Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания - Ксендзюк Алексей Петрович - Страница 50

К "ранним" импринтам относятся:

(1) Импринт "хозяина территории ". Обычно он формируется в первые годы жизни и связан с конкуренцией за внимание родителя (матери или отца). О нем любят говорить фрейдисты, находя здесь причину "эдипового комплекса". Мы не станем, вслед за психоаналитиками, ссылаться на раннюю сексуальность, поскольку личная история индивида чаще всего ни в малейшей степени это не подтверждает.

Просто ребенок ведет себя, как любое коллективное млекопитающее, обретшее первый опыт роли. Если опыт показывает, что ты — центр группы, которому по статусу положено иметь больше внимания (ласки, ухода, пищи), чем другим, существо впервые на чувственном уровне знакомится с представлением о собственной важности. Какое-то время ребенок находится вне конкуренции — на его крик сбегаются взрослые, чтобы утешить малыша, мать чаще прижимает его к груди, чем мужа или более взрослых детей, за ним ухаживают, его ласкают и успокаивают. Он — хозяин территории.

В случае явного пренебрежения интересами ребенка еще в период младенчества, у него развивается инверсия импринта, которую можно сформулировать "я — чужой". Это может вызвать социопа-тические отклонения, аутизм в той или иной форме, выявить шизоидные черты, которые выражаются в бессознательном убеждении "я — вне правил". Все это наносит психологический ущерб. Личность с инверсией раннего импринта ЧСВ может быть лишена целого комплекса переживаний, в том числе жалости к себе и жалости к другим. Как правило, это ведет к явной или скрытой психопатологии. Не следует ожидать, что из такого ребенка вырастет личность, более способная к безупречности, безжалостности и Пути Воина. Чтобы трансформировать ЧСВ, его надо сначала вырастить и правильно сформировать.

Правильное формирование в данном случае — это постижение, что такое "хозяин территории", вместе с прилагающейся к роли системой координат. Иными словами, это установление иерархии важностей. Сначала ребенок находится на вершине пирамиды, но постепенно узнает, что существуют ситуации, когда он может оказаться на втором, третьем и даже последнем месте. Сопоставление позиций делает его тональ упорядоченным, обустраивает структуру.

Опыт этого импринта и следующих за ним констелляций обучает человека самому понятию "территории". Здесь (в данный момент, в данном окружении, в данной ситуации) я — самый важный, поскольку это "моя территория". Но меняется ситуация, приходят новые люди — взрослые и сверстники — и это уже другая "территория". Все это крайне важно, потому что из этих, казалось бы, простейших впечатлений формируется социальная сеть, пленником которой мы оказываемся во взрослой жизни.

(2)Импринт "подтверждения роли". Он формируется в момент борьбы за внимание, в момент посягательства на "территорию", узаконенную предыдущими импринтами. Констелляция импринтов на почве подтверждения роли может называться "импринтом манипуляции".

Это своего рода исполнение закона и справедливости. Проще всего объяснить на примере. Скажем, у ребенка 4 лет его сверстник отбирает любимую игрушку. Ребенок уже знает, что игрушка — это его территория. Он также знает, что сверстник, в отличие, например, от отца или иного авторитетного вожака, не имеет никакого права на данную игрушку (территорию). Его первая реакция обусловлена предыдущим импринтом — он попросту начинает кричать и плакать, призывая авторитетную фигуру навести порядок, восстановить его попранные права, его собственную важность. Однако поблизости никого нет. Ребенок понимает, что справедливости не дождешься, и начинает драться с самозванцем. В конце концов он возвращает себе отнятую игрушку, и с этого момента импринт подтверждения роли начинает работать. Отныне он всегда будет выражаться в гневе и агрессии, активном противостоянии сопернику -самозванцу.

Это лишь один из возможных вариантов. Бывают случаи, когда подтверждение роли впервые достигается хитростью, интеллектуальным превосходством, убеждением и т. п. Кондиционирование импринта может быть разным, но в любом случае подтверждение роли оставляет эмоциональный след на всю жизнь. Предпочитаемая модель поведения уменьшает число выборов, вынуждая действовать автоматически. Гнев и агрессия возникают раньше, чем осознание и планирование. Эмоция, источник которой давно забылся, импульс, успешность которого доказана мимолетной дракой в трех-четырехлетнем возрасте, продолжает давить на наши ощущения через 10, 20 и 30 лет.

(3)Импринт "ценность себя". Последний из ранних импринтов ЧСВ. Его смысл сводится к простому лозунгу — "мое существование доставляет радость ближним, я нужен им, без меня они несчастны".

Как правило, это принципиальное открытие собственной важности делает ребенок, у которого уже сложился начальный уровень самосознания. Для этого достаточно простой наблюдательности.

Тривиальные ситуации могут послужить триггером для такого импринтирования. Достаточно ребенку потеряться и вызвать этим серьезную тревогу у родителей, заболеть, даже просто надолго уехать (например, к бабушке), а потом увидеть, как радуются близкие его возвращению или выздоровлению, увидеть их тревогу, озабоченность или страдания. "Я ценен", "я любим", "я важен" — эти идеи могут затем беспощадно эксплуатироваться при малейшем посягательстве на чувство собственной важности. Депрессия, "уход в болезнь", угроза "уйти и все бросить", истерика и подчеркнутая несчастность — вот лишь немногие способы удовлетворить ЧСВ, которые часто бывают порождены импринтом ценности себя.

Конечно, ценность себя, как и импринт хозяина территории, может в определенных условиях превратиться в собственную противоположность, стать инверсией. Частичная инверсия ("я ничтожен", "меня никто не любит") — почва для затаенной и непрерывной жалости к себе. Такая инверсия возникает в том случае, если предыдущие импринты формировались нормально и подтверждались окружающими. Это так называемое "позднее разочарование". Оно всегда заключает в себе неосознаваемую надежду найти кого-то, кто завершит гештальт, подтвердит, наконец, вашу ценность.

"Позднее разочарование" часто приводит к необдуманным бракам, неразборчивости в отношении друзей, поиску безусловной реализации собственной важности в любой сфере жизни (т.е. там, где нет конкурентов, поскольку частичная инверсия импринта ценности себя, как правило, ведет к бессознательному страху перед любым соперничеством — не дай бог вновь убедиться в том, что ваша ценность невелика!).

Что касается полной инверсии импринта "ценность себя", то она выражает себя крайне деструктивно — мизантропия, злоба, патологическая завистливость, часто тотальное неверие в духовную и физическую любовь, мрачный цинизм и показное безразличие к мнению окружающих.

Если люди, страдающие частичной инверсией импринта "ценность себя", вопреки множеству психологических затруднений способны уравновесить свою личность, найти собственную нишу и, в конечном счете, даже направить свои усилия на Трансформацию, то полная инверсия импринта порождает неприятие себя в такой степени, что лишь два сценария удовлетворяют подобных субъектов: 1) разрушение окружающих и 2) разрушение себя. Они замкнуты на себе, полагают свое мрачное описание завершенным и неизменным; они не способны к самотрансформации. К несчастью, человеческая история иногда складывается настолько причудливо, что позволяет этим ущербным личностям возглавлять целые народы. Как известно, это приносит человечеству неисчислимые беды.

К поздним импринтам, формирующим чувство собственной важности, относятся сложные структуры и цепочки (констелляции импринтов). История ЧСВ во многом подобна истории самого описания. Начиная с некоторого уровня развития личности, единичные импринты осуществляют себя исключительно в рамках масштабных блоков описания. Если же учитывать, что каждый импринт и каждая констелляция импринтов в процессе личной истории обретает собственное кондиционирование, нагружается сопровождающими условными рефлексами и их последовательностями, то мы осознаем, что ЧСВ — самый объемный пакет поведенческих программ, построенных тоналем для осуществления личности в присущей человеку среде.