Добрый ангел - Гарвуд Джулия - Страница 89

• Предыдущая
• 89/91
• Следующая

Джоанна вспыхнула. Николас подумал, это из-за явного обожания, которое демонстрировали своей госпоже. И Кит, и Колум выглядели так, словно готовы в любой момент преклонить перед ней колени в знак высочайшего почтения.

— Вы заставили нас возгордиться, миледи, — прошептал Колум. Его голос дрожал от избытка чувств.

Румянец Джоанны стал еще ярче. Если они будут продолжать осыпать ее похвалами, она наверняка расплачется, а они, разумеется, тут же смутятся. Нельзя доводить до этого. И она поспешила переменить тему разговора. Показав на балкон, она спросила у Кита:

— Там ведь отвесная стена от окон до земли: как, скажите Бога ради, вы сумели проникнуть сюда?

— Как, скажите, миледи, вы можете задавать мне такой вопрос? — засмеялся Кит.

— Но я задаю его, — возразила она, не видя ничего забавного. — Объясните, пожалуйста. Как вы проникли внутрь?

— Леди Джоанна, в дом можно входить не только с парадного входа.

Она покатилась со смеху. Его переливы были так чудесны, что все в Габриэле отозвалось на них. Его горло сжалось, сердце стало отстукивать неистовые удары, и чертовски трудно было перевести дыхание. Он знал, что если он не схватит ее в свои объятия как можно скорее, то сойдет с ума. Но ему хотелось уединения — если он только коснется ее, то будет уже не в состоянии остановиться…

Великий Боже, как он любил ее!

Он было направился к ней, но заставил себя задержаться. Бог свидетель, пусть сначала Джоанна поймет, через какой ад она его протащила! Ведь она отняла у него добрые двадцать лет жизни. Когда его люди догнали его и сказали, что она находится в руках барона Рольфа, душу и рассудок Габриэля охватил такой ужас, которого он никогда не знал прежде. Ему показалось, что на пути к владениям Гиллеври он умер тысячу раз. Второе подобное испытание сведет его в могилу. Только после того как он добьется от нее обещания никогда больше не бросаться в такие предприятия, они вернутся к прежним отношениям.

Габриэль попросил Мак-Кея спуститься в погреб и освободить здешнего лаэрда и наконец повернулся к Джоанне.

— Мак-Бейн ждет твоего внимания, Джоанна, — подсказал ей Николас.

Она посмотрела на мужа. Тот жестом приказал ей подойти к нему. Выражение его лица обещало суровый выговор. Но Джоанне не хотелось тратить время попусту, слушая, как он рычит и бушует, расписывая опасности, коим она себя подвергала. Все уже было кончено — вот что было важно. Да и вообще, ей хотелось бы, чтобы ее приласкали. Она отчаянно нуждалась в прикосновении своего мужа.

Единственный способ, с помощью которого она собиралась добиться желаемого, — это застать мужа врасплох и заставить его позабыть о своем негодовании.

Она сделала шаг к Габриэлю и остановилась. Она постаралась нахмуриться и скрестила руки на груди, надеясь, что теперь вид у нее недовольный.

— Джоанна! — изумленно воскликнул Габриэль.

Неуверенность, прозвучавшая в его голосе, рассмешила ее. Но она этого не показала, ведь ей хотелось смягчить его гнев, а не раздувать его.

— Да, Габриэль?

— Подите сюда.

— Одну минуту, милорд, — ответила она голосом безмятежным, как легкий летний ветерок. — Сначала мне бы хотелось задать вам один вопрос.

— Какой же?

— Вам что-нибудь говорит выражение «в самое время»?

Ему захотелось улыбнуться, но вместо этого он свирепо сверкнул глазами. Он понял, чего она добивается. Она решила заставить его почувствовать себя виноватым из-за того, что он не прибыл раньше.

Он не собирался позволить ей повернуть дело против него. Если кто-нибудь и должен извиняться, Бог свидетель, так это только его упрямая, непослушная жена. И он сказал:

— Вам понадобится вся ваша жизнь, чтобы смягчить мой гнев.

Ей не хотелось спорить. Она приблизилась к нему и спросила:

— А вам тоже потребуется вся ваша жизнь, чтобы сообщить своей жене, что вы любите ее?

Она потянулась к нему и ласково погладила по лицу. Ее голос был полон нежности, когда она сказала:

— Я люблю вас, Габриэль Мак-Бейн.

Его голос дрожал, когда он ответил ей своей клятвой:

— И вполовину не так сильно, как я люблю вас, Джоанна Мак-Бейн.

А потом она оказалась в его объятиях, и он целовал ее, крепко обнимал и говорил ей прерывающимся шепотом, что любит ее и знает, как чертовски он ее недостоин, но это неважно, потому что она стала его жизнью.

Он говорил бессвязно, но его это не заботило. Что-то из того, что он говорил, имело смысл, но по большей части никакого смысла не имело. Но ей это тоже было неважно. Она плакала и бессвязно шептала все ласковые слова, которые хранила в глубине своего сердца.

Их поцелуи стали страстными, и, когда он наконец оторвался от нее, она вся трепетала Он выпустил ее, но только на секунду, затем схватил за руку и вывел из залы. Она вспыхнула и миновала брата и членов клана с опущенной головой. Габриэль замедлил шаги, когда повел ее по ступенькам, чтобы Джоанна поспевала за ним, затем проложил путь через толпу воинов, стоящих на галерее, — до первой комнаты. Они вошли, он закрыл дверь и потом снова потянулся к ней.

Одежда стала им помехой. Габриэль не хотел отрываться от их поцелуев, чтобы раздеться, поэтому пытался делать и то, и другое одновременно.

Они рухнули на постель и занялись любовью с таким жаром, что после чувствовали себя разбитыми. Он был нежен, она была требовательна, и каждый, без сомнения, был совершенно удовлетворен.

Потом он оставался с нею в комнате еще долгое время. Он покрыл ее собой с головы до ног и приподнялся на локтях, чтобы не раздавить ее. Он целовал ее лоб, переносицу, подбородок…

Она издала громкий страстный стон. Габриэль лег на бок, укрыл ее пледом и обнял.

— А теперь вы должны спать, — прошептал он.

— Я не слабенькая, Габриэль. Он улыбнулся в темноте.

— Вы совсем не слабенькая. Вы сильны, мужественны и честны. — Он наклонился поцеловать ее в лоб. — Но вы беременны, любовь моя. Вы должны отдохнуть ради малыша. Мы с Алексом пропадем без вас. Ведь вы — сердце нашей семьи, Джоанна. Мне уже давно это известно. Думаю, что именно поэтому я был, пожалуй, чрезмерно заботлив. Я хотел держать вас под замком для того, чтобы с вами ничего не случилось.

В ее голосе прозвучал смешок, когда она ответила:

— Вы позволили мне шить.

— Скажите мне еще раз, что вы любите меня. Мне нравится слышать это.

Она прижалась к мужу.

— Я люблю вас, — прошептала она. — Почти с самого начала. Мое сердце смягчилось по отношению к вам в тот же день, когда мы встретились.

— Ну нет, — возразил он. — Вы меня боялись.

— Пока вы не сообщили мне одну вещь, — поправила его она.

— Какую?

— Что вы не кусаетесь.

— И все же вы боялись.

— Возможно, но немного, — согласилась она. — Но когда Господь подал мне знак, я поняла, что все будет хорошо.

Он заинтересовался.

— Что же это за знак?

— Вы станете смеяться.

— Нет.

— Ваше имя, — прошептала она. — Я не знала его до самой свадебной церемонии. Николас называл вас Мак-Бейном, ваши люди — тоже. Но когда вам надо было сказать священнику свое имя, тогда я и узнала, что я в безопасности.

Он нарушил свое обещание и расхохотался. Она подождала, покуда он не отсмеется, и сказала:

— Вас назвали именем одного из архангелов. Мама учила меня молиться архангелу Габриэлю. А знаете почему?

— Нет, любимая, не знаю.

— Потому что он добрый ангел — защитник невинных, мститель за зло. Он наблюдает за женщинами и детьми, он — их особый покровитель.

— Если это так, то он служил не очень исправно, наблюдая за вами, — сказал Габриэль. Он подумал о том времени, когда она страдала от издевательств Рольфа, и его снова охватил гнев.

— О, но архангел защитил меня, — возразила она.

— Как же? — спросил Габриэль.

— Он послал мне вас.

Она потянулась и поцеловала его в подбородок.

— Неважно, поняли ли вы меня или сочли меня сумасшедшей, Габриэль. Только любите меня.

• Предыдущая
• 89/91
• Следующая