Год Кита - Шеффер Виктор - Страница 32

Человек не устает искать более легких и дешевых способов убийства китов: он пытался травить их стрихнином, цианистыми препаратами и кураре, пробовал убивать их электрическим током; он ищет их в океане со специальных самолетов и вертолетов, связанных по радио с китобойцами. Китобойцы оснащены теперь специальной системой локаторов, которые позволяют обнаруживать китов даже ночью, в полной темноте. Специальная установка, так называемый «китопугач», изматывает китов, обращая их в паническое бегство с помощью ультразвука,- а с утомленными китами легче расправиться. Как будет дальше развиваться подобная человеческая техника? Может быть, для поисков последнего кита нам придется использовать космическую технику? Или мы попытаемся привлечь его, прокручивая под водой пленку, на которой записан зов кита, ищущего свою подругу, или плач китенка, зовущего мать?

Надеюсь, меня не поймут превратно. Я приветствую всякое изобретение, позволяющее убивать дешевле, гигиеничнее и гуманнее. Но если мы станем применять новые изобретения безответственно и бесконтрольно, будущие поколения с полным правом осудят нас за то, что мы уничтожили величайшее из существ, когда-либо живших на Земле.

Последняя на Земле стеллерова корова погибла всего через двадцать семь лет после открытия Командорских островов. Ее забили дубинками в мелководном заливе Берингова моря. Это животное, весившее более четырех тонн, было последним представителем одного из трех видов единственного отряда морских млекопитающих, который питается морскими водорослями. Мы никогда не узнаем многих тайн устройства организма этого животного. Что помогало морской корове переносить чрезвычайно холодные зимы? Какие механизмы помогали ей справляться с высокой концентрацией солей в пище? Как она оборонялась от своих врагов? Мы не узнаем и о многих других особенностях строения и поведения этого животного,- а ведь лишившись возможности исследовать организм стелле-ровой коровы, мы закрыли себе еще один путь к пониманию процессов, протекающих и в организме человека.

Все виды животных, а в особенности высокоспециализированные животные, являют собой сокровищницу знаний, из которой человек черпает разгадки различных тайн. Сама по себе сложность организма животного есть залог его величайшей ценности для человечества. Ни одна научная лаборатория, какими бы средствами она ни располагала, не сумеет сконструировать и изготовить даже волоска с морды морской коровы.

Если же относиться к китам не как к уникальным живым организмам, а просто как к резервуарам жира и запасам белков, то, разумеется, можно обойтись и без китов. Перебьем всех китов и будем есть планктон, который составляет основу пищевой пирамиды океана. Вместо каждого килограмма китового мяса

будем добывать в море тонну микроскопических растений; пускай морское сено станет нашей пищей! Только учтите, что вкус у нее будет соответствующий, да и собирать ее из моря будет недешево: сено не вытащишь на палубу в виде компактной, прекрасно упакованной, готовой к употреблению пятидесятитонной китовой туши.

За тридцать лет мировая популяция синих китов уменьшилась в сто раз – до одной тысячи голов. С точки зрения китобойного промысла, этого вида кита уже не существует на Земле. Не только полосатики, но и многие другие виды китов подвергались хищнической добыче в начале шестидесятых годов нашего века – и в северном, и в южном полушариях. Сейчас в северных водах Мирового океана четыре вида китообразных вымирают быстрее, чем размножаются: синий кит, горбач, финвал и кашалот. В наши дни только три страны все еще занимаются пелагическим китобойным промыслом, причем прибыльность этого промысла вызывает большое сомнение. Средний размер добываемых китов все время идет на убыль, поэтому приходится убивать все больше китов. Количество китов, добываемых в среднем за один день промысла, также неуклонно уменьшается, и этот факт еще раз подтверждает то, что нам прекрасно известно: киты исчезают из Мирового океана. Ежегодная добыча китов в Антарктике до сих пор составляла около пятнадцати тысяч голов. Для того, чтобы предотвратить полное истребление китов, эту добычу на много лет придется ограничить двумя тысячами голов в год.

Только международные соглашения и международный контроль могут спасти китов от трагической гибели. Однако мы слишком ревнивы и подозрительны, а крупные страны к тому же руководствуются прежде всего военными и экономическими соображениями. Еще в 1963 году было решено установить международный контроль над китобойным промыслом, однако правительства, подписавшие соответствующее соглашение, чрезвычайно неохотно его исполняют.

Надежду – правда, довольно слабую – обещает предложение, сделанное Джоном Галландом из Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО). По плану Галланда, судьбой китов должна заняться Организация Объединенных Наций, точнее, Международная китобойная комиссия. Деятельность этой комиссии будет сосредоточена на трех главных аспектах – лимиты и квота добычи китов каждого вида; ограничение годовой добычи для каждой страны; и проверка соблюдения этих ограничений. Размеры предельно допустимой квоты будут зависеть от результатов биологических исследований, а успех этого плана – от нашей доброй воли, нашего здравого смысла и уважения к Жизни

[81]… Готовы ли мы следовать плану Галланда?

Маленькому кашалоту исполнилось восемь месяцев. Человеческое дитя в этом возрасте уже начинает подниматься на ноги и стоит, держась за стул или ухватившись за материнский подол. По сравнению с человеческим детенышем наш герой – уже почти самостоятельное существо: если его мать сейчас внезапно исчезнет, он, вероятно, все же выживет.

Китенок и его мать охотятся в четырехстах милях от Сан-Франциско. Дальше на север они в этом году не поплывут; их спутники и спутницы направились в сторону Берингова моря и уже исчезли за горизонтом, но самки, у которых сейчас период течки, тоже остались здесь. Стадо теперь совсем не то, каким его застал китенок при своем рождении, и оно продолжает распадаться. Киты, которые по возрасту и детородному циклу готовы к спариванию, заняты любовными делами; распад стада объясняется тем, что разные группы китов плывут с разной скоростью..

День тих и спокоен. В голубом небе висит легкая Дымка, море залито мягким светом. Нежный бриз поглаживает волны. Кое-где поверхность воды вдруг рассыпается серебристыми иглами – это взлетают стаи сайр, миллионы рыбок длиной двадцать – двадцать пять сантиметров. Бока сайры сияют радужным блеском, спинки отливают металлической синевой. Маленький кашалот, его мать, семь других самок и два самца (хозяин гарема и молодой кит) лениво следуют за рыбой, на ходу глотая сотни и тысячи сайр. Днем, когда стаи по неизвестным нам причинам опускаются на глубину, взрослые киты уходят за ними; ночью рыбки снова всплывают, и молодые киты преследуют их серебристые стаи. Даже маленький кашалот, все еще питающийся материнским молоком, глотает жирных, вкусных рыбок.

Утром, в девять часов сорок три минуты, на востоке появляется самолет, летящий низко над морем. Это «Утренний клипер»[82], совершающий рейс из Сан-Франциско в Гонолулу; по синему небосводу тянется за самолетом белая, как мел, линия.

В ту же минуту, в девять сорок три, одна из спутниц нашего героя внезапно издает тревожный сигнал.

В течение последних недель маленький кашалот не раз замечал, что две взрослые самки, давние члены семьи, держатся немного в стороне от других. У обеих самок – у одной сильнее, чем у другой,- чрезвычайно округлились тела. Одна из них, более крупная, уже упоминалась в нашей истории; это молодая самка с обломком меча в мышечной ткани. Она впервые в жизни собирается рожать, но с ней что-то неладно. По обе стороны нижней части ее брюха ясно вырисовываются распухшие молочные железы – точно овальные подушки полутораметровой длины. Пупок китихи раздулся и напоминает белый шар размером с кулак. Китиха беспокойна, раздражительна, неуклюжа. Она резко изгибает хвост под прямым углом к туловищу, затем так же резко распрямляет его. Временами мелькает розовой полосой ее половая щель. Видно, как колышется брюхо китихи,- это китенок ворочается в ее чреве.