Добрый ангел - Гарвуд Джулия - Страница 8

• Предыдущая
• 8/91
• Следующая

— Отец Мак-Кечни утомлен долгой дорогой, милорд, и наверняка нуждается в пище и питье. Пожалуйста, окажите ему гостеприимство.

Мак-Бейн кивнул и повернулся к Колуму:

— Позаботься об этом, — распорядился он.

Он подумал, что, соглашаясь на ее просьбу, он успокоит ее страхи на свой счет. Кроме того, он доказал этим, что может быть любезным. Все же она явно готова была сбежать. Проклятье, но она робкое создание. А тут еще его четвероногий любимец не слишком помогал делу. Она бросала испуганные взгляды на собаку и вскидывала на него глаза всякий раз, когда псина рычала на нее.

Мак-Бейн уже было решил схватить ее, перекинуть через плечо и внести в дом, однако удержался. Но сама эта мысль развеселила его. Он предложил ей руку и терпеливо ждал, когда она примет ее.

Джоанна увидела по его глазам, что он догадался, как она боится его, и что ему эти ее страхи кажутся забавными. Она глубоко вздохнула и вложила свою руку в его огромную ладонь.

Мак-Бейн наверняка почувствовал, как она трепещет. Однако он был лаэрд, и она полагала, что нельзя достичь такой власти, не имея хотя бы каких-то джентльменских манер, и надеялась поэтому, что он не станет говорить о ее позорном поведении.

— Почему вы дрожите?

Она попыталась выдернуть свою руку. Однако это ей не удалось. Он держал ее и явно не собирался отпускать.

И прежде чем Джоанна нашлась что ответить, он повернулся и потащил ее за собой по ступенькам через вход.

— Из-за вашей необычной погоды, — наконец проговорила она.

— Из-за нашей — чего? — Он был в замешательстве.

— Ничего, милорд.

— Объясните, что вы имели в виду, — приказал он. Она вздохнула:

— Николас говорил мне, что здесь весь год стоит теплая погода… Я думала, что он рассказывал вам о своей… — Она вздрогнула, собираясь сказать «лжи», но тут же одернула себя. Лаэрд не смог бы понять, как забавна она была с возмутительной выдумкой своего братца о «солнечном климате» Нагорья.

— Рассказывал мне — о чем? — спросил Мак-Бейн, заинтригованный ее внезапным румянцем.

— Он говорил, что здесь необычны такие холодные ветры.

Мак-Бейн едва не расхохотался. Как раз погода была необыкновенно мягкой для этого времени года. Но он одернул себя и даже не улыбнулся. Молодая леди уже обнаружила свою уязвимость, а он понимал, что его насмешки над ее наивностью вряд ли смягчат ее отношение к нему.

— А вы всегда верите словам своего брата? — только и спросил он.

— Да, конечно, — ответила она, и он понял, что она действительно во всем доверяет Николасу.

— Я это вижу.

— И я дрожу от холода, — сказала она, не зная, что бы такое выдумать поубедительнее.

— Нет, не холод причина того, что вы дрожите.

— А что же тогда?

— Просто вы боитесь меня.

Он ожидал, что она опять солжет ему, но не угадал.

— Да, — вымолвила она, — я боюсь вас. А еще я боюсь вашу собаку.

— Мне нравится ваш ответ.

Он наконец отпустил ее. Но она была так удивлена его замечанием, что забыла отнять свою руку.

— Вам нравится, что я боюсь вас? Он улыбнулся:

— Что вы боитесь меня, я уже понял, Джоанна. Мне нравится, что вы сами сказали мне это. Вы не смогли солгать.

— Вы бы догадались, что я лгу.

— Конечно.

Это прозвучало у него нестерпимо высокомерно, но она не обиделась — ей казалось, что такой огромный, неустрашимый воин и должен быть высокомерным. Спохватившись, она убрала руку и оглянулась, осматривая вход, который они миновали. Справа поднималась широкая лестница с деревянными перилами, украшенными резным орнаментом. За лестницей начинался коридор, и слева от входа виднелась большая зала. Она была разрушена. Джоанна остановилась на верхней ступеньке и глядела на развалины. Стены обуглились, а крыша залы, от которой мало что осталось, нависала широкой полосой, удерживаясь на потемневших опорах. В воздухе висел застарелый запах дыма.

При виде этого опустошения у нее сжалось сердце, и она почувствовала, что готова заплакать.

Мак-Бейн наблюдал за сменой выражения ее лица.

— Это сделали люди моего мужа, не так ли? — Да.

Она обернулась и посмотрела на него. Он увидел в ее глазах глубокую печаль и понял, что у нее есть совесть. Это ему чрезвычайно понравилось.

— Здесь совершилась ужасная несправедливость.

— Это правда, — согласился он. — Но вы за нее не ответственны.

— Я могла бы попытаться ходатайствовать перед мужем…

— Сомневаюсь, чтобы он прислушался к вам, — возразил Мак-Бейн. — Скажите-ка мне вот что, Джоанна. Знал ли ваш супруг, что его вассал был причиной здешнего разорения?

— Он знал, на что способен Маршалл, — отозвалась она.

Мак-Бейн кивнул. Сжав руки за спиной, он продолжал разглядывать ее.

— Вы постарались загладить сделанное, — заметил он. — Вы послали сюда брата за Маршаллом.

— Этот вассал возомнил себя полубогом. Он не пожелал даже слушать, что Рольф умер и что здесь он уже не нужен.

— Он вообще не был здесь нужен. — Голос Мак-Бейна прозвучал резко и тяжело.

Она кивнула в знак согласия:

— Да, он вообще был здесь не нужен. Он вздохнул.

— У Маршалла оказалась власть. Очень немногие люди смогли бы отказаться от нее.

— А вы смогли бы?

Ее вопрос удивил его. Он собирался ответить, что, мол, конечно, он смог бы, но его положение лаэрда было внове ему, и, если по-честному, то не знал, сумел бы он отказаться от достигнутого.

— Я еще не прошел искуса, — признался Мак-Бейн. — Надеюсь, однако, что для пользы клана я смогу сделать все, что бы от меня ни потребовалось; но я не могу ничего сказать наверняка, пока не встал перед таким выбором.

Его честность понравилась Джоанне, и она улыбнулась:

— Николас сердился на вас из-за того, что вы не разрешили ему преследовать сбежавшего Маршалла. Он рассказывал, как вы поспорили, а затем вы заставили его крепко уснуть Л когда он открыл глаза после этого сна, Маршалл валялся у его ног.

Мак-Бейн улыбнулся. Николас, конечно же, смягчил эту кровавую историю.

— Вы согласны выйти за меня, Джоанна?

Он произнес это, выделяя каждое слово. Теперь он не улыбался. Джоанна собралась духом в предчувствии его гнева и медленно покачала головой.

— Объясните мне причину вашей нерешительности, — приказал он.

Она еще раз покачала головой. Мак-Бейн не привык, чтобы ему перечили, но теперь он постарался не выказать своего неудовольствия. Он не мог похвастать умелым обращением с женщинами, он понятия не имел, что это такое — ухаживать за дамой.

Зачем, Господи Боже мой, в первый раз они предоставили Джоанне право выбора? Николас мог бы просто сказать ей, что собирается выдать ее замуж, и на этом все было бы кончено. И не было бы сегодняшнего спора. Проклятье, сейчас уже прошла бы половина брачной церемонии, и они бы уже обменивались обетами!

— Я не люблю робких женщин. Плечи Джоанны выпрямились:

— Я не робкая, — заявила она. — Меня учили быть осмотрительной, милорд, но я никогда, никогда не была робкой.

— Я вижу. — Он не поверил ей.

— Я просто не люблю высоких мужчин, пусть даже и красивых.

— Вы находите меня красивым?

Как он ухитрился обратить ее слова в комплимент? К тому же он казался удивленным, как будто действительно ничего не знал о своей красоте.

— Вы неправильно поняли меня, сэр, — сказала она ему. — Красота свидетельствует против вас. — Она не стала обращать внимания на скептическое выражение его лица и повторила: — И я особенно не люблю рослых мужчин.

Она знала, что это звучит нелепо, но ее это не волновало. Теперь она не отступала: она смотрела прямо ему в глаза и хмурилась. Ее руки были сжаты на груди, а шея напряглась из-за того, что ей приходилось смотреть на него, запрокинув голову.

— Что вы думаете о моих словах, милорд?

В ее позе и голосе чувствовался вызов. Теперь она смело стояла перед ним. Внезапно ему вновь захотелось расхохотаться.

Вместо этого он вздохнул.

— Это сумасбродные слова, — сказал он ей так искренне, как только мог.

• Предыдущая
• 8/91
• Следующая