Его пригласили для другого, того, что он делал без всякого упадка сил, выходил на своих ногах, да еще деньги раздавал, – он помолчал. – Я не виноват в том, что он решил сделать нечто иное и лежит сейчас на ковре. Меня, по правде говоря, это совсем не волнует. Только девочка. Как она?

– Хорошо, – медленно выговорила женщина. – Ей явно лучше. Я даже не стала делать ей обычную инъекцию – она спит спокойно.

– Вот это – главное! И не забывайте: вас пригласили ухаживать за ней, а не за ним. Он взрослый, и сам знает, что делает. Идите!

Она понуро повернулась к двери.

– За ним тоже можете смотреть! – крикнул он ей вслед, почему-то раздражаясь. – Если вам того хочется. Но работать ему не мешать. Ясно?

После ее ухода он еще некоторое время сидел, сердито вертя пальцами толстую тяжелую ручку с золотым пером. Ему было неприятно и обидно. И он в раздражении швырнул ручку на стол…

Санитарка мыла пол в коридоре больницы и, размашисто двигая швабру с тряпкой по гладкому мозаичному полу, и сердито поглядывала на приоткрытую дверь ординаторской. Там опять сидели эти двое. Их следовало выгнать уже давно, чтобы убрать в комнате – заведующий отделением на этот счет был строг, но санитарка почему-то робела. И это еще больше злило ее.

"Завели моду в тихий час по кабинетам шляться! – сердито думала она, полоща тряпку в ведре с крупной надписью "Для пола". – На то он и тихий час, чтобы все отдыхали. Даже врачи в это время уходят. А эти сидят и сидят!.."

Она с сердцем шваркнула мокрой тряпкой о пол. И, словно в ответ, из-за неприкрытой двери ординаторской донесся смех. Смеялась женщина – легко и радостно.

– Если бы ты только видел его лицо! – воскликнула она и снова засмеялась: – Как он смотрел, когда я ему это сказала!

– По-моему у него вообще нет лица, – сумрачно отозвался мужчина. – Так, маска какая-то.

– Не-ет, есть! – не согласилась женщина. – И ты бы видел, как оно дергалось!

– Удовольствия мало, – вздохнул мужчина. – Не видел и не хочу. Хватит с меня того, что я видел здесь. Приехал, всех из палаты его дебилы выгнали, заходит, сволочь…

– А чего он хотел? – удивилась женщина. – Ты не рассказывал…

– Деньги привез. За работу…

– Много?

– Лет на десять хватило бы.

– И что?

– Пусть он засунет их себе в одно место. Не нужно мне ничего от него. Вместе с его мордоворотами.

Женщина вновь засмеялась.

Санитарка в коридоре неодобрительно покачала головой. Надо же – от денег отказался. Да еще каких! И за работу! Ну и что, что тот был неприятный – деньги на вид всегда хороши! "Миллионер нашелся! – раздраженно думала она, возя тряпкой по полу. – А сам в старой пижаме – как дали здесь, так и не снимает. Другие больные почти все в своем – сейчас разрешают, а этот в пижаме… Костюма спортивного и того нет! Да и сам коней бы двинул, если бы не эта дамочка. (Санитарка вспомнила, что ей рассказывали медсестры.) Привезли сюда холодного и в коридоре бросили. Наши и вставать не хотели – под утро сон самый. Так эта всех на голову поставила. Сама доктор, знает, как у нас лечат. И лекарств с собою привезла – у наших, как обычно, ничего и никогда. Всю жизнь эти мужики за бабами! И что она в нем нашла? Одна борода, да и та седая…"

Санитарка сердито плюнула и тут же смахнула плевок с пола широким полотнищем тряпки. Она вспомнила, как сестры со второго этажа, где размещалась травматология и где она тоже убирала, рассказывали ей, как привозили недавно одного после автомобильной аварии. Молодой совсем был – заснул за рулем. Оказалось, что сын большого начальства. Сколько тогда налетело в отделение людей, палату цветами завалили, а фруктов всяких было сколько – сестры потом два дня все это ели! Им и денег набросали – врачам и сестрам – только бы спасли. Куда там – умер на второй день и в сознание даже не пришел, бедненький.

Санитарка вспомнила, как провезли тогда мимо нее каталку с телом, прикрытом простыней, – к полу свешивалась пухлая, неживая уже рука с огромным золотым перстнем на среднем пальце. Ей тогда нестерпимо захотелось сдернуть тот перстень (стоило только рукой двинуть) – зачем он мертвому? Но вокруг были люди, и она не решилась. Да и у двоих, что катили коляску в морг, морды были зверские – они бы ей сдернули! Эти, из морга, своего не упустят!

"Мало им, идолам, что родственников покойных обдирают – и все только за то, что помоют холодного, да оденут! А тут на одну зарплату…"

Она замерла, прислушиваясь. За дверью ординаторской по-прежнему громко разговаривали.

– Может ты все-таки поспешила? – спрашивал мужчина. – Жалко девочку.

– Да она через день уже бегала! – не согласилась женщина. – Ты бы видел, какие глаза были у моих в клинике, когда мы привезли ее обследовать! Поверить не могли, что это она. Все головами крутили, пока она их по именам называть не стала – запомнила, пока лежала…

– Значит сенсация? Опять ко мне повалят?

– Не мечтай, – хмыкнула женщина. – Ты наших не знаешь. Они же ей таблетки с уколами прописывали – вот и помогло. В крайнем случае спишут на самопроизвольное исцеление. Так у нас всегда делают, когда не могут толком объяснить. Не волнуйся, конкурентов наши не любят…