Мертвые души - Гоголь Николай Васильевич - Страница 40

• Предыдущая
• 40/355
• Следующая

“Ей богу дал 10 тысяч”, сказал Ноздрев. “Ты себе можешь божиться сколько хочешь”, отвечал зять.

“Ну, хочешь, побьемся в заклад”, сказал Ноздрев. В заклад зять не хотел биться.

Потом Ноздрев показал пустые стойла, где были прежде тоже очень хорошие лошади. В этой же конюшне видели [они] козла, которого, по старому поверью, почитали необходимым держать при лошадях и который, как казалось, был с ними в ладу, ибо гулял[был с ними в большой дружбе и гулял] под их брюхами, как будто у себя дома. Потом Ноздрев повел их глядеть волченка, бывшего на привязи. “Вот волченок!” сказал он своим гостям: “я его нарочно кормлю сырым мясом. Мне хочется, чтобы он был совершенным зверем”. После этого повел он их в амбар показывать одеяло, сшитое из натравленных им зайцев. Обсмотревши одеяло, пошли смотреть пруд, в котором, по словам Ноздрева, водилась рыба такой величины что 2 человека с трудом вытаскивали штуку, в чем однако ж, родственник не преминул усумниться. “Я тебе Чичиков покажу теперь пару щенков самой чистой псовой породы”, сказал Ноздрев и повел их к низенькому домику окруженному большим, загороженным со всех сторон двором. Вошедши в этот двор, увидели там Разбоя, Разора, Налетку, Красотку, Птицу, Змейку, которые, пустивши мельницами хвосты, побежали во весь галоп к ним на встречу и начали здороваться с ними совершенно без всякой церемонии. Штук десять из них положили свои лапы Ноздреву на плечи. Разбой оказал такую же дружбу Чичикову и поднявшись на задние [лапы] ноги, лизнул его языком в самые губы, так что Чичиков тут же выплюнул. Осмотрели щенков: хорошие были щенки. Потом пошли осматривать суку” которая была уже слепая и, по словам Ноздрева, должна была скоро сдохнуть, но года два тому назад была очень хорошая сука. Осмотрели суку: сука точно была слепая. Потом пошли осматривать водяную мельницу с изломанным колесом, [водяную мельницу, в которой не было одного колеса] осмотрели и мельницу. “А вот тут скоро будет кузница”, сказал Ноздрев. Немного прошедши, они увидели, точно, кузницу. Осмотрели и кузницу.

“Вот на этом поле”, сказал Ноздрев, указывая пальцем на поле: “зайцев такое множество, что просто земли не видно. Я сам своими руками поймал одного из них за задние ноги”.

“Ну, зайца ты руками не поймаешь”, заметил зять.

“Ей богу, поймал”, отвечал Ноздрев: “хочешь я тебе даже покажу, пришедши домой, с него шкурку. Теперь я поведу тебя посмотреть”, продолжал он, обращаясь к Чичикову: “границу, где оканчивается моя земля”. Ноздрев повел своих гостей полем, которое во многих местах состояло из кочек. Гости должны были пробираться между перелогами и взбороненными нивами. Чичиков начинал чувствовать усталость. Во многих местах ноги их выдавливали под собою воду, до такой степени место было низко. Чичиков, который ступал сначала осторожно, чтобы не загрязнить своих сапогов, наконец, увидел, что это ни к чему не служит, и брел прямо. Прошедши порядочное расстояние, увидели, точно, границу, состоявшую из деревянного столбика и узенького рва. “Вот граница”, сказал Ноздрев: “всё, что ни видишь по эту сторону — всё это мое и даже по ту сторону весь этот лес, который, видишь ты, там синеет, и всё, что за лесом, всё это мое”.

“Да когда же этот лес сделался твоим?” спросил зять. “Разве ты недавно купил его? Ведь он не был твой”.

“Да, я купил его недавно”, отвечал Ноздрев.

“Когда же ты успел его так скоро купить?”

“Как же! Я еще третьего дня купил, и дорого, чорт возьми, дал”.

“Да ведь ты был в это время на ярмарке”.

“Ну, да, без меня тут мой приказчик и купил”. Гости возвратились тою же гадкою дорогою к дому. Ноздрев повел их в свой кабинет и небольшую в соседстве с ним комнатку, где показал им ружья, тоже с виду не очень казистые, но из которых одно стоило триста, а другое восемьсот рублей. Зять, обсмотревши, покачал только головою. Потом показал турецкие кинжалы, на одном из которых по ошибке было вырезано: [Тула, а на другом] мастер Савелий Сибиряков. За сим показал Ноздрев своим гостям шарманку и проиграл тут же перед ними несколько разных штук. Шарманка эта играла очень хорошо и имела весьма приятный голос, но в середине ее тоже случилось что-то особенное, ибо мазурка оканчивалась песнью: “Мальбруг в поход поехал”, а “Мальбруг в поход поехал”, в свою очередь, оканчивался тоже каким-то давно знакомым вальсом. Уже Ноздрев давно перестал вертеть, но в шарманке была одна дудка чрезвычайно бойкая, которая никак не хотела перестать и долго еще после того свистела одна. [дудка чрезвычайно бойкая и свистела очень еще долго после того, как перестали играть. “Уже Ноздрев ~ свистела одна” вписано. ] Потом показались гостям трубки, не так давно выигранный янтарный мундштук и кисет, вышитый ему какою-то графинею, где-то на почтовой станции влюбившей<ся>в него по уши, и у которой ручки, по словам его, были: самый рассубтильный деликатес. [Далее было: Гости набили трубки и выкурили какого-то табаку <1 нрзб.>прямо из Лондона. Чичиков взял одну трубку, для того только, чтобы держать ее во рту, не желая ссорить<ся>с хозяином] Потом Ноздрев велел подать привезенного им балыка. Закусивши балыком, они сели за стол близ пяти часов.

Блюда за столом не играли важной роли, и сам хозяин мало на них обращал внимания, зато очень заботился о винах. Еще не подавали супа, он уже налил гостям по большому стакану портвейна и по другому Го-Сотерну, потому что в губернских и уездных городах не бывает простого сотерну [но всегда Го]. Потом Ноздрев велел принести бутылку мадеры, лучше которой не пивал сам фельдмаршал. Эта мадера была нестерпимо крепка, ибо купцы, зная уже вкус обитателей того округа, заправляли ее нещадно ромом и крепкою водкою. [была нестерпимо крепка, потому что в губернских городах заправляют ее нещадно ромом и крепкою водкою, зная, что чиновники и окружные помещики любят добрую мадеру. ] Потом Ноздрев велел еще принесть какую-то особенную бутылку, которая была, по словам его, и бургоньон и шампаньон вместе. Он подливал [ее] очень усердно в оба стакана, и направо и налево, и зятю и Чичикову, но сам показывал только для виду, будто наливает и пьет. Это Чичиков заметил и решился быть осторожным. Как только Ноздрев как-нибудь[Вместо “Он подливал ~ как-нибудь”: Ноздрев наливал гостям чрезвычайно щедро и упрашивал пить с большими заклинаниями: “Ты мне не друг и не товарищ, и не знайся со мною, и не езди ко мне, если не выпьешь”. Зять, несмотря на то, что оказывал большое сопротивление, к концу всегда почти выпивал. Чичиков однако ж заметил, что сам хозяин почти вовсе не пил и показывал только для виду, что наливал в свой стакан. Это заставило его быть осторожным, и потому как только замечал, что Ноздрев] заговаривался или наливал зятю, он опрокидывал[в тот же час он опрокидывал] свой стакан в тарелку. Ноздрев велел подать еще какую-то рябиновку, [Вместо “Ноздрев велел ~ рябиновку”: После пирожного Ноздрев велел подать рябиновку] которая, по словам его, имела совершенный вкус[имела совершенно вкус] сливок” но в которой кроме сильного запаха водки ничего [особенного] не было. Потом пили какой-то бальзам, носивший такое имя, которое трудно было припомнить, [но в которой однако ж был слышен один только вкус водки. Еще пили какой-то бальзам, которого названия уж никак нельзя припомнить] да и сам хозяин в другой раз назвал его другим именем. Хотя обед давно окончился, но гости всё еще сидели за столом. Чичиков давно бы хотел[а. Чичиков несколько раз уже хотел было] заговорить с Ноздревым насчет предмета, [Далее начато: близкого к] о котором читатель уже знает, и разведать, что и как у него и в каком числе. [а. и [расспросить] разведать, что и как у него мертвые души, в каком количестве внутренне, и если б можно, так и кончить бы всё скорее. ] Но казалось ему как-то неловко[Далее начато: при постороннем человеке] заговорить об этом при зяте, который все-таки здесь посторонний человек, хотя он[хотя зять] уже давно был в таком положении, что только зевал да клал[Далее начато: на стол] себе на локоть голову. Наконец, встали из-за стола. Зять почувствовал, что загулялся, и стал отпрашиваться домой, но так[а. но таким] лениво и вяло, как будто бы надевал на лошадь клещами хомут. [Вместо “Чичиков давно ~ хомут”: Зять почувствовал такую зевоту, что, зевнувши, целый час не мог закрыть своего рта. Чичиков имел дух встать из-за стола и освежиться стаканом воды. Зять, несмотря на шумевший в голове задор, смекнул тоже, что он слишком загулялся, и стал отпрашиваться домой чрезвычайно ленивым и расслабленным языком. ]

• Предыдущая
• 40/355
• Следующая